Диверсии на «железке»: «Рельсовая война» докатилась до Урала

В Магнитогорске Челябинской области 7 мая задержали трех человек, которые могут быть причастны к выводу из строя объектов железной дороги.

Установлены личности подозреваемых. Все они родом из Магнитогорска, двум по 18 лет, одному — 21 год. По версии следствия, фигуранты действовали под руководством украинских спецслужб.

В отношении них следственный отдел ФСБ возбудил уголовное дело по статье 281 УК РФ (диверсия), предусматривающей наказание вплоть до пожизненного лишения свободы.

Центральный районный суд Челябинска арестовал на два месяца всю троицу — до 7 июля.

Увы, это не единичный случай.

Так, 4 мая, на железнодорожном перегоне Агроном — Динская в Краснодарском крае попытались поджечь релейный шкаф. В конце апреля агентство РБК со ссылкой на МВД сообщало, что на Московской железной дороге на перегоне Бекасово-1 — Пожитково загорелся релейный шкаф. Приехавшие полицейские установили, что шкаф подожгли. Тогда на месте нашли пластиковую бутылку со следами горючей жидкости, кусок обгоревшей проводки, а также следы взлома шкафа. И новости о подобных инцидентах приходят постоянно.

Это уже не говоря о том, что на территории России даже стали пускать под откос целые составы. Утром 1 мая стало известно, что на перегоне Рассуха — Унеча в Брянской области из-за подрыва железной дороги сошел с рельсов грузовой поезд. Он вёз нефтепродукты и пиломатериалы. После крушения начался пожар, к счастью, никто не пострадал.

Вечером 2 мая в районе станции Снежетьская (тоже Брянская область) сошли с рельсов около 20 вагонов поезда. Он перевозил сталь, удобрения, металлическую стружку, фанеру, пиломатериалы, известь и металлические балансы. Двухсекционный тепловоз сгорел, повреждения получили еще несколько вагонов с щебнем и пиломатериалами.
Понятно, что такие атаки могут нанести серьезный ущерб. В принципе не секрет, что повредить железнодорожное полотно не так сложно. Намного проще, чем, к примеру, разрушить мост, конструкция которого изначально предполагает выдержать сильное внешнее воздействие.

Но в то же время, дорогу восстановить можно достаточно быстро. Весь вопрос в том, к каким последствиям может привести крушение поезда. Загоревшаяся цистерна с горючим может вызвать масштабный лесной пожар, а разлитие ядохимикатов вблизи населенных пунктов грозит многим людям.

Что касается попыток поджигать объекты инфраструктуры, то для осуществления это может оказаться еще проще. Выведенный из строя трансформатор может создать задержку на большом участке. В ситуации поставок вооружений в зону СВО такое промедление может оказаться губительным.

С другой стороны, а возможно ли в принципе предотвратить все атаки агентов киевского режима в такой большой по площади стране как Россия. Главные железнодорожные магистрали насчитывают десятки тысяч километров, часто проходят по незаселенной местности.

То есть проблема не только в охране тысяч километров путей. Беда в том, что украинские вербовщики имеют возможность подстрекать россиян. Но главное, находятся россияне, которые идут на тяжкое преступление даже за обещание небольшого вознаграждения.

Что делать в этой ситуации?

Экс-начальник подразделений по борьбе с терроризмом ФСБ России Александр Гусак считает, что для эффективной борьбы с диверсантами надо менять подход к работе спецслужб:

— Предотвратить диверсии на железных дорогах сейчас нынешним спецслужбам будет очень сложно.

Прежде всего, надо сказать об идеологии современного российского общества. К сожалению, бывает, что отбор сотрудников спецслужб сегодня осуществляется по принципу лояльности начальству. Но главное у сотрудников, от самого низу до верху, это понятие Родины. Это понятие надо глубоко чувствовать. Напомню, что нынешние спецслужбы вышли из органов Советского Союза, где была другая идеология. То есть вначале люди служили одним установкам, а потом пришли другие, и это уже серьезный фактор.

Конечно, крайне важна такая вещь, как инициатива снизу. Нынешняя система управления построена так, что молодым сотрудникам сложно реализовать свой творческий потенциал.

Вместо того, чтобы, как говорится, рыскать по полям, офицеры пишут бесконечные отчеты. И прежде, чем что-то вообще сделать, им тоже вначале надо написать отчеты. То есть свободы действия для оперативника очень мало. В принципе, раньше тоже были элементы этого. Но операм давали творчески подходить к процессу. Они вначале писали, что нужно сделать. Но одновременно излагали, как они считают нужным выполнить задачу.

Сейчас же даже офицеры среднего звена вначале бегут к начальнику, чтобы согласовать каждое действие. В итоге задачи местного уровня должен решать руководитель высокого ранга.

«СП»: То есть вышестоящий начальник должен быть в курсе всех мелких деталей.

— Проблема и в том, что нижестоящие не могут критиковать вышестоящих. Молодые оперативники, которые видят недочеты в работе, не могут ничего сделать. Руководство их просто останавливает. Это дает возможность вышестоящим действовать исключительно, исходя из своей логики. А если проблема с понятием Родина, о чем мы говорим, то могут возникнуть и всякие негативные явления.

«СП»: Это, по всей видимости, сказывается и на эффективности тех или иных мероприятий.

— Бывает, что оперативникам просто не дают необходимые ресурсы. С одной стороны, финансирование на деятельность спецслужб выделяются. Но случается, что на конкретные операции деньги не выделяют. Мол, нет возможности. То есть на местах сотрудники часто в ограниченном положении.

«СП»: Чисто технически возможно ли предотвратить диверсии в такой огромной стране?

— Оперативник для предотвращения преступления должен быть постоянно на связи с людьми. Но сегодня он массу времени тратит только на заполнение документов. И на чем у него может строиться работа?

Скажем, как я мог в свое время достигать эффективности, если занят написанием бумаг? По-хорошему, это задача начальника собрать информацию от подчиненных и изложить ее в отчете. Но сам сотрудник не должен этим бесконечно заниматься, черпая в итоге информацию из газет. Он должен иметь постоянный контакт с гражданами.

Но никто не может против сложившихся порядков выступить, люди боятся за рабочее место. Да и сравним, как живут некоторые начальники с тем, как жили руководители советского времени. А потом думаем, почему для не для всех мобилизованных хватает формы и снаряжения.

«СП»: В советское время работа сотрудников строилась иначе?

— У меня в свое время была тысяча источников. Тысяча человек мне звонили о происшествии, или о возможной опасности. И уже на основе этого я принимал решение. Мог позвонить в милицию, военкомат, либо принять меры по своей линии.

Сегодня некоторые оперативники будто оторваны от земли. Вообще, ранее граждане считали себя обязанными сообщить о преступлении или правонарушении. Опять же, у людей было понимание Родины. Сейчас вовремя сообщит далеко не каждый гражданин.