Подводная лодка «БАРС»

28 сентября 1913 года заложена на Балтийском заводе в Санкт-Петербурге. 28 сентября 1913 года зачислена в списки кораблей Балтийского флота. 2 июня 1913 года спущена на воду. 25 июля 1915 года подводная лодка вступила в строй и вошла в состав 1 дивизиона Дивизии подводных лодок Балтийского флота. В 1915 году на подводной лодке установлено приспособление для размещения 8 мин на палубе по бортам вдоль рубки. Испытания этого устройства показали не вполне удовлетворительные результаты и мины на подводную лодку не ставились. В 1916 году на подводной лодке наружные решетчатые торпедные аппараты Джевецкого были подняты на палубу надстройки. Весной 1916 года подводная лодка подготовлена к боевым действиям. В 1917 году базировалась на Ревель. С 1916 по 1917 года приняла участие в Первой мировой войне: поисковые действия на коммуникациях противника в Балтийском море, обеспечение и прикрытие минно-заградительных и набеговых действий легких сил флота, совершила 15 боевых походов.

В мае 1917 года подводная лодка «Барс» погибла при выполнении пятнадцатого боевого похода по неизвестной причине на позиции в Балтийском море. Предполагаемая дата гибели - 8 мая 1917 года в районе Хефринга. Вероятная причина - подрыв на мине (по немецким данным). 29 мая 1918 года подводная лодка «Барс» исключена из списков кораблей Балтийского флота.
В феврале 1993 года командующий военно-морскими силами Швеции вице-адмирал Дик Бьерессон направил российскому послу в Стокгольме письмо. В нем адмирал Бьерессон сообщал, что шведским минным тральщиком «Landsort» во время учений в Балтийском море на глубине 127 метров от точки с координатами: 58° 21,033 N и 19° 51,902 Е в международных водах, но в экономической зоне Швеции, обнаружена подводная лодка, возможно, одна из русских и рядом две торпеды. Никто на лодку не спускался, но дистанционно управляемым подводным роботом снят видеофильм, который прилагался к письму. «Отдельные детали видеозаписи, – сообщал адмирал Бьерессон, – показывают, что, возможно, это – подводные лодки «Барс» или «Львица», согласно опубликованным данным погибшие в мае и июне 1917 года». По мнению адмирала, более точная идентификация невозможна без спуска человека к лодке. Письмо, датированное 24 февраля 1993 года, было переслано в Москву, в Министерство иностранных дел, и оттуда передано в Главный штаб ВМФ. Позже стало известно, что шведский видеофильм на короткое время появился в Санкт-Петербурге, где его просмотрели специалисты по подводному кораблестроению. Один из них так оценил видеофильм: «Запись невысокого качества, «мутная» и чего-либо, кроме того, что это – подводная лодка типа «Барс», сказать нельзя». По-видимому, на просмотре рассматривался и вопрос о возможности подъема лодки. И, скорее всего, был решен отрицательно, поскольку в ответе командующему шведскими ВМС Главком ВМФ России лишь сообщил, что «планируется использовать имена погибших членов экипажа подлодки «Львица» для мемориальной доски в целях увековечения памяти российских моряков-подводников». Нет нужды говорить, что это намерение так и осталось невыполненным.

Первой реакцией в прессе на сделанную шведами находку стала статья в декабрьском номере «Нового времени» 1993 года «Панихида по "Барсу». Ее автор не имел в виду собственно «Барса». Помимо него и «Львицы» в этом районе Балтики мог погибнуть и пропавший в октябре 1917 года «Гепард». Автор предлагал провести «опознание по приметам» затонувшей лодки, найденной шведским тральщиком, и «как минимум, бросить венок на место гибели и отслужить панихиду по погибшим морякам». О своем ответе шведам ВМФ России не сообщил Министерству иностранных дел, которое решило, что Военно-морской флот находка не заинтересовала. И в марте 1997 года 2-й Европейский департамент МИД предложил провести опознание лодки старейшему российскому журналу путешествий и приключений «Вокруг света», имеющему широкие связи с людьми, занимающимися историей отечественного флота и ведущего специальную рубрику «Исторический розыск». Опознание подводной лодки, оказалось провести не так просто. Более то-то, не было найдено ни одного человека, который бы видел эту запись. Не видели ее и специалисты исторической группы ВМФ, готовившие справку для ответного письма главкома ВМФ. То, что затонувшая лодка — «Львица» (о чем было сообщено шведам), выводилось, при том однозначно, из упоминания в письме шведского адмирала о лежащих на дне рядом с лодкой двух торпедах.

По мнению составителя справки, торпеды могли попасть на дно, выпав из разрушившихся наружных аппаратов Джевецкого, которые по его сведениям в 1917 году остались только на одной из лодок типа «Барс» - «Львице». В конце концов удалось узнать, что эти сведения якобы почерпнуты из редкого издания «Таблицы элементов судов, входящих в составы Балтийского и Черноморского флотов, флотилии Северного ледовитого океана и флотилий, возникших во время войны» по сведениям, собиравшимся с февраля 1916 года по февраль 1917 года. Статистическое отделение Морского генерального штаба, Петроград, 1917. Однако в этой книге о снятии аппаратов Джевецкого с лодок типа «Барс» ничего не говорится. На всех лодках, в том числе, самом «Барсе» и «Гепарде», аппараты Джевецкого указаны в составе минного вооружения. Возвращаясь к шведской видеозаписи, следует сказать, что после поисков, которые могли бы стать сюжетом детективной повести, она была найдена дома у отставного флотского начальника, и в апреле 1997 года стала, наконец, доступна для «опознания по приметам».

Первое, что удалось выявить, просматривая видеозапись, – расположение якоря и клюза по левому борту. На русских подводных лодках того времени для стоянки в надводном положении устанавливался один якорь - об этом говорится в книге бывшего капитана корпуса корабельных инженеров А.Н. Щеглова «Архитектура подводных лодок», Ленинград, 1929. Причем на лодках Балтийского судостроительного и Механического завода в Санкт-Петербурге он ставился по левому борту, а на лодках завода судостроительного акционерного общества «Ноблесснер» в Ревеле – по правому. Именно так якорь был установлен на «Львице», построенной на «Ноблесснере» в 1916 году. Это хорошо видно на ее фотографиях, где на глухом левом борту читается написанное славянской вязью название. На затонувшей лодке по левому борту расположен якорь системы Морелля-Ризбека, и поэтому она не может быть «Львицей». Оставалось решить дилемму: «Барс» это или «Гепард»? Но как различить между собой лодки одного проекта, построенные на одном Балтийском заводе и спущенные в один день, 25 мая 1915 года?

Удалось выяснить, что осенью 1915 года у «Барса» появилось одно важное и, главное, заметное конструктивное отличие. Речь идет об установке на нем предложенного капитаном 1 ранга Шрейбером «приспособления для сбрасывания мин заграждения», как по заводским документам называлось это устройство минирования.

Устройство представляло собой две слегка вогнутые металлические платформы, крепившиеся по обеим сторонам рубки (современные специалисты предпочитают более точный конструктивный термин – ограждение боевой рубки, хотя в годы Первой мировой войны говорилось именно о рубке с указанием, в случае необходимости, о кожухе, окружающем рубку). На платформах располагалось по четыре мины заграждения, которые сбрасывались в воду по выступающим с бортов решеткам, которые назывались кринолинами. Устройство минирования хорошо видно на фотографиях «Барса», сделанных после ремонта зимой 1915 – 1916 годов. Оно указано в ответе на запросный лист Статистического отдела Морского генштаба. Установка устройства минирования вызвала необходимость сдвинуть рубочный трап со штатного места возле середины рубки к кромке ее кормовой части. На «Гепарде» устройство минирования так и не было поставлено, хотя такое намерение имелось в ноябре 1915 года, когда лодка ставилась в ремонт. В упоминавшемся выше ответе на запросный лист, командир «Гепарда» по состоянию на март 1916 г. сообщил: «мин заграждения нет». Рубочный трап остался на штатном месте, что хорошо видно на фотографии «Гепарда», сделанной после ремонта 1915-1916 годов - телеграмму об окончании ремонта из Ревеля в Петроград контр-адмирал Левицкий, командовавший Балтийском отрядом подводного плавания, дал 5 мая 1916 года.

На видеозаписи затонувшей лодки хорошо видно, что рубочный трап установлен именно на самой кромке кормовой части рубки. Точно так, как на фотографии всплывающего «Барса», сделанной летом 1916 года. На некоторых кадрах видеозаписи видно и само устройство минирования, вернее его отдельные детали: кринолин с бортовым креплением, решетка крепления минной платформы. Таким образом, лодка с устройством минирования не может быть «Гепардом», следовательно, это – «Барс». Есть еще одно конструктивное отличие «Барса» от всех других лодок этого типа, не проявившееся в документах, но выявившееся при просмотре фотографии его и других лодок. Речь идет о носовом орудии «Барса», чей снимок с такой подписью помещен в «Морском сборнике» № 2—3 за 1918 год.

По проекту, автором которого был известный русский кораблестроитель И.Г. Бубнов, подводные лодки типа «Барс» не имели артиллерийского вооружения. Главным оружием считалось минное, которое было представлено двенадцатью торпедными аппаратами: четырьмя трубчатыми – в носу и корме и восемью наружными решетчатыми аппаратами конструкции С.К. Джевецкого. Однако уже после первой кампании 1915 года вооружение подводных лодок артиллерией было отнесено к ряду «главнейших из желательных изменении и нововведении». В указанном выше ответе на запросный лист Статистического отделения МГШ командир «Барса», которым с декабря 1915 года был старший лейтенант Н.Н. Ильинский, сообщал, что по состоянию на март 1916 года артиллерийское вооружение лодки составляют два орудия калибра 57 мм, одно 37-мм орудие и пулемет. Такое же артиллерийское вооружение было на «Львице» и «Гепарде», но дополнительно указывалось, что 57-мм орудия имеют длину 40 калибров.

Фотографии этих орудий с характерным плечевым упором для горизонтальной наводки не оставляют сомнения, что это – орудия системы Готчкиса. На фотографиях «Барса» носовое орудие выглядит иначе, чем его же кормовое, а также орудия на других лодках этого типа. Длина ствола - больше сорока калибров, тумба орудия более массивная, отсутствует плечевой упор и имеется оптическая трубка наведения.

Судя по фотографиям и чертежам палубных артустановок Российского флота, это – также пушка Готчкиса, но длиной 50 калибров. Это подтверждают относительные замеры длин стволов на фотографии всплывающего «Барса», где носовое и кормовое орудия практически находятся в одной плоскости. Именно это орудие хорошо видно на затонувшей лодке. И поскольку такого не было на других, в частности, ни на «Львице», ни на «Гепарде», это лишний раз подтверждает, что найденная шведами на дне Балтийского моря русская подводная лодка – «Барс».

В письме российскому послу шведский адмирал полагал, что без спуска человека на лодку ее точная идентификация невозможна. И поначалу все усилия были направлены на то, чтобы такое обследование организовать. Но оказалось, что в нынешних условиях это не под силу ни Российской академии наук, располагающей подводными обитаемыми аппаратами, ни Военно-морскому флоту России, имеющему в составе своей поисково-спасательной службы не только средства подводного наблюдения, но и подъема затонувших подводных лодок. И тогда пришлось сосредоточиться на «опознании по приметам», сохранившимся в архивных документах и старинных фотографиях в музеях и частных коллекциях.

Также необходимо рассмотреть последний вопрос: почему «Барс», который по опубликованным немецким данным был потоплен у побережья Швеции близ мыса Ландсорт и плавучего маяка Хефринге, оказался найденным в 50 милях к востоку? Ответ на это может быть следующим: в свой последний, пятнадцатый боевой поход «Барс» под командованием старшего лейтенанта Н.Н. Ильинского вышел в составе 1-го дивизиона подводных лодок Балтийского моря 6 мая 1917 года из Гангэ. Дивизион в составе «Волка» (под брейд-вымпелом командира капитана 2 ранга В.Ф. Дудкина), «Барса», «Гепарда» и «Вепря» следовал на перехват немецких транспортов с военными грузами, перевозившимися из портов нейтральной Швеции. Подводным лодкам предписывалось выйти на пути караванов, оттуда перейти на либавские позиции и позицию у Форе – северной оконечности острова Готланд и 13 мая прибыть на дагергортский створ – западную оконечность острова Даго. Предписание в точности выполнили «Вепрь» и «Гепард», вечером 13 мая вернувшиеся в Гангэ. Оказалось, что «Волк» вернулся сюда еще 10 мая. 9 мая на лодке произошла авария двигателей, и в 18.30 на одном оставшемся исправным «Волк», не заходя на новую позицию, начал возвращение на базу, куда и пришел в 21.15 следующего дня. «Барс» на базу не вернулся. Четырнадцатого мая капитан 2 ранга Дудкин передал в Ревель, в штаб дивизии подводных лодок Балтийского моря телеграмму с донесением о походе своего дивизиона. Среди прочего он сообщил, что «Вепрь» 8 мая в 18.40 и 9 мая в 12.50 на меридиане мыса Ландсорт и параллели маяка Хсфринге видел подлодку на малых глубинах. Что это за лодка, не сообщалось, но согласно предписанию в эти дни и в этом месте должен был находиться «Барс». После этого, следуя предписанию, он должен был перейти на новую позицию. И как раз 10 мая «Волк», следуя на базу и находясь в точке с координатами 58° 36' N и 20' 10' Е, встретил лодку, идущую на S. «Возможно, «Барса», — как об этом было сказано в «Заметках о походах дивизии подводных лодок Балтийского моря», которые велись флагманским штурманом дивизии лейтенантом Эссеном.

В «Ежемесячнике подводного плавания», изданном в июле 1917 года штабом дивизии, об этом было сказано более определенно: «10 мая в 11 час. Дня «Волк», меняя свою позицию, встретился с «Барсом», причем «Барс» погрузился, приняв «Волка» за неприятельскую подводную лодку». Этому удивляться не приходится, так как в этом время на подводных лодках еще не было найдено решения задачи опознавания «свой – чужой». Известный советский адмирал, ученый-радиотехник А.И. Берг, бывший в 1917 году русским штурманским офицером на английское лодке Е-8, входившей вместе с другими семью английскими лодками в состав дивизии, вспоминал «Полная отчужденность лодки начиналась с того момента, когда она выходила в море. Становясь, потенциальной добычей чужих и своих, она дол жил была пройти двойное испытание: не попасться на глаза ни врагу, ни другу... На опознание на связь нет времени, секунда решает судьбу. Закон военного времени жесток и логичен: атакуй, пока не успели атаковать тебя». По-видимому, именно встреча «Волка» с «Барсом», после которой он навсегда исчез, и породила слухи о том, что «Барс» по ошибке был потоплен своими. В сводке разведывательного отделения оперативной части штаба командующего флотом Балтийского моря за май 1917 года в разделе «Потери» было сказано: «…около 12 мая подводная лодка «Барс» погибла от неизвестной причины в районе первой (либавской) позиции. В «Списке судов, погибших во время войны 1914—1917 годов», составленном в 1918 году мобилизационно-экономическим отделом еще существовавшего МГШ, было указано другое место гибели «Барса» — у мыса Ландсорт (по иронии судьбы такое название носил и шведский тральщик, нашедший «Барса» на дне Балтийского моря). Именно это место значится и в немецких данных, публиковавшихся в трудах по истории морской войны 1914—1918 годов.

Вполне возможно, что последний бой «Барса» выглядит так: 19 мая 1917 года «Барс» на подходе к Хефринге был обнаружен и атакован немецким миноносцем, сбросившим глубинную бомбу. После того, как она не взорвалась в бой вступили минные тральщики с 2 «драконами» – специальными глубоководными тралами с укрепленными на них тротиловыми зарядами. Четыре тральщика прочесывали подозрительный район, пока не раздались два взрыва, и на поверхности появилось увеличивающееся в размерах масляное пятно. Тогда на это место были сброшены глубинные бомбы. Однако сообщение об этом бое вызывает сомнение: не была ли со стороны немцев обычная в такой ситуации «погоня за призраком»? Во-первых, обращает внимание различие приводимых в разных источниках дат боя, из которых наиболее вероятной считается 28 (15) мая. Хотя «Барса» в это время на позиции у шведских берегов быть уже не могло: после смены позиции, еще 13 мая он должен был вернуться в Гангэ. Во-вторых, почему безоговорочно утверждается, что потоплен именно «Барс»? Наконец, почему нигде не сообщаются названия кораблей, участвовавших в бою? Все это свидетельствует о том, что в основе немецкого сообщения лежат чьи-то рассказы, а не донесение о произошедшем бое с указанием кораблей, принимавших участие, точной даты и предположения, что неприятельской лодкой, вероятнее всего, был «Барс», о гибели которого известили ревельские газеты: 28 мая (по старого стилю) в соборе Святого Александра Невского при огромном стечении народа прошла панихида по морякам «Барса». Но самое существенное возражение против версии гибели «Барса» в бою заключается в том, что на видеозаписи затонувшей лодки не заметно повреждений, которые наверняка были бы при ее гибели от взрывов глубинных бомб или «драконовских» зарядов тротила.

Если вернуться к хронике похода 1-го дивизиона, то видно, что 10 мая «Волк» встретил подводную лодку, которую в июле 1917 года уже точно считали «Барсом». И координаты, в которых «Волк» встретил лодку: 58° 36' N и 20° 10' Е – очень близки к тем, где на глубине 127 метров был обнаружен «Барс»: 58° 21,033 N иЧ9° 51,902 Еб а встреченная подводная лодка следовала курсом на юг. Все это дает веское основание предположить, что утром 10 мая «Барс» шел на свою новую, либавскую позицию. Но не дошел до нее, затонув в точке с указанными координатами и вряд ли успев дать «радио» на базу о встрече с «Волком.

Вполне возможно, что «Барс», приняв «Волка» за неприятельскую подводную лодку, срочно погрузился на месте, называемом Готландской впадиной, где глубины достигают более 100 метров. И это погружение могло стать аварийным – история подводного плавания знает не один случай срочных погружений, оказавшихся из-за неисправности последними.

Подводная лодка «Барс» не смогла остановиться на рабочей глубине, не превышающей для лодок этого типа 50 метров, и провалилась в пучину Готландской впадины, ставшей ее могилой.