Азербайджанская история: как русские поезда сквозь бандитов прорывались

Закавказье было специфическим регионом с самого включения в Российскую империю. Порядка там или не было, или он был специфическим, «компромиссным». Обстановка и культурные различия диктовали свои условия. Например, в Тифлисе были чрезвычайно сильны меньшевики – настолько, что во времена Первой мировой войны с ними предпочитал дружить и даже советоваться сам имперский наместник. А это был не кто-нибудь, а великий князь Николай Николаевич, близкий родственник царя и бывший верховный главнокомандующий.

При этом это ничуть не отражало обстановку в Тифлисской губернии в целом. За пределами столичного города она условно делилась на армянскую, азербайджанскую и грузинскую зоны, но лишь условно. В ряде мест народности были сильно перемешаны, при этом не как в плавильном котле (друг с другом), а отдельными селами. Что создавало отличные основания для будущих этнических чисток, которым будет суждено омрачить историю этого солнечного южного региона.


Но даже в рамках некоторых народностей (например, азербайджанской) национальные, сплачивающие людей чувства, были еще не слишком сильны. Во многом это был край, напоминавший лоскутное одеяло – край не народов, но отдельных племен. Хотя у грузин было явное преимущество – они имели самую сильную в Закавказье национальную интеллигенцию среди местных народов. И, конечно, пытались воздействовать на племена в своих интересах. Привести это могло к чему угодно, только не к спокойному добрососедству.

Когда Российская империя распалась, чувства и противоречия, удерживаемые внутри, тут же прорвались наружу. Почувствовав самоликвидацию верховной власти, народы стали хищно посматривать друг на друга. Каждый понимал – гарантировать безопасность могут только собственные вооруженные отряды. А, чтобы их создать, нужно было, в первую очередь, оружие – горячих людей на Юге и так всегда хватало.

Оружие – это жизнь

А, тем временем, оружие само ехало в лапы закавказских банд. Оно находилось в русских воинских эшелонах, возвращавшихся домой с турецкого фронта. Дисциплина в армии была подорвана революционными событиями. К началу 1918 года все фронты были в той или иной степени развалены, а солдатские массы самовольно двигались домой. Но, по крайней мере, в таких регионах, как Закавказье, солдаты все еще держались вместе, и были настороже. Место было неспокойное, а времена – непонятные.

Русское оружие, провозимое в поездах, хотели себе все. В первую очередь, его страстно возжелали в Тифлисе – но у грузин были свои проблемы, и они смогли выделить только один бронепоезд и шесть десятков человек. Впечатлить этим воинские эшелоны было сложно, и они решили прибегнуть к помощи азербайджанских племен. Те грузин не шибко жаловали, но, в принципе, были за любое движение, кроме голодовки. И откликнулись на призыв.

При этом штурмовать поезда людскими волнами грузины, руководимые бывшим императорским штаб-ротмистром по фамилии Абхазава, не собирались. Они придумали, как им казалось, хитрый план – зажимать поезда в ущелье по одному, заняв удобные позиции вокруг, и экспроприировать оружие по частям.

Но в двадцатых (по новому стилю) числах января у них что-то пошло не так, и вместо одного-двух эшелонов они получили аж четырнадцать. Стоящие в пробки набитые вооруженными солдатами поезда застряли между станциями Акстафа и Шамхор. Быстро и эффективно разоружать эшелоны по одному у собравшихся на грабеж не хватало ловкости, да и русские дураками не были. Ситуация была патовая.


Но Абхазава не унывал – к нему на усиление уже шел конный отряд Дикой дивизии (да, той самой) – шесть сотен. Возглавлял группу князь Магалов, в обстановке гражданской смуты не испытывавший никаких морально-нравственных препятствий перед грабежом еще вчера своих же солдат. Впрочем, и без Магалова силы Абхазавы (а вернее, условно контролируемые Абхазавой) увеличивались с каждым часом. К нему стекались желающие поживиться чужим добром банды и жаждущие раздобыть оружие отряды местных милиций – как несложно догадаться, практически не отличающиеся друг от друга.

Тем более, у грузинского командира уже был успешный опыт – недавно он благополучно разоружил эшелон. Правда, один. Да и, конечно, простым изъятием оружия дело не закончилось. Почувствовав за собой силу, его люди вслед за оружием отобрали и еду с перевозимыми лошадьми – нам, мол, нужнее. Стоит ли говорить, что аппетит приходит во время еды – и теперь Абхазава, наблюдая за пробкой из полутора десятков эшелонов, видел не потенциальные проблемы, а богатую добычу.

А зря.

Последний бой бронепоезда

Впрочем, от переизбытка ратной доблести Абхазава не страдал – в конце концов, он хотел отобрать нечто ценное, а не умереть в попытке это сделать. Поэтому в начале были переговоры. Грузин разыграл из себя испуганного человека. Он клятвенно пообещал никого не разоружать, а взамен попросил проезжать через ущелье со стоящим рядом бронепоездом не всеми эшелонами сразу, а по одному. А то обстановка сейчас нервная, оружие в цене, вот вы и возьмете, да и кинетесь все разом, чтобы этот самый бронепоезд и захватить.

Уловка оказалась не особо изящной – русские отлично знали, как в Закавказье делаются дела, и наотрез отказывались разъединяться на отдельные эшелоны. Переговоры заходили в тупик. И тогда солдаты даже взяли в заложники грузинских переговорщиков. Но в итоге отпустили после очередного раунда говорильни.

Кстати, грузины практически без вопросов пропустили поезд с украинскими солдатами, не тронув их и пальцем. Все потому, что они уже вели переговоры с киевской Радой. Все отлично понимали, что рано или поздно то, что осталось от империи, опомнится, соберется во что-нибудь централизованное, и попробует вернуть их обратно. А, значит, против очередной реинкарнации России надо дружить уже сегодня.

Благо, Абхазава знал, что время работает на него, и мог себе такое позволить. Ведь его силы, за счет стекающихся на поживу банд, только росли, а вот русские в эшелонах уже начали испытывать первые проблемы с продовольствием.

Решив, что его боевые возможности выросли достаточно, грузин сменил хитрость на грубую силу. Разобрав пути перед русскими эшелонами, Абхазава медленно ехал на бронепоезде на параллельной ветке. Вокруг с улюлюканьем носились бандиты, уставшие от бесполезных усилий.

Находящиеся в неудобной позиции, в численном меньшинстве русские, сдавали оружие. В чем-то они сломались еще в окопах Первой мировой. Самовольное оставление фронта целыми поездами, революционные события, крушение империи – все это вносило свою лепту в беспрецедентное понижение боеспособности. Но даже в январе 1918 года это относилось не ко всем.

Напора Абхазавы хватило на четыре с половиной эшелона. Все шло хорошо, потому что у грузин был бронепоезд, противопоставить которому винтовки и пулеметы было сложно. Но вот он доехал до артбатареи – трехдюймовки везли на открытой платформе. Артиллеристы, видимо, были в ярости от разворачивающейся картины разоружения, и к моменту подхода бронепоезда уже были готовы.


Заряженные орудия дали залп, и Абхазаву разорвало на десятки маленьких предводителей закавказских бандитов. Русские сноровисто перезарядили орудия, и то же самое произошло с бронепоездом – промахнуться в упор было просто невозможно.

Все тут же заполнилось звуками сражения – русские солдаты приняли бой в неудобной позиции, окруженные со всех сторон превосходящим противником, имея далеко не безграничные боеприпасы. С последними было особенно плохо – патроны заканчивались быстро и вразнобой. О едином организованном сопротивлении и внятном руководстве боем и не приходилось говорить.

К тому же, вместе с фронтовиками в поездах ехали и гражданские – сотни женщин и детей. Поэтому то тут, то там происходили локальные сдачи. Все без исключения сдавшиеся, конечно, были ограблены до последней рубашки – и все равно могли считать себя счастливчиками. Были и казни, жестокие побои и изнасилования – словом, все, чего можно было ожидать от разъяренных бандитов.

Но худа совсем уж без добра тоже не было. Ведь эшелоны с развалившегося фронта продолжали и продолжали идти нескончаемым потоком. Естественно, солдаты видели искореженные и горящие вагоны, видели трупы своих сослуживцев, и были готовы к бою с самого начала. Эшелоны останавливались, солдаты выскакивали наружу и окапывались – взять такие позиции силами множества собранных в единый кулак, малодисциплинированных, не имеющих единого управления банд, было практически невозможно.

Несколько дней спустя стороны, осознав патовость ситуации, прибегли к переговорам.

Грузины из Тифлиса тут внезапно оказались невольными союзниками русских – события последних дней лишили их бронепоезда, людей, а все оружие в итоге бесконтрольно растаскивали азербайджанские банды. Все напоминало старый анекдот –


Мало того, еще и сыграли в минус – ведь в ситуации, когда другие народы Закавказья становились сильнее, сами грузины автоматически становились слабее, их «удельный вес» падал.

Поэтому им нужно было срочно организовать беспрепятственный выход русских эшелонов на север, причем в как можно более целом и вооруженном виде. В итоге кое-как договорились с азербайджанцами пропустить поезда. За это банды и племена получали артиллерийскую батарею из тифлисского арсенала.

Это, конечно, не значило автоматической безопасности для солдатских эшелонов – по пути их еще пытались ограбить множество раз, но уже далеко не такими силами и не с такой последовательностью. Да и теперь русские были готовы к любому развитию событий, держались рядом и охотно применяли силу.

Несколько лет спустя, некоторые из участников событий близ станции Шамхор вернутся в Закавказье, чтобы провести реконкисту – уже в составе Красной армии.

В этом уже знакомом им краю они будут далеко не так интернациональны и сдержаны к


как следовало бы из левых идеологий.

Ведь они на практике знали, с кем имеют дело.

И чего от кого следует ожидать.