Как отношения России и США вышли из тупика 90 лет назад

Дипломатические отношения России и США были разорваны в 1917 году по инициативе президента США Вудро Вильсона, поскольку советское правительство отказалось платить по долгам и займам Российской империи и Временного правительства. К началу 1930-х годов Соединенные Штаты оставались единственной крупной страной, с которой СССР не поддерживал дипломатических отношений. Официальный Вашингтон не признавал самого факта существования коммунистической России.

Казалось бы, к чему Москве были все эти формальности, нельзя ли было вообще игнорировать существование такой державы, как США? Или же взаимодействовать с ней без установления официальных дипотношений? Однако неверно было бы считать саму эту процедуру – установление и поддержание дипотношений – некой формальностью, пустым ритуалом. Официальные дипломатические связи позволяют вывести на новый уровень и торговые, и политические, и даже военные отношения – а значит, добиваться достижения важных для страны внешнеполитических целей.

В частности, без формализации отношений с Соединенными Штатами несколькими годами позднее невозможно было бы и создать систему ленд-лиза для СССР, поскольку такие проекты требовали утверждения американским Конгрессом. А Конгресс не может одобрить сделки с государством, с которым нет дипотношений. Не было бы и полноценной антигитлеровской и антияпонской коалиций, поскольку их образование и существование – результат формальной дипломатии, скрепленный договорами. Результат Второй мировой мог в итоге оказаться для СССР (впрочем, и для США) куда более печальным. Конечно, в 1933-м такой поворот в отношениях между США и СССР предвидеть было еще нельзя, однако уже было понятно, что это сотрудничество может принести как минимум много торговых выгод.

«Экономической дипломатией» со стороны Советской России в США изначально занимались люди, хорошо знавшие мотивы, которыми руководствовались правящие круги Америки, поскольку сами или долгое время жили в США, или были там в эмиграции. Особым доверием Ленина пользовался Александр Нуортева (Нюберг), финский швед, профессиональный революционер. Нуортева вместе с уроженцем ныне знаменитого города Бахмута (Артемовск), сыном богатого немецкого промышленника и тоже профессиональным революционером, близким знакомцем Ленина Людвигом Мартенсом еще в 1924 году основали в Нью-Йорке торговую компанию ООО «Амторг».

Это было обычное американское ООО, только с наличием советского капитала в уставном фонде, что не было запрещено американскими законами. Ему удалось разместиться в знаменитом здании на Бродвее, 120. Здесь располагались штаб-квартиры директоров американского резервного банка, а на последнем 33-м этаже заседал Клуб банкиров Нью-Йорка.

Эта локация позволила советским представителям быстро влиться в ряды нью-йоркской финансовой элиты, установить там дружеские отношения и завязать нужные связи.

По идее, Мартенс должен был заниматься пропагандой советских идей и работой по нормализации отношений с США, но в основном «Амторг» добился больших успехов именно в экономической сфере. На 1920-е годы, например, приходится резкий рост американских частных инвестиций в экономику Советской России, включая закупки целых конвейерных линий, и массовая вербовка американских технических специалистов на стройки первых пятилеток.

Но официальный Вашингтон все это время игнорировал Советскую Россию дипломатически. Главной причиной, мешавшей восстановлению полноценных дипломатических отношений, был отказ от выплаты царских долгов и займов, а не идеологическое противостояние или признание законности советского правительства. При этом советское правительство тоже долго не шло на уступки в этом вопросе, поскольку отрицание царского наследия, включая долги и прочие международные обязательства, было частью идеологического каркаса ранней марксистско-ленинской идеологии.

В начале 1930-х идеология стала постепенно уступать место прагматизму. Москва начала налаживать новые неформальные контакты с окружением президента Франклина Делано Рузвельта.

В США приехал новый спецпредставитель Москвы, уроженец Одессы Борис Сквирский, ранее также долгое время проживший в США. Он имел статус дипломатического агента НКИД СССР и руководил Русским (затем Советским) информационным бюро в США. У Сквирского уже было разрешение на обсуждение самого важного американского условия: признания (пусть даже неформального и без особого освещения на публике) долгов царской России.

К этому моменту и в самих Соединенных Штатах сформировалась группа вокруг президента Рузвельта, настроенная на восстановление полноценных отношений с СССР. Ситуация в мире начала резко меняться. Игнорировать существование СССР, вес, мощь и значение которого росли на глазах, более было для США невозможно. Сотрудничество между США и СССР было исторически неизбежно, однако требовались именно дипломатические усилия и взаимные уступки для того, чтобы полностью восстановить отношения.

Тем не менее в американской позиции появился новый элемент, также вытекавший из внутреннего устройства США: религиозная свобода в СССР. Помимо требования погашения долгов, Рузвельт еще одним условием формулировал предоставление религиозной свободы в СССР для граждан США. Не для всех верующих разных конфессий, а только для американцев, протестантов и представителей местных объединений типа пятидесятников. В тот период в СССР оказалось много разного рода миссионеров, и их судьба волновала Рузвельта не менее, чем деньги банкиров Уолл-стрит. Но в такой формулировке это не было вмешательством во внутренние дела СССР, а становилось вопросом дипломатии, поскольку речь шла о правах граждан США, волею судеб занесенных в СССР.

На Сквирского вышел один из самых серьезных представителей окружения президента Рузвельта Генри Моргентау. Он принадлежал к кругу наиболее влиятельных еврейских банкирских семей Нью-Йорка (сам сын финансиста и дипломата, он был женат на внучке одного из братьев Леман, основателей банка Lehnman Brothers). Он дружил с Франклином Рузвельтом и был его ближайшим советником по вопросам финансов и экономики. С 1934 по 1945 год Моргентау был министром финансов США и советником президента, а после войны стал автором «плана Моргентау» по восстановлению Германии.

Моргентау привел с собой Уильяма Буллита, дипломата, считавшегося неформальным советником Рузвельта по внешней политике. Буллит, также родом из семьи филадельфийских банкиров, считался специалистом по тайной дипломатии и знатоком советской власти. В 1919 году он возглавлял секретную миссию в России и лично встречался с Лениным. Они передали Сквирскому письмо президента США с предложениями по установлению дипломатических отношений.

Сам факт передачи такого письма Сквирскому уже был по дипломатическому протоколу признанием СССР, а Сквирского – его представителем. Хотя все это и происходило в те дни в секретном режиме.

Письмо Рузвельта было адресовано Михаилу Калинину, который с юридической точки зрения соответствовал по статусу президенту США, как формальный глава Советского государства (в то время Калинин возглавлял Центральный исполнительный комитет СССР – высший орган государственной власти того времени). «Я верю, что отношения, установившиеся между нашими народами, могут навсегда остаться нормальными и дружественными, и что отныне наши народы могут сотрудничать ради их взаимной выгоды и для сохранения мира во всем мире», – говорилось в письме. Рузвельт также просил Калинина направить в Вашингтон советского эмиссара для полноценных переговоров.

В ноябре 1933 года в Вашингтон прибыл глава НКИД СССР Максим Литвинов. При посредничестве Моргентау и Буллита состоялась его неформальная встреча с Рузвельтом. До сих пор никто не знает, о чем Литвинов и Рузвельт говорили несколько часов один на один, архивы на эту тему все еще не открыты. Однако в итоге на этой встрече был достигнут исторический компромисс: США признают СССР, а Москва в ответ дает принципиальное согласие на начало переговоров о царских долгах и обязуется рассмотреть вопрос о свободе совести в СССР, для начала применительно к гражданам США.

Если опять же смотреть по деталям дипломатического протокола, то такие формулировки означали признание правопреемственности СССР по отношению к Российской империи. С прагматической точки зрения для Москвы это было важнее даже признания долговых обязательств, поскольку американская сторона, в отличие от Франции и Великобритании, не требовала немедленной выплаты. Но эти договоренности остались на словах. К вопросу о выплате царских долгов стороны вернулись только в 1980-х годах.

Уильям Буллит стал первым послом США в СССР и с пафосом въехал в особняк Спасо-хаус на Арбате, устроив там знаменитый прием с цирковыми львами, ставший литературной основой для бала Сатаны в «Мастере и Маргарите» Михаила Булгакова. Первым советским послом в Вашингтоне стал Александр Трояновский. Согласно протоколу, вновь прибывший посол вручает главе страны пребывания верительные грамоты через две недели после прибытия. Но президент Рузвельт принял грамоты Трояновского на следующий день после его приезда, продемонстрировав тем самым особое уважение к Советскому Союзу.

Установление дипломатических отношений между СССР и США не было ситуативным решением на фоне зарождения фашизма в Европе и японской угрозы на Востоке.

Постепенно становилось понятно, что эти две страны в перспективе станут основными силами в мире, и им жизненно требовалось коммуницировать друг с другом в нормальных дипломатических рамках. В итоге именно отношения Москвы и Вашингтона в последующие десятилетия определяли всю мировую повестку вплоть до развала СССР.

Современное состояние дипломатических отношений между Россией и США нельзя полагать нормальным. То, что начиналось 90 лет назад как успешный результат дипломатических компромиссов и поиск взаимных выгод, не может и не должно закончиться так прискорбно. У происходящего, конечно, есть и объективные причины, заложенные в текущем моменте политического развития. Но в целом международная дипломатия еще не разрушена настолько, чтобы не осталось возможностей для ее восстановления.

Восстановление дипломатических отношений между СССР и США в 1933 году до сих пор остается примером того, как даже столь непримиримые идеологические противники оказываются в состоянии находить общий язык к взаимной пользе и выгоде.