К началу XX века в России не было четко организованной контрразведывательной службы. Борьбой с иностранными шпионами одновременно занимались Генеральный штаб, полиция, жандармерия и пограничники. Специального государственного аппарата военной контрразведки просто не было. В военном ведомстве контрразведывательную работу вели те же офицеры, которые занимались и вопросами разведки. Государство не выделяло на нужды контрразведки специальных средств, финансовое содействие департамента полиции было чисто формальным.
А развитие в стране революционного движения заставило полицию и жандармерию почти полностью переключились на борьбу с ним. Тогда же общее развитие агентурной разведки вызвало насущную необходимость упрочить организацию контрразведывательной службы, тем более что такие страны как Германия и Япония, лидировавшие на то время в области тайной разведки, развернули на территории нашей страны обширные шпионские сети.
Во главе общей жандармско-полицейского надзора стоял подполковник Шершов, бывший офицером отдельного жандармского корпуса, которого прикомандировали к управлению этапов штаба Главнокомандующего. Непосредственной борьбой против агентов среди китайского населения занимался, ставший в последствии знаменитым, китайский торговец Тифонтай, активно сотрудничавший с русским командованием. Вражеских лазутчиков обезвреживали также и агенты начальника транспортов действующей армии генерал-майора Н.А. Ухач-Огоровича, разведотделения штаба тыла войск Дальнего Востока, а также разведотделения штаба Маньчжурской армии (до сентября 1904 г.) и штаба частей.
Одной из наиболее острых проблем русской контрразведки на ТВД являлся недостаток кадров. В Маньчжурии не хватало полевых жандармов, не было и опытных сыскных агентов. Следует отметить, что полевая жандармерия начала прибывать на Дальний Восток в крайне ограниченном количестве и только к концу 1904 года. К концу войны собралось всего лишь четыре полуэскадрона.
Зимой 1905 года, вскоре после Мукденского сражения, в распоряжение к Шершову был направлен некий господин Персиц, бывший рядовым 4-го Заамурского железнодорожного батальона. Персиц знал иностранные языки и успел до войны послужить в сыскной полиции, чем и привлек к себе внимание командования. Ему поручили розыск шпионов, причем приоритет давался европейцам, и негласный надзор за ними. Персиц был отправлен в Харбин, считавшийся тогда очагом японского шпионажа. На организацию контрразведывательной деятельности и, ведение ему через подполковника Шершова ассигновывалось 1000 рублей в месяц. К сожалению, Персиц не оправдал надежд, и вся эта затея закончилась неудачей. В отчете разведотделения указывалось, что Персиц оказался «нравственно несостоятельным и не смог подобрать качественных сыскных агентов".
Более успешно в этот период вели борьба с неприятельскими лазутчиками из числа китайцев. Агентам Тифонтая удалось раскрыть несколько шпионских групп, в частности, самые большие в Маймайкае и Гунчжулине. К сожалению, подобные успехи были весьма редки. Агенты начальника транспортов Н.А. Ухач-Огоровича, не смогли добиться существенных результатов. Разведывательные отделения русской действующей армии в той войне уделяли очень мало внимания борьбе с вражеской агентурой.
Во всем была видна путаница и неразбериха. С одной стороны, контрразведывательные функции входили в круг обязанностей офицеров, которые занимались организацией разведки, а с другой — существовал приказ военного ведомства № 62 за 1890 год, согласно которому, разведывательные отделения в военное время не были обязаны обезвреживать вражеских шпионов. В середине мая 1904 года, разведотделение Маньчжурской армии попыталось установить негласное наблюдение за лицами, которые подозревались в принадлежности к японской разведке. Сделать это предполагалось с помощью переводчика корейского языка, направленного в отделение. Однако и из этой попытки ничего не вышло.
В начальный период Русско-японской войны в разведотделение, при штабе Маньчжурской армии, доставлялось немало лиц разных национальностей, задержанных нашими войсками по подозрению в шпионской деятельности и диверсиях. Но это продолжалось недолго. 6 сентября 1904 года командующий Маньчжурской армией в своем приказе №1540 потребовал "всех задержанных направлять к органам военно-полицейского надзора армии, а в разведывательное отделение отправлять вместе с протоколами допросов лишь тех, кто может иметь какие-либо сведения о противнике". Причина принятия такого решения объяснялась следующим образом: "...эти лица направлялись большей частью без необходимой информации о том, где, когда, кем и по какой причине они были арестованы. Поэтому разведывательное отделение было вынуждено ежедневно тратить огромное количество времени на арест этих лиц для установления их личности и определения их виновности. Этот порядок вещей, отвлекавший сотрудников разведотделения от основных их обязанностей и взваливающий на них ряд обязанностей военной полиции, вызвал появление приказа войскам Маньчжурской армии.
Таким образом, разведотделение Маньчжурской армии фактически сложило с себя контрразведывательные функции. Та же картина наблюдалась и после реорганизации маньчжурских войск в три армии, с образования в каждой из них своего разведотделения. Между тем, как уже указывалось, полевая жандармерия по причине своей малочисленности не могла справиться с вражеской агентурой, тем более, что ей приходилось противостоять революционному движению и бороться с уголовными элементами. В результате разоблачения японских шпионов имели, как правило, случайный характер.
Вот один типичный пример. Японский поручик Комаяси вместе с унтер-офицером Кого переоделись китайскими крестьянами и для пущего сходства привязали к голове искусственные косы. После чего пробрались через русскую сторожевую линию и углубились вглубь нашей обороны на 20 километров. Они без всяких приключений, не вызвав ни у кого подозрений, добрались до деревеньки Тайсухе. А разоблачили их совершенно случайно. Один русский солдат, решив пошутить, дернул Кого за фальшивую косу, которая к его удивлению, оторвалась и осталась в его руке. Подоспевшие солдаты скрутили японцев. Преданные военно-полевому суду, японские лазутчики были расстреляны. Всего за период Русско-японской войны было четыре случая разоблачения переодетых японских военнослужащих.
Все же к концу войны благодаря инициативе отдельных лиц работа японской разведки стала давать осечки. Это объяснялось еще и тем, что избалованные, почти полной безнаказанностью в начале войны, японские разведчики постепенно утрачивали осторожность и прибегали к все более примитивным способам ведения разведки. Между тем русские постепенно повышали бдительность. Захваченных на позициях местных жителей незамедлительно отправляли в штаб части, где после недолгого разбирательства уничтожали. Правда, иногда, казненные китайцы оказывались ни в чем не виноваты. В период Русско-японской войны некоторые главари хунхузских шаек вместе со своими людьми поступали к русским на службу и участвовали в поимке японских шпионов.
На страницах газет и журналах за 1904-1905 годы, и в частности, в популярной газете "Русский инвалид", иногда печатались заметки о разоблаченных японских шпионах, причем не только в прифронтовой зоне, но и в Петербурге, и в других городах, расположенных в европейской части России. К примеру, в Екатеринославле были арестованы два австрийца при попытке получить от писарей канцелярии воинского начальника данные, об итогах проводимой мобилизации. Однако такие случаи были довольно редкими.
Особо следует упомянуть о сформированных в годы войны в тылу нашей армии, так называемых "туземных сотнях", выявляющих японских агентов и гражданских лиц, сочувствующих японцам. Кроме того эти «туземные сотни» собирали разведданные, доставляли депеши и т.д., В числе прочих они решали и задачи контрразведывательного характера. Идея создания подобных отрядов была целиком заимствована у противника. В конце 1904 года японцы начали широко привлекать к службе отряды хунхузов, снабжая их оружием и усиливая небольшими отрядами добровольцев из числа кадровых военнослужащих. Эти формирования проводили сбор разведданных, организовывали террористические акции по отношению к местному населению, стараясь его запугать и склонить на японскую сторону.
В самом начале 1905 года, по распоряжению Главнокомандующего А.Н. Куропаткина, русское командование приступило к формированию аналогичных отрядов под названием "туземных" или русско-китайских сотен. В состав каждой сотни входило десять русских добровольцев и сто китайских солдат. Командовал отрядом русский офицер и находившийся в его подчинении офицер-китаец. В строевом отношении "туземные сотни" подчинялись начальнику штаба тыла действующей армии. Для работы на территории Монголии "туземные сотни" формировались штабами тыла и округа пограничной стражи из монголов. В инструкции командирам "туземных сотен", подписанной генерал-майором Н.С. Глинским, рекомендовалось: "...за лицами, настроенными к русским враждебно, следить постоянно и, если только представиться возможность, убирать их из своего участка любым возможным путем, но делать это нужно так, чтобы не было нежелательных осложнений с властями и населением".
Однако следует отметить, что "туземные сотни" не смогли оправдать, возлагаемых русским командованием, надежд. Нельзя забывать, что китайское население относилось к русским войскам враждебно и подобные подразделения вербовались, большей частью, из криминальных элементов общества. Внутри "сотен" неважно обстояли дела с дисциплиной, языковой барьер препятствовал установлению хороших отношений между их членами. Исключением была "туземная сотня", сформированная на средства Тифонтая и состоявшая при штабе Главнокомандующего. Возглавлял ее русский офицер, отлично знавший китайский язык и местные обычаи. Он установил в своем подразделении суровую дисциплину и разумным управлением добился довольно высоких результатов. В целом же "туземные сотни" не принесли нам существенной пользы. Грабежи и насилия, чинимые этими формированиями, заставили русское командование, в конце концов, полностью отказаться от них.
Подводя итог, следует признать, что в годы Русско-японской войны борьба со шпионажем была малоэффективной, так как отсутствовали специализированные органы военной контрразведки, недоставало кадров, денежных средств, наблюдалась организационная путаница. В ходе всего периода войны контрразведывательная деятельность велась вяло и бессистемно, что обеспечило на редкость плодотворную деятельность японской разведки. Таким образом, среди прочих причин, приведших Россию к поражению в этой войне, следует отметить и неудовлетворительную работу контрразведки.
К счастью, по итогам Русско-японской войны правительством и руководством военного ведомства России были сделаны определенные выводы. В следующие годы предпринимался целый ряд мер, направленных на улучшение контрразведывательной службы. Постепенно контрразведка становилась на прочные, глубоко продуманные основы. И в годы Первой мировой войны при штабе Ставки Верховного Главнокомандующего, штабах фронтов и армий существовали уже специальные контрразведывательные отделения, которые активно выявляли и ликвидировали вражескую агентуру.
Источники:
Старков Б. Охотники на шпионов. Контрразведка Российской империи 1903—1914 . Петербург: Питер, 2006. С.16-34.
Попов И. Россия и Китай: 300 лет на грани войны. М.: Астрель, АСТ, 2004. С. 376-378.
Деревянко И. Шпионов ловить было некому // Военно-исторический журнал. 1993. № 12. С. 51-53.
Вишняков О. Российские пограничники в вооруженных конфликтах на Дальнем Востоке (конец XIX — начало XX в.) // Россия и АТП. 2006 . № 4. С. 57-68.
Сергеев Е. Военная разведка России в борьбе с Японией (1904-1905 гг.) // Отечественная история. 2004. № 3. С. 78-92.
Автор Инженер-технарь
Свежие комментарии