До промышленной  революции 18 в. все человеческие общества были бедными, т.е. производимого ими продукта было недостаточно для обеспечения своих членов. Потому война - насильственное изъятие части или всего прибавочного продукта одним сообществом у другого путём прямого ограбления либо установления господства с целью получения дани - являлась неотьемлемым элементом социальной, экономической и духовной жизни.

ПОЗДНЕАНТИЧНАЯ И ВАРВАРСКАЯ ЭПОХИ

Военное дело Античности повлияло на Средневековье в минимальной степени. В средние века отсутствует понятие “гражданин”, поэтому главный  пафос отношения к войне в Античности  -“сладость пасть за Отечество - как говорилось в школьных прописах в Риме - там невозможен.Знания об античном военном деле находились в области почитаемого но не применяемого.Знаменитейший трактат о военном деле Вегеция(4-5 вв.) анахроничный уже во время написания(там описывались боевая подготовка,тактика,организация,вооружение,боевые порядки римских легионов, тогда как  в реальности в то время основная часть римской армии состояла из варваров-наёмников),был чрезвычайно популярен в средние века, но никакого влияния на военное дело Средневековья не оказал.Христианское отношение к войне сложилось ещё до начала Средневековья. Для христианина безусловным императивом являлось ветхозаветное "не убий" и евангельское "не противьтесь злому". Св. Георгий и Себастьян,римские воины,прославляются за то,что, обратившись в христианство, предпочли мученическую смерть,дабы не брать в руки оружие. Христианство при этом никак нельзя счесть пацифистской  религией. Оставляя армию, св.Мартин Туровский заявил:“Я – воин Христов, и мне непозволено воевать”.Истинный христианин не должен быть солдатом потому, что он уже воин, воин духовный, воин, борющийся против зла.


Проповедь мира не исключает борьбы:"Мир наш есть война с дьяволом",- говорит Тертуллиан. Люди, посвятившие себя борьбе со злом, - особенно духовенство и монашество, - образуют воинство Христово (mi1itia Christi) и  поэтому не должны входить в мирское воинство (mi1itia saecu1aris).Однако уже Августин Блаженный, резко отрицательно относившийся к войнам, которые вело государство, как «неправедным», признаёт, что может быть и"справедливая"война (Ьеllum justшn), каковая ведется от имени Церкви, во имя её единства, против еретиков и за распространение истинной веры.

Отношение к войне варваров также повлияло на сложение феномена средневековых войн.Германцы-варвары «считают леностью и вялостью добывать потом то, что может быть добыто кровью» (Тацит). Учёные XIX в. предположили,что общество варваров-германцев ориентировано в первую очередь на войну,которую ведут все взрослые мужчины племени. Последующие исследования показали, что,хотя каждый свободный германец есть человек с оружием,описание германцев как воинов по преимуществу полностью истинно только по отношению к дружине, группе воинов, как правило молодых, формирующейся вокруг военного вождя. Их основным и даже единственным занятием действительно является война, но они как бы выделены из рода и связаны узами побратимства с сочленами дружины и клятвой верности с вождем; живут они практически исключительно за счёт грабежа и подарков от вождя. «Возвратиться из боя живым, когда пал вождь, - значит обесчестить себя на всю жизнь...От щедрости своего вождя спутники его требуют в награду боевого коня, кровавой и победноц фрамеи(здесь: копья - Д. Х). Пиршества,хотя и грубые, но обильные,идут вместо жалованья; средства же для подарков предоставляют грабежи и войны (Тацит). Подобный образ жизни распространялся далеко не на всё племя,но именно, он определял варварское отношение к войне.


Для древних германцев мир - состояние братства и ненасилия внутри рода и дружины - обязателен,но вполне сочетается с перманентной войной вне племени, более того, является условием успешной войны. Война - это освещённая традицией необходимая сфера деятельности, имеющая,в том числе, сакральный характер, некий отенок массового жертвоприношения богам врагов-чужаков.Для  архаичного сознания, однако, сакральность не есть качество, обладающее обязательно положительным нравственным содержанием. Воинская доблесть в раннесредневековых латинских текстах обозначается словом virtus (мужество, доблесть), так и furor (бешенсгво, неистовство»).Древнегерманское wut(доблесть, мужество) филологи связівают с готским woths("бешенство") и от этого же слова производят имя Вотана, верховного бога, бога-покровителя дружины; имя скандинавского аналога Вотана - Одина - те же филологи выводят из северорейнского диалектного odhr(неистовство, ярость).Члены дружины, военного братства,порвавшие либо существенно ослабившие родовые связи, осмысляются как вышедшие из разряда людей,ставшие чем-то вроде оборотней. Упоминаемые античными авторами бойцы-германцы, идущие на битву без доспехов, находят соответствие в скандинавских берсерках (berserkr - «медвежья шкура»),  воинах, впадавших в боевой экстаз во время сражения, а иногда и просто так, бившихся обнажёнными и считавшихся неуязвимыми. Эти люди оценивались как лучшие бойцы, но и как весьма нежелательные для общества члены; «берсерк» употреблялось в качестве синонимов слов «воин» и «разбойник» одновременно.

РАННЕЕ И ВЫСОКОЕ СРЕДНЕВЕКОВЬЕ

Великое переселение народов привело к увеличению роли ополчения, к тому,что в войне принимали участие все взрослые мужчины-варвары. Христианизация варваров  повлекла за собой не столько неприятие войны новообращенными,сколько определённую "милитаризацию" веры. Древнегерманский эпос «Хелианд» (около 830 г.), своеобразный пересказ Евангелий, описывает Христа и апостолов как боевую дружину:

«И сходились Двенадцать,
верные витязи,
в круг, крепкие,
где Властный воссел -
тот ратей сбиратель,
что людскому роду
в брани с адом
помощь подаёт»
                         (Пер. СС Аверинцева)

После расселения германцев на земле  Римской империи и создания варварских королевств разделение между дружиной, т.е.людьми,постоянно ведущими военный образ жизни,и ополчением,т.е.,кто должен брать в руки оружие от случая к случаю,ставшее менее значительным во время завоевания-переселения,снова усиливается.Практическая невозможность сбора всех способных носить оружие свободных людей,затруднительность для мелкого землевладельца надолго отрываться от своего надела привели к тому,что основу войска составили дружины королей и более или менее крупных магнатов. Процесс отделения сражающихся от основного населения ускорился в УIII в. с проведением Карлом Мартеллом бенефициальной реформы и возникновением особого слоя людей,обязанностью которых было нести конную военную службу в тяжеловооружённой кавалерии.


Союз Церкви с  властью, обозначившийся с 8 в. при Каролингской династии, усилил, с одной стороны, «милитаризацию» христианства, с другой - привёл к освящению «справедливых» войн. Главным воителем в глазах эпохи выступает король. Отрицательное отношение Церкви к военной символике сменяется наположительное. Перед коронацией Карла Великого императором в 800 г. папа Лев III послал ему стяг св. Петра - алое знамя Римской империи, - дав этим начало орифламме (лат. aurea f1аmma - «золотое пламя»), будущему королевскому знамени Франции. Войны Карла Великого, в большинстве направленные против неверных и язычников - саксов, аваров, арабов, рассматривались не как набеги с целью получения добычи и проявления доблести, но как битвы за распространение христианства. К Х в. В ритуал коронации включается вручение монарху епископом меча - освященного Церковью военного символа.

Переход от решительного отвержения к  одобрению войн происходил постепенно. В Х в. папа Николай 1 Великий признавал оправданность войны,когда речь идёт о защите жизни или отечества, но всё же считал её дьявольским изобретением, а его недавний предшественник Лев IV и близкий преемник Иоанн VIII сулили вечное блаженство тем,кто пал с оружием в руках в борьбе против норманнов и мусульман. На изменение отношения к войне значительно повлияли «новые» варварские нашествия VIII-X вв. - набеги арабов, норманнов, венгров - и вызванное этим, совокупно с общим процессом феодализации, рассеяние власти,ослабление монархов, укрепление местных феодальных государей и владельцев замков - шателенов. В условиях отмеченного рассеяния власти, отсутствия руководящего центра шла война всех против всех, то есть не только христиан против неверных, «своих» против «чужих», но и «своих» - князей, шателенов, простых воинов ~ между собой. В Х - начале XI в., в эпоху Клюнийской реформы, знаменовавшей притязания Церкви на руководство светским обществом,предпринимаются попытки как-то упорядочить эту войну всех против всех. Выдвигаются идеи Божьего перемирия(Treuga Dei) - запрета на ведение военных действий в сакрально отмеченные отрезки времени (в воскресенье, на Великий Пост и т. п.) И Божьего мира (Рах Dei)  запрещения применять силу против «слабых» (huшiliоrеs, pauperes), т.е.тех, кто не в силах или не вправе защищаться с оружием в руках (женщин, детей, стариков, клириков, крестьян и Т.П.) на протяжении всего времени.

Таким образом, мир оказывается не перерывом в военных действия,но особым состоянием внутри войны, которая становится допустимым, более того, как бы естественным и постоянным занятием  «сильных» (potentes), то есть имеющих право носить оружие, причём в обязанности «сильных» входит и охрана «слабых». Ввиду слабости центральной власти Церковь с ХI в. стремится возложить осуществление Божьего мира не на монархов (которые, впрочем, настаивают на том, что только им принадлежит право и обязанность поддержания мира и порядка), но на складывающееся к тому времени рыцарство - не просто тяжеловооружённую кавалерию, но особое, со своими этикой и системой ценностей сообщество «воюющих» (bellatores).


Неистовый борец за верховенство папства Григорий Седьмой применяет термин militia Christi не к монахам, а к рыцарям, служащим папскому престолу.Мощный импульс отмеченной "милитаризацию" христианства дали Крестовые походы,участие в которых было не просто благим делом,но прямо-таки внутренней обязанностью христианина. Именно во время этих походов в Палестине происходит полное соединение обоих представлений о воинстве Христовом, соединение рыцарского и аскетического идеалов: возникают духовно-рыцарские ордена, члены которых, являясь монахами и принося положенные обеты,прибавляют к ним ещё одину обязанность вооружённой борьбы с неверными.В 12 в.происходят перемены вобрядах посвящения в рыцари. Воинский ритуал вручения оружия наполняется христианским содержанием, будущий рыцарь, среди прочего, даёт обет защищать вдов и сирот, охранять Церковь и биться с её врагами. Таким образом, определённые виды войн становятся достойным и освященным занятием.

Рыцарское отношение к войне не исчерпывается  христианским содержанием. Цель войны для рыцаря -  свершение подвига, стяжание славы. Ричард Львиное Сердце, участвуя в Третьем крестовом походе, более озабочен демонстрацией военной доблести, нежели отвоеванием Святой Земли, точнее, освобождение Иерусалима (так и не состоявшееся) для него не столько религиозная цель,сколько беспримерный рыцарский подвиг.Варварские представления о воинском братстве с новой силой возрождаются в рыцарской среде, хотя и с существенными отличиями. Граница между «своими» и «чужими» разделяет не враждующие воинства, а рыцарей и не-рыцарей. Все христианские рыцари - братья,хотя бы и сражающиеся друг против друга.Братоубийственность межхристианских войн постоянно подчёркивалась Церковью, но это слабо влияло на рыцарское отношение к войне.Цель войны для рыцаря - проявление личного мужества,свершение доблестных деяний, а не уничтожение противника, ибо последний являлся сотоварищем и к нему следовало проявлять великодушие, нельзя было стремиться убить его, но только пленить (этому имелось и экономическое обоснование - за пленного можно было получить немалый выкуп). Всё сказанное, впрочем, относится лишь к благородным и не распространяется на вооружённых (то есть не относящихся к «слабым») простолюдинов - жестокости при подавлении крестьянских и городских восстаний тому пример.

Монархи,особенно императоры Св. Римской империи,всегда стремились рассматривать поддержание Божьего мира как собственную функцию.Активно взгляд на государя как хранителя мира внутри страны и воителя с нарушителями мира распространяется с 13 в., времени начала сложения национальных государств. При этом сакральность войны воплощается не в Церкви, а в монархе. Вступив в конфликт с королем Англии Иоанном Безземельным и императором Оттоном IV,король Франции Филипп Второй Август рассматривал своё вооружённое выступление не как выполнение папского повеления о  наказании еретиков (враги Филиппа были отлучены от Церкви),но как действия сеньора, карающего  недостойных вассалов (английские короли и императоры были вассалами французской короны за некоторые земли, находившиеся под французским сюзеренитетом),нарушивших священную присягу и ставших клятвопреступниками.

ПОЗДНЕЕ СРЕДНЕВЕКОВЬЕ

Сложение национальных монархий меняет отношение к войне. Наряду с рыцарскими, в конечном счете, личными целями  встают цели общегосударственные: не подвиг, но победа над враждебным государством. Задачей воина является не демонстрация доблести, а уничтожение противника, и в бой он идёт не столько побуждаемый верностью по отношению к сюзерену,сколько выполняя приказ военачальника, в пределе - государя.Уже во французских источниках 13 в.среди целей «справедливых» войн упоминается «защита королевства» (defensio regni). Около 1300 г. в текстах наряду с выражением «справедливая война» (Ьеllum justum) появляется выражение «законная война» (Ьеllum  legale), означающее,что война ведется в защиту не столько религиозных и/или нравственных ценностей, сколько законности и права. Рыцарское чувство братства исключало ненависть к иноплеменнику-христианину, поэтому в битве при Бувине в 1214 г., являвшейся пиком упомянутого выше конфликта Франции с Англией и Империей, французские рыцари с возмущением встретили призыв одного из фламандских рыцарей (граф Фландрии был союзником Иоанна и Оттона): «Смерть французам!» Но во время Столетней войны, начавшейся как династический конфликт, проявляется национальное чувство, меняющее прежнее отношение к войне. Уже в первый её период, вскоре после 1346 г.,анонимный автор «Инвективы против французов», появившейся в Англии, обличает всех французов как исконных врагов Англии и призывает своих соотечественников отдать королю на войну «товары,деньги, сердца и любовь», то есть явно обращается не к рыцарству,а к обществу в целом.Характерен ответ Жанны д'Арк на процесс е (1431 г.): «Спрошенная,ненавидит ли Бог англичан, отвечала: "Я ничего не знаю о любви и ненависти  Бога к  англичанам, как и о  том, что он сделает с их душами. Но я твёрдо знаю, что они будут изгнаны из Франции, кроме тех, Кто здесь погибнет».


В глазах «простеца»,т.е. в массовых представлениях, война теряет сакрально-церковный характер -враги не воспринимаются как отвергнугые Богом - и приобретает общенациональный: не английские рыцари являются благородными противниками французских, а англичане вообще врагами Франции в целом. Всё это не исключало священного характера войны,но знаменовало перемены в системе ценностей: религиозным долгом является защита отечества. Включение в армии неблагородных комбатантов, усиление их роли в военных действиях, расширение числа сознательно вовлечённых в войну людей( участие партизанских отрядов из крестьян во втором периоде Столетней войны в 1-й половине ХУ в.), являющихся действующей, а не страдающей стороной,превращение войны из занятия благородных в общенациональное действие меняет характер войны, правила её ведения. Рыцарское отношение к ней не исчезает, но возникает и иное.Перед битвой при Куртре между французскими рыцарями и ополчением фландрских городов фламандцы приняли решение, что каждый, пощадивший врага, даже сдавшегося в плен, должен быть убит ближайшим бойцом.В позднее Средневековье, с появлением зародышей гражданского общества,появляются и гражданские войны, уже не являющиеся просто феодальными распрями.В этих войнах политический террор смыкался с военным, ненависть к партийному врагу брала верх над снисходительностью к благородному противнику. Во время войны Алой и Белой Розы в битве при Сент-Олбенсе в 1455 г. победители- йоркисты отпускали воинов-простолюдинов противной стороны, а лордов и рыцарей брали в плен в надежде на выкуп. Но уже в битве при Уэйкфилде в 1460 г. победившие приверженцы Алой Розы убивали без разбора всех сражавшихся врагов-йоркистов, даже сдавшихся в плен, а после сражения при Тьюксбери в 1471 г. сторонники Белой Розы не пощадили даже тех ланкастерцев, что укрылись в монастыре и просили убежища у алтаря.


Сетования на упадок благородного искусства войны, на жестокость и несправедливость войн, в сущности - ламентации по поводу того, что война из рыцарской игры, пусть тяжёлой, суровой и серьёзной, превратилась в
организованную бойню, в которой может принять участие любой, - особо усилились с появлением огнестрельного оружия. В «Книге о войне»(1573) немца Леонарда Фронсбергера говорится:"Не понадобится более ни настоящего мужа, ни храбрости, раз всевозможные хитрости,обман, предательство вместе с этими омерзительными орудиями получили столь большое влияние,что ни умение фехтовать, бороться, драться,ни вооружение,ни сила, ни искусство и храбрость уже ничего не значат.Ибо случается часто,что храбрый герой бывает убит из пушки никуда не годным, отовсюду выгнанным малым, который не посмел бы в другое время с ним заговорить или даже взглянугь на него".Однако,не смотря на эти жалобы, даже на борьбу с новым видом оружия( рыцари безжалостно убивали пленных пушкарей, сажали их на жерло орудия и выстреливали),конец средних веков отмечен переходом от рыцарских войн к государственным,которые требовали армий нового типа, с иными, нежели прежние, организацией, вооружением, стратегией и тактикой.

Д.Э.Харитонович  "Война в средние века" //  ЧЕЛОВЕК И ВОЙНА: Война как явление культуры