Как красноармейцы среди пленных немцев социальную справедливость восстановили
Любопытное наблюдение сделал Василий Чуйков, командующий прославленной 62-й армии при капитуляции немцев в Сталинграде. Он обратил внимание на то, что при крайней истощенности большинства сдающихся немцев, некоторые из них «были в полном теле, карманы набиты колбасой и другой снедью, по-видимому, оставшейся после распределения «скудного пайка».
Правда, тем, кто сумел обеспечить себе хорошее питание в котле, может быть, в плену довелось сильно пожалеть об этом. Разумеется, речь идет не о генералах, тех содержали в особых условиях. Любопытное наблюдение сделал сдавшийся в плен в Сталинграде связист Франц Запп: «В основном от голода страдали те, кто прибыли в лагерь упитанными и имели достаточно пищи еще в окружении под Сталинградом. Одним из них был Лойсль из Граца, унтер-офицер из отдела снабжения. Он был прекрасным парнем, обожавшим свою жену, но мучительно страдал от голода. Весил он 95 кг при росте 1 м 75 см и невероятно быстро отощал. Его состояние стало быстро ухудшаться, он еле передвигал ноги, а под конец мог ходить, только опираясь на мою руку. Однажды Лойсль лег рядом со мной на пол и заснул. Вдруг я услышал, как он заговорил во сне, и лицо его сияло блаженной улыбкой. Проснувшись, он находился еще во власти грез и не мог сразу прийти в себя. Лишь через некоторое время он узнал меня и людей вокруг. «Лойсль! Лойсль! - крикнул я. - Что с тобой? Почему ты такой странный?» - «Знаешь, - сказал он, - я был сейчас дома, у своей жены. Я думал, это она меня позвала. Она была так счастлива, смотрела на меня такими сияющими глазами, что я думал, она меня съест от любви. Только бы увидеть ее, только бы вернуться».
К великому сожалению, он не вернулся домой. Лойсль умер 5 месяцев спустя, превратившись в дрожащий скелет, совершенно опустошенный морально. Я часто думал о том, каким он был чудесным человеком и насколько не по силам оказались ему экстремальные условия. У меня все сложилось не так уж плохо. Я давно привык к голоданию».
«Прекрасным парнем» был Лойсль из Граца, унтер-офицер из отдела снабжения, имевший достаточно пищи. В страшные для подавляющего большинства немецких солдат, далеких от отдела снабжения и высоких штабов, месяцы голода в окружении сохранил этот «чудесный человек» свои 95 килограммов при росте 1м 75 см. Да за чей же счет? Сколько же пайков немецкого солдата-окопника пожирал он ежедневно, чтобы сохранить упитанность в Сталинградском котле? А в плену Лойсль лишился своего вкусного и питательного отдела снабжения. Оторвали его и ему подобных персонажей красноармейцы от родной кормушки. Можно сказать, восстановили социальную справедливость среди немецких солдат. Через пять месяцев плена превратился он в дрожащий скелет и умер, несмотря на то, что получал обычную для всех немецких военнопленных норму продовольствия в день. Что любопытно, у Франца Заппа совершенно нет естественной в такой ситуации ненависти к так хорошо устроившемуся за чужими спинами снабженцу. Нет злорадства, мол, теперь и ты поголодай, как мы голодали. Возможно, дело было в том, что австриец Запп испытывал особые чувства к соотечественнику-австрийцу (Грац – город в Австрии). Ничего удивительного в том, что кто-то обворовывает солдат рейха, он не видел. Привык к такому: «Пятнадцать месяцев я прослужил рядовым, из них двенадцать воевал на фронте, оставаясь рядовым радистом. Нежданно-негаданно до нас дошли слухи о том, что наши офицеры и младшие чины присваивали предназначенные нам продовольственные товары: шоколад, сухофрукты, водку, ликеры и т. д. и посылали все это домой или использовали сами. Вскоре вся верхушка роты была отстранена от должностей и направлена в резервную часть. Как мы потом узнали, там их всех повысили в звании. Только унтер-офицер по снабжению должен был на три недели задержаться на фронте, а затем уже отравиться в тыл, такое у него было наказание».
Сам Запп считал большой личной удачей, что в окружение он попал, уже как следует отощавшим: «У меня все сложилось не так уж плохо. Я давно привык к голоданию, так как попал в «котел» после лечения от тяжелой дизентерии. Она была моим несчастьем и в то же время удачей. Вряд ли я вернулся бы домой относительно здоровым, если бы не тяжелые испытания, которые закалили и сформировали меня».
Дизентерия как удача, позволившая выжить – это как-то неожиданно. Но, может быть, Франц Запп прав, и выжил он именно благодаря этому?
Свежие комментарии