Три дня у Сталина. Несекретная миссия Бивербрука и Гарримана

Кто вместо Гарри Гопкинса

Почти до конца 1941 года Советский Союз противостоял гитлеровской Германии, имея всего одного союзника – Великобританию. В это время Соединённые Штаты оберегали свой дружественный нейтралитет, как обещал американцам президент Рузвельт при избрании на третий срок, а в необходимости сражаться с нацистами народ ещё надо было убедить.

Однако именно США первыми отправили в Москву своих полномочных представителей во главе с помощником Ф. Д. Рузвельта Гарри Гопкинсом. О довольно неожиданном успехе его поездки в советскую столицу на страницах «Военного обозрения» уже написано («СССР и союзники: у истоков ленд-лиза»), и именно Гопкинса ждали в Кремле для детальной проработки планов союзной помощи Советскому Союзу.

Наряду с американскими поставками предстояло договориться и о британской помощи. Поэтому вторая делегация, которая отправилась в Москву в конце сентября, стала англо-американской. Из-за болезни Гопкинса вместо него от Рузвельта к Сталину поехал 50-летний миллионер Аверелл Гарриман, настоящий олигарх, железнодорожный магнат, который пошёл в политику только под впечатлением рузвельтовского «Нового курса».



В отличие от визита Гопкинса, которого сопровождали всего два авиатора, с Гарриманом в Москву летела довольно большая команда: адмирал Стендли, два генерала, Бэрнс и Чанэй, полковник Фэймонвилл и политик Уильям Бэтт.

Английскую делегацию, где тоже были политик, заместитель госсекретаря по вопросам авиации Гарольд Бальфур, два генерала, Макреди и Исмейл, и сэры Роулэндс и Вильсон, возглавил лорд Бивербрук, хозяин мощной газетной империи и близкий друг премьера Черчилля.

Незадолго до миссии в Красную Россию Гарриман, спецпредставитель президента США, немало времени провёл в Лондоне, занимаясь согласованием условий поставок по ленд-лизу для Великобритании. В английской столице он и сошёлся с лордом Бивербруком, который в тот момент занимал очень подходящий пост министра снабжения, а до этого возглавлял британскую авиационную промышленность.



Оба высокопоставленных гостя Сталина числились аристократами, хотя и не были ими по крови. Аверелл Гарриман — выходец из еврейской семьи финансистов и предпринимателей, в титулах в США не особо нуждался. А вот лорд Бивербрук был уроженцем Канады со скромным именем Уильям Максвелл Эйткен, и своё пэрство он получил от премьера Д. Ллойд Джорджа в 1916 году за то, что помог сместить либеральный кабинет Г. Асквита.

Аверелла Гарримана президент Рузвельт снабдил личным письмом к советскому лидеру — письмом того же рода, как за пару месяцев до того он передавал с Гопкинсом.


Лорд Бивербрук никаких посланий от Черчилля не получал, они оба не считали это необходимым. И это было в традициях английской дипломатии, тем более что Бивербрук оказался первым из крупных политиков империи, посетивших СССР после начала войны на Восточном фронте.

Характерно, что Гарриман и Бивербрук в те дни постоянно оставались на связи с Гарри Гопкинсом, тем самым признавая его неоспоримый авторитет в вопросах ленд-лиза. И это несмотря на то, что СССР ещё не дал окончательного добра на присоединение к программе.

Не опуская подробностей

Перед тем как отправиться в советскую столицу (Гарриман и Бивербрук – на британском крейсере, а сотрудники миссий – на самолётах Б-24), в Лондоне были проведены продолжительные предварительные консультации. Но на них на первом месте была не конкретика, а политика.

Англичане всеми силами пытались свести поставки в СССР к необходимому минимуму, опасаясь, что в случае поражения русских всё, и техника, и вооружение, и продовольствие, достанется немцам. Причём такой подход возник явно под впечатлением публикаций в прессе, хотя кому, как не лорду Бивербруку, была лучше всех известна цена пропаганды.



Зато на переговоры с советским руководством, фактически лично со Сталиным, ушло всего три дня, хотя первоначально союзники вообще планировали два. В первый же день, 28 сентября, лидер большевистской партии, который только накануне войны возглавил советское правительство, коротко и предельно конкретно ознакомил представителей союзников с обстановкой на фронте.

Из признаний Сталина в превосходстве немцев в силах, его заявления о необходимости открыть второй фронт в Европе, а также просьбы направить английские войска сражаться на Украине вывод буквально напрашивался. Советское руководство не пойдёт на переговоры с Гитлером, Красная армия сумеет выстоять, но для перелома в войне она остро нуждается в помощи. Как впрочем, в ней нуждается и страна в целом.



Советский руководитель поднял вопрос о целях мира и даже предложил «заставить немцев заплатить за ущерб». После этого Сталин буквально засыпал гостей, в первую очередь лорда Бивербрука, чёткими и конкретными вопросами о том, что и как, на каких условиях будет в обозримой перспективе поставляться в Советский Союз.

Британский барон словно попал на допрос, хотя понятно, что Сталин всего лишь хотел точно знать, на что русским можно рассчитывать в ближайшее время, а это были техника и материалы, которые уже находились на островах в Британии. Из опубликованной уже давно стенограммы беседы можно заметить, что Бивербрук частенько просто «плыл», говоря: «Я узнаю, я наведу справки, отвечу на Ваш вопрос завтра».

Гарриману многие ответы давались несколько проще: его конкретика была американскому бизнесмену ближе. Но и он однажды был вынужден расписаться в незнании, как только советский лидер заговорил о технических характеристиках и вооружении истребителей.

Тем не менее, первый тайм был явно отыгран партнёрами в целом успешно, Сталин и Бивербрук даже успели обсудить ситуацию с высадкой в Британии Рудольфа Гесса, одного из приближённых Гитлера.



Техническому персоналу теперь предстояла большая работа по уточнению в основном согласованного расклада поставок в СССР техники и вооружения, а также ответных поставок сырья и материалов в США и Великобританию. Оба руководителя союзных делегаций были под сильным впечатлением от Сталина и восхищены борьбой советского народа.

Немцы могут врать и дальше

Второй день переговоров оказался намного сложнее, причём, как и в Лондоне, из-за того, что политика потеснила реальные решения. Для начала всплыла тема взаимного признания довоенного статус-кво, которую до этого регулярно поднимали советские дипломаты, озадаченные необходимостью продавить признание воссоединения стран Прибалтики с Россией.

Однако Сталину хватило такта и выдержки, чтобы предложить перенести решение таких проблем на время после победы. Подробно поговорив о броневом листе, автомобилях «Виллис» и о том, что предложенные американцами броневики – это ловушки, и они ему не нужны, советский лидер напомнил участникам переговоров о немецкой пропаганде, которая попыталась внести раскол в ряды только намечающегося Союза трёх.

Йозеф Геббельс, которого кто-то из американских журналистов назвал «хозяином своры нацистских пропагандистов», попытался высмеять саму встречу в Москве. «Англичане и американцы никогда не найдут общий язык с большевиками». Убеждённость в том, что этот тезис работает, Геббельс не только пронёс до 1945 года, но и навсегда привил её своему фюреру.

Сталин понимал, что в данном случае на настоящую секретность, привычную для советской дипломатии и политики, рассчитывать не приходилось, но не скрывал своего раздражения. Нельзя не напомнить, что немцы начали свою пресс-кампанию против московской встречи ещё раньше, когда сумели не только перехватить, но и аккуратно переврать личное послание Рузвельта Сталину.

То самое, которое было передано с Авереллом Гарриманом. Гитлеровские агитаторы не придумали для Северной и Южной Америки, где вещало агентство DNB (Deutsche Nachrichten Buro), ничего лучшего, как заменить обращение к Сталину «Уважаемый господин» на «Мой дорогой друг», а завершение «Искренне Ваш» на «С выражением сердечной дружбы».

В итоге трудный день закончился тем, что было решено встретиться ещё раз, продлив переговоры, а относительно немецкой пропаганды Сталин, уже открывая совещание на третий день, 30 сентября, сказал, что им троим нужно доказать, что Геббельс лжец.

Ленд-лиз и никак иначе

К завершающей встрече уже был готов меморандум со списком всего того, что просили русские. Лорд Бивербрук оперативно указал те материалы и технику, потребность в которых англичане и американцы не имели возможности удовлетворить сразу. После этого руководитель британской делегации долго и нудно зачитывал список того, что может поставляться даже с превышением советских запросов.

При всей жёсткости восприятия союзной помощи, которую Сталин даже не пытался скрывать, тут он признался, что «принимает список с восторгом». Характерно, что формат, по которому будут осуществляться союзнические поставки, сам по себе его вообще не волновал.

Но как таковая схема ленд-лиза, по всем признакам, не слишком вдохновляла советского лидера, как до того и советских дипломатов и внешторговцев. Все они считали американский подход чем-то вроде стремления закабалить Россию. Прагматика Сталина явно смущала необходимость впоследствии платить за то, что было использовано для достижения общей победы.

При этом для прямых закупок вооружения и боеприпасов у СССР попросту не было средств. Для того же, чтобы перевести в реальность ту готовность, которую проявили американцы, чтобы кредитовать нового союзника под военные поставки практически без ограничений, требовалось не только согласие русских, но и законодательное решение в самих США.

Аверелл Гарриман не уставал повторять, инструктируя своих подчинённых: «Давать, давать и давать, не рассчитывая на возврат, никаких мыслей о получении чего-либо взамен».


Внести СССР в список стран, которые «сражаются в защиту интересов Соединённых Штатов» президенту Рузвельту удалось, несмотря на ожесточённое сопротивление всех политических оппонентов. Он сумел уломать даже американских католиков, однозначно считавших большевиков исчадием ада, ради чего хозяин Белого дома отправлял к папе Пию XII своего специального посланника.

Рузвельт подписал документ о том, что программа ленд-лиза распространяется на СССР 7 ноября 1941 года. В годовщину Октябрьской революции и день легендарного парада на Красной площади. Согласитесь, и сегодня не грех сказать ему спасибо за такой подарок. А первые поставки в Советский Союз по ленд-лизу начались ещё в октябре 1941 года. Тогда подчинённые Сталина только разбирались, как вписаться в эту не совсем понятную программу.