«Пушка-мотовка»

Оружие Первой мировой войны. Когда в 1914 году человечество устроило на планете Первую мировую войну, военное дело тут же сделало резкий скачок вперёд. И о винтовках, и пулеметах этой войны мы вам уже рассказывали. Теперь дело дошло и до самой массовой пушки российской императорской армии калибром 76,2-мм. Пушка эта имела множество прозвищ, но вот одно из них было… «мотовка». Почему?

Орудия системы 1877 года

А было так, что ещё до Первой мировой войны в Европе вспыхнула Франко-прусская война, в которой были задействованы такие оружейные новинки, как митральезы, скорострельные винтовки Шаспо и броневые поезда. Однако артиллерия использовалась старая – пушки были нарезные, но, как и раньше, заряжались с дула.


Поэтому уже вскоре после её окончания бывшие противники немедленно приступили к созданию новых пушек. Более могущественных, более дальнобойных и более скорострельных. Были созданы казнозарядные орудия с затвором и уплотнителем конструкции Банджа. Причём система его оказалась настолько совершенной, что сохраняется в ряде артиллерийских систем и поныне! Но… инерция мышления тоже ведь никуда не ушла, и сделав большой шаг вперёд, оружейники тут же отработали два шага назад. То есть не стали придумывать никаких противооткатных приспособлений на самом орудии, а поставили позади его колес треугольные профильные аппарели, по которым пушка после выстрела, откатываясь назад, поднималась вверх, а затем опять же с них вниз скатывалась. Не очень это было удобно для солдат, но искуплялось тем, что орудия стали куда дальнобойнее, и навести их на цели заново было нетрудно. Хотя… поворочай-ка её, эдакую махину! В общем, в 1877 году сразу одновременно во Франции и в России были приняты на вооружение артиллерийские системы… этого года, включая и 120, и 152-мм дальнобойные осадные орудия. Использовались они, и очень даже активно, в Англо-бурской войне, да и потом – точно такого же устройства 149-мм орудие в итальянской армии провоевало всю Первую мировую войну.

Одна пушка, один снаряд

Однако такие орудия – кстати, одно из них можно увидеть в музее Российской армии в Москве – были не очень-то удобны в полевой войне. Слишком были тяжелыми и требовали времени на установку. Поэтому в чести у военных были орудия «половинного калибра» – 75-мм, которые в конце 19 века считались универсальными.

Кроме того, военные в это время почему-то решили, что грядущая война (а в том, что она в Европе произойдёт непременно, уже тогда мало кто сомневался!) будет маневренной и быстротечной. А раз так, то под неё потребовалась и соответствующая пушка. Легкая, чтобы её могла перевозить пара лошадей; скорострельная, чтобы она могла бы засыпать шрапнелью наступающую пехоту и конницу; и более простая по устройству.

Совокупность таких вот взглядов относительно применения артиллерии в будущей войне вылилась в концепцию «одна пушка, один снаряд». То есть войну планировалось вести всего лишь одним основным типом орудия, а оно в свою очередь должно было бы стрелять всего лишь одним типом снаряда, в качестве которого была выбрана шрапнель.


Французы настолько прониклись этой идеей, что первыми в Европе создали в 1897 году под неё орудие конструкции Пюто и Дюпора. До сих пор все орудия после выстрела откатывались назад. Но это французское орудие, произведя выстрел, оставалось неподвижным, назад у неё отходил только ствол. И мало того, он же при этом ещё и автоматически открывал затвор у орудия! Затем расположенный под стволом пружинный накатник возвращал ствол назад. В результате такого революционного нововведения тренированный расчёт мог стрелять с невероятной для того времени скоростью: 25 выстрелов в минуту. Картузное заряжание при этом стало невозможным, и французы использовали в этом орудии унитарный патрон, объединивший гильзу с зарядом и снаряд в единое целое. Правда, из-за очень длинного отката даже на самом конце ствола пришлось поставить два колесика для движения по противооткатным приспособлениям. Впрочем, стрельбе они ничуточки не мешали. Снаряды использовались как фугасно-осколочные, так и шрапнельные, причём они-то как раз и считались самыми главными. Более того, ими же предполагалось стрелять и по легким полевым укреплениям вместо фугасных снарядов. Для этого взрыватель с трубкой на снаряде устанавливался в положение «на удар», после чего шрапнельный снаряд взрывался уже только лишь от удара о препятствие. Естественно, что если это был бруствер траншеи, то удар в упор зарядом шрапнели разносил его во все стороны, и точно так же от них страдали и прочие легкие фортификационные укрепления. Что касается дальности стрельбы шрапнелью, то она составляла 6800 м.

Изобретение английского генерала Шрапнеля

Сегодня шрапнельные снаряды для стрельбы практически не используются, но тогда, в начале 20 века, это было чрезвычайно важное средство для ведения войны. Ведь солдаты тогда к местности практически не примерялись и ходили в атаку в полный рост, цепями, да ещё и с развернутыми знаменами под горн и барабан. Интересно, что изобрёл этот вид снаряда английский генерал Генри Шрапнель ещё в 1784 году, но понятно, что к 1914 году её уже сильно усовершенствовали. Теперь это было уже не ядро, в котором пули были перемешаны с порохом, а заострённый снаряд, наполненный стальными либо свинцовыми пулями-шариками (свинцовые считались плохими, поскольку при выстреле часто сминались!). В головке снаряда находился простейший таймер, который отсчитывал время полета и подрывал снаряд в воздухе. Пули из «стакана» (так тогда называлась цилиндрическая часть снаряда) выбрасывались зарядом дымного пороха, причём обязательно дымного, чтобы облачко дыма в небе было легко заметить и по нему корректировать прицел.


Естественно, что пройти мимо такой пушки было попросту невозможно, особенно учитывая военные связи России и Франции. В итоге очень похожее орудие образца сначала 1900-го, а затем и 1902 года приняли на вооружение у нас в России, где калибр орудия изменили с 75 на 76,2-мм. Снаряд у нас, правда, почему-то получился легче, чем у французского орудия, но зато была выше дальность стрельбы, а скорострельность так велика, что в армии её и прозвали «мотовкой», столь охотно она «глотала» снаряды. Было у неё и другое прозвище, подчёркивавшее её эффективность: «коса смерти»! Вес в боевом положении французского орудия составлял 1100, а нашего 1092 кг, так что маневренные свойства у них были практически одинаковые. Интересно, что на первых образцах у нашей пушки не было щита. Так что в тех советских кинофильмах, где её сделали участницей революции 1905-1907 годов и показывали при этом со щитом, нужно иметь в виду, что это историческая ошибка! Щиты в ряде полков не были установлены вплоть до лета 1914 года!

В кино, как в… кино!

Что было плохо, так это то, что к столь хорошей пушке у нас не было хороших снарядов. То есть шрапнель-то была (к 76,2-мм орудиям таких снарядов к началу войны заготовили даже больше ожидаемой нормы расхода), да вот только стрелять по окопам и заграждениям из колючей проволоки шрапнелью оказалось бессмысленно. Фугасных снарядов не хватало, и приходилось по укреплениям противника стрелять шрапнелью, поставленной «на удар», вот только эти импровизированные фугасы вреда им наносили немного. Слишком короткой по времени горения была у него и дистанция стрельбы: стрелять дальше пяти километров из нашей пушки было невозможно, причём исключительно по вине самого снаряда, а не орудия. А так – да, во всех отношениях это было прекрасное орудие! Вот только подобные «мелочи» следовало бы знать и помнить военным консультантам и нашего советского, и современного российского кино. А то на экране раздаётся команда: «Трубка… такая-то!», а снаряд почему-то взрывается на земле, а не в воздухе! Тогда уж следовало бы командовать так: «Ориентир… целик вправо – два. Трубка – на удар!», но в кино всего этого, как правило, не происходит, а почему так, увы, неизвестно.

В 1930 году ствол пушки образца 1902 года заметно удлинили, и в таком виде она воевала в Великую Отечественную войну.

Всё от нашей «широкой души»!

У нас часто говорят о том, что царизм, дескать, был виноват в экономической отсталости России, и поэтому на 10 немецких выстрелов мы отвечали одним! И всё это действительно так, вот только эта пропорция относится к снарядам тяжелых орудий, которых в русской армии было мало, а вот к «трехдюймовкам» снаряды поступали в достаточном количестве. Другое дело, что свою роль здесь играл пресловутый человеческий фактор.


Уж слишком «потребительски» относились армейские командиры к артиллерийской матчасти, из-за чего заявки на ведение огня по противнику пестрят странными фразами, не записанными ни в каких уставах: «два часа барабанного огня», «ураганный огонь» и даже… «огонь до красного каления ствола»! Можно себе представить, во что превращалось орудие после того, как из него вели огонь до «красного каления», и многие комиссии на это указывали, но без особого успеха. Понятно, что при столь небережливом отношении к орудиям, их, сколько ни производи, а всё равно будет недостаточно, точно так же как и снарядов, если ими часами стрелять «барабанным огнём». Понятно, что будь в русской армии тяжелая и очень тяжелая артиллерия, нагрузка на пушки-«мотовки» могла быть значительно меньшей, но чего не было, того не было практически вплоть до самого окончания войны. Именно тяжелыми орудиями тогда пробивали бы бреши в стенах из колючей проволоки, опоясывающих окопы противника, но… это будет уже совершенно другая история.