Фото: russiahistory.ru

Без участия России в Первой мировой союзники вряд ли одержали бы победу. Наши солдаты не только били немецко-австрийские войска на Восточном (в европейском смысле) фронте, оттягивая значительные силы германского блока, но и сражались непосредственно за Францию на Западном. Однако по окончании войны Россию не только не пригласили на «пир» победителей в Версале, больше того – предъявили претензии в виде царских долгов.

Французское правительство вело переговоры об использовании русских войск на своей территории с февраля 1915-го. Это предусматривалось союзническими договоренностями двух стран.

Царское правительство дало согласие, и в 1915 году стали формироваться полки, которые в первой половине 1916-го в составе четырех особых пехотных бригад были направлены на Западный фронт: 1 и 3-я – во Францию, 2 и 4-я – в Салоники (Македония).

Первые полки экспедиционного корпуса двинулись в январе 1916 года из Москвы через Сибирь и Маньчжурию в порт Дальний, а оттуда пароходами – в Марсель.

Через Маньчжурию солдат везли в закрытых вагонах с максимальной маскировкой, чтобы о переброске русских во Францию не узнали немцы и не приняли мер к потоплению кораблей. Германия вела неограниченную подводную войну.

Морской переход описан в воспоминаниях А. М. Егерова, опубликованных в 1959 году в «Военно-историческом журнале»: «За два месяца морского пути пришлось испытать немало трудностей – непривычная тропическая жара, плохое питание, умывались и стирали белье морской водой, стесненные условия – все это пагубно отражалось на здоровье русских солдат и почти в каждом порту высаживали на берег больных».

13 апреля (26-го н. ст.) 1916 года первая бригада прибыла в Марсель. С винтовками на плечах в летней форме русские солдаты лихо промаршировали по его улицам. Французские буржуа захлебывались от восторга при виде крепких молодых парней, присланных царским правительством в обмен на вооружение и займы. Из воспоминаний оставшихся в живых участников «французского похода» известно, что солдаты были одеты с иголочки, обмундирование подгоняли по росту. Николай II и его министры хотели показать союзникам по Антанте, что называется, «товар лицом».

Фото: russiahistory.ru

А потом была передовая. Вновь обратимся к написанному Егеревым: «На всю жизнь запомнилась мне картина боя. Перед нашим полком находилась сильно укрепленная немецкая позиция с тридцатью рядами колючей проволоки, прикрывавшая три линии окопов. Первая цепь наступавших была полностью уничтожена огнем немецких батарей. Несмотря на огромные потери, мы овладели деревней Курси, захватили богатые трофеи и взяли в плен несколько сот немецких солдат и офицеров. Немцам не удалось своими контратаками оттеснить нас с захваченных позиций».

В апреле 1917-го 1 и 3-я русские бригады принимали участие в общем наступлении союзников на Западном фронте между Реймсом и Суассоном, где потеряли около шести тысяч человек. В июне бригады были сведены в дивизию под командованием генерала Лохвицкого и размещены во французском лагере Ля Куртин. Между тем сообщения о революционных событиях на Родине вызвали брожение среди личного состава. В связи с происходящим в России у большинства солдат начали созревать мысли о необходимости возвращения домой. Но французское правительство всячески препятствовало этому. С помощью контрреволюционно настроенных офицеров солдат разделили на три категории: отнесенные к первой должны были использоваться на фронте, ко второй – на работах в тылу, к третьей – те, кто отказывался идти на передовую или работать, они ссылались в Северную Африку, фактически на каторгу.

Пять тысяч русских солдат этапировали в Алжир, Тунис, Бизерту и другие порты. Из Алжира, например, вчерашних защитников Франции доставили в городок Медиа в Атласских горах, где был расположен концентрационный лагерь.

Филиппу Ивановичу Землянскому выпали все испытания «французского ада». Зачисленный в 1-й особый полк, который формировался в Москве в 1915 году, он только в 1920-м вернулся домой из Африки. Полк состоял в основном из молодых, физически сильных солдат, бывших рабочих и зажиточных крестьян, проживавших главным образом в центральных губерниях России. «Товар», переданный союзникам в отменном виде, эксплуатировали нещадно. Те, кому довелось вернуться домой, были измучены и больны.

Землянский нес службу в разведке, не раз участвовал в командах охотников, но особых наград не заслужил. «Кому на грудь кресты, а кого голова в кусты!» – невесело шутили солдаты. Многие, в их числе Филипп Землянский, вместо кустов попали в рудники знойной Африки.

Более восьми тысяч русских солдат погибли во Франции в Первую мировую в боевых действиях, а сколько еще сгинули на каторжных работах в Северной Африке…

Самое большое военное кладбище во Франции, где покоятся тысячи наших соотечественников, павших на чужбине, находится около города Мурмелона в департаменте Марна.

Внук Филиппа Землянского Юрий Черкасов, бывавший там не раз, рассказывал: «Я езжу туда, чтобы поклониться друзьям деда. Но обидно, что на Родине об этом факте знают мало».