Старшее поколение, несомненно, вспомнит, что Бангладеш — это одна из трех основных частей Британской Индии, которая называлась Восточный Пакистан и в самом начале 1970-х воевала за независимость с Пакистаном Западным (нынешним). Пакистан тогда поддерживали США, Бангладеш поддерживала Индия, Индию поддерживал СССР.
Переворот
В начале августа в России в новостных лентах Бангладеш занял существенное место. Поводом для этого послужил самый натуральный «майдан». Он и был подготовлен и проведен практически как другой печально известный майдан.
Премьер-министра Бангладеш Шейх Хасину свергли возмущенные студенты. Свергли так, что ей пришлось в тайне улететь в Индию, не успев собрать личные вещи из гардероба.
Резиденцию протестующие натурально разграбили. Грабили и жгли резиденции верхушки бывшей правящей партии. Во многих городах полиция прекратила работу, полицейские участки громились, некоторые тюрьмы были открыты, и оттуда вышло активное пополнение для протестов.
Положение было довольно серьезным, а ведь в Бангладеш работают на постоянной основе в крупных проектах несколько тысяч россиян (до 4 тыс. специалистов только на стройке АЭС). Число погибших в ходе масштабных погромов составило почти 300 человек.
На место Шейх Хасины временно поставили совершенно прозападного банкира и экономиста, лауреата Нобелевской премии мира Мухаммада Юнуса.
Армейский генералитет перевороту не препятствовал, но после побега премьер-министра довольно быстро вывел на улицы армию, которая мародерство остановила.
Индия не сразу, но в итоге признала, что бывший премьер-министр находится «транзитом» в этой стране. При этом первое выступление самой Шейх Хасины было крайне занимательным.
Она сказала, что за переворотом стояли США, которым она отказала в размещении военной базы на острове Сен-Мартен.
И вот тут уже у нас в России задумались, а что будет при таком раскладе с достройкой АЭС? Проект идет с 2011 г., на конец 2024 г. запланирован запуск атомной станции. АЭС строится в кредит. Какие вообще у США планы на это, скажем откровенно, не самое сильное и значимое в международной политике государство.
Влияние США и объективные предпосылки переворота
То, что за всем этим буйством молодежной энергии виднелась фигура США, в Вашингтоне не особо и опровергали. Посол США П. Хаас давно и открыто поддерживал и подогревал оппозиционные настроения, инициировал разные точечные санкции для ряда членов правящей партии за «воспрепятствование демократии». Однако со степенью участия Вашингтона и о реальных предпосылках надо разбираться без привычных шаблонов.
Лидеры протестов — студенты факультета политологии (Н. Табассум) и факультета социологии (Н. Ислам) были координаторами «Движения студентов против дискриминации», находились в базе «Front Line Defenders» (FLD).
Премии FLD, к примеру, в России получал «Комитет против пыток» — ликвидировавшийся самостоятельно иноагент. За какую «нить Ариадны» ни возьмись, а приведет она так или иначе в USAID, Фонд поддержки демократии (NED), Открытое общество Сороса и Государственный департамент США.
Но тут дело даже не в студентах — это два тарана, которыми толкнули городские ворота и подставили под аресты, чтобы раздуть их «истязания тиранией». Кстати, в итоге нашли-таки протестующие и секретную политическую тюрьму («Зеркальный дом»).
Управляющая профессура этих факультетов Даккского университета и уровнем выше такова, что там сплошные стипендиаты программ Фулбрайта и NED. Но, объективности ради, профессора и студенты такие политические операции сами не делают — они лишь верхушка процесса.
Повсеместное создание Штатами подобных явных или «спящих» общественных деструктивных сетей — это для них обычный повседневный процесс, у нас их тоже насоздавали столько, что сложно сказать, когда и как их удастся наконец вычистить окончательно. Только в Центральной Азии их насчитывается 250, а, скорее всего, и побольше.
Однако действительность такова, что все приписать исключительно злонамеренным технологиям США не получится, для этого нужны внутренние предпосылки, на которые технологи должны опираться. И в Бангладеш такие предпосылки имелись с избытком.
Вопрос в том, что же такого стала делать изгнанная премьер-министр Бангладеш и ее политическая команда, что понадобился жесткий сценарий и именно в этой очень бедной стране. Диковато было смотреть на кадры, как в Дакке (столица) молодежь разнесла зоопарк и бегала за животными с палками, избивая оленей, видимо, за их политические взгляды.
Экономика и фактор квот на рабочие места
Бангладеш — это даже не нищета, это вопиющая, тотальная безысходность бытия. При населении в более чем 170 млн. чел. месячный доход обычно не превышает 50-52 долл. США.
У нас в таком случае говорят о паритетах покупательной способности, но для примера, 52 долл. дохода — это в три раза ниже, чем в Сирии в 2014-2015 гг., которую засухой, протестами и масштабной войной разнесли чуть не фундамента. Это практически Сомали.
Почти 40% населения полностью неграмотное, а в некоторых регионах этот показатель доходит аж до 70%.
Бангладеш беден на углеводородные ресурсы. Одновременно это крайне сложная страна по рельефу, климату и транспортной связности. Там просто физически неудобно и очень затратно строить промышленные кластеры для западного инвестора, несмотря даже на стоимость рабочей силы.
В итоге одной из базовых отраслей для этого государства стало относительно простое текстильное производство, и сейчас Бангладеш — это своего рода пошивочная фабрика для Европы.
Следующим сектором стала резка на металл старых судов. Крайняя дешевизна труда плюс простая логистика здесь сыграли свою роль. Все-таки Бангладеш — это страна, выходящая на Бенгальский залив.
Важнейшим фактором в экономике являются рабочие места в государственном секторе. Это своего рода выход из круговорота бедности. Но больше половины мест идут по квотам, значительная часть которых предоставляется семьям борцов за революцию и независимость. За 60 лет потомков борцов вместе с неизбежными «детьми лейтенанта Шмидта» стало слишком много, а занятость в неквотируемом частном секторе доход приносит очень слабо.
Кто в квоту и основные отрасли не попал, идет в село, выращивать рис, ловить рыбу на деревянном баркасе, либо, как вариант, — отправиться «беженцем» в Европу. Еще лучше в Великобританию, где за пособия и гранты можно вместе с бывшими врагами пакистанцами бить витрины, грабить англичан и размахивать палестинским флагом.
Нет ничего странного в том, что молодое население уходит и в радикальные исламские движения националистического толка. По сути, основное население там — это бенгальцы, родственные индийцам, но принявшие ислам. Но также нет ничего странного и в том, что многие студенты с удовольствием идут на программы «обучения демократии» от США, используя их как трамплин в мир.
Понятно, что везде рука и щупальца гегемона, но в Бангладеш и так противоречия слишком велики. За наличие квот и их почти полную отмену стоит одно и то же молодое население, которое хочет нормально существовать, и оно поделено на политические лагеря.
Фактор банковского кредита для села
Теперь рассмотрим такой социальный фактор, как банк нового временно исполняющего обязанности премьер-министра М. Юнуса. Ведь не каждый день банкирам и экономистам присуждают премии Нобеля не за экономику, а премию мира. Впрочем, у него и медаль Конгресса, и Президентская медаль свободы от США тоже имеются.
Созданный М. Юнусом «Деревенский банк» («Grameen Bank») с начала 1980-х работал по занятной схеме. Банк выдавал микрозаймы практически без договоров и обеспечения под 20–24% годовых.
Но был нюанс — групповая ответственность членов сельской общины, а также принятие принципов достойной жизни заемщика, которые могут чем-то напомнить по тональности Закон из романа Г. Уэллса «Остров доктора Моро»: «обязуемся сдерживать рост наших семей», «обязуемся делать выгребные ямы», «следует сокращать свои затраты», «обязуемся пить воду из скважин», «мы должны есть много овощей».
В общем, в чем-то логично, ведь пока не отдал кредит, не надо есть много мяса. Надо есть овощи, затраты следует сокращать, пить воду и правда лучше из скважин (в Бангладеш точно), чтобы успеть отдать кредит и проценты. Нельзя сказать, что по местным реалиям обязательства совсем уж ненужные, тем не менее, банкирская закваска очень хорошо ощущается.
Но вишенка на торте — это обязательство: «Узнав о нарушении дисциплины в одной из наших общин, мы обязуемся пойти туда и навести порядок».
Примерно к началу 2010-х у М. Юнуса в благодарных должниках оказалось больше половины сельских общин всего Бангладеш. Не поспособствовать выдаче премии мира за такую борьбу с бедностью США просто не могли. Ведь банк М. Юнуса кредитовался в основном там.
Кстати, все, кто имеет в России долги по микрозаймам, за создание этой долговой модели могут написать благодарственное письмо лично ее основателю — М. Юнусу. Другое дело, что у нас не просят пить воду только из скважин и просто ставят по 800% годовых.
В этом плане М. Юнус действительно был еще человеколюбив, а может, просто хорошо понимал реалии. Задача ободрать податное население им, очевидно, не ставилась, более того, многие общины стали жить получше.
Он решил другой вопрос — создание своей силы влияния, которой мало что можно было противопоставить. В теории ее можно было превратить в политическую силу, а можно было просто распределять влияние между двумя главными политическими семьями-партиями в стране. Шейх Хасина решила его влияние ослабить, но полностью исключить не могла.
Семьи и политика
Свергнутая премьер-министр имеет не самые простые родственные связи. Она все-таки дочь первого революционного лидера Бангладеш — Шейха Маджибура Рахмана и одного из главных идеологов борьбы за независимость. Унаследовала она и политическую силу в виде партии «Авами Лиг» (Народная Лига), изначально тяготевшую к социалистическим и вообще левым идеям.
Как и у индийских соседей, сама крупная партия уже мало что решает, поэтому она формирует вокруг себя партийные альянсы. «Авами Лиг» консолидировала вокруг себя не только левых, включая даже маоистов (в ЮВА это относительно популярное течение), но и бывших противников-консерваторов — «Джатья».
Бангладеш не был бы ранее Восточным Пакистаном, если бы в свою очередь не унаследовал фамильный принцип политической конкуренции (аналогично политика строится и в Пакистане, а в плане партийных альянсов — в Индии), ведь противостоящую ей политическую партию — «Националистическую партию Бангладеш» возглавляет другая суровая женщина — Халеда Зиа.
И у нее не все просто с родственными связями, поскольку она бывшая жена соратника М. Рахмана — Зиаура Рахмана. Сразу после обретения независимости бывшие соратники разошлись (первый на левый фланг, второй на правый) и вместе со своими политическими силами сменяли друг друга, передав чередование по наследству.
Чередование с перерывом на диктатуру генерала Х. Эршада (1981–1990) прекратилось в 2008 г., когда «Авами Лиг» и Шейх Хасина пришли к власти на выборах и так на вершине и остались на четыре срока подряд. Упомянутая выше консервативная партия «Джатья» — это партия того самого Х. Эршада.
Разделение между партийными силами на «правых» и «левых» тут скорее ближе к классическому типу. «Авами Лиг» — за высокую долю государственного сектора, БНП — наоборот, за рынок, предпринимательство и национальный бизнес.
Социальную базу обеих сил понять не сложно — первые выступают за квотирование, вторые — за его отмену или минимизацию. За первых стоят те самые потомки солдат революции, за вторых стоят те, кто считает, что потомков стало чересчур много.
Отметим, что на второй год очередного, но уже регулярного правления Шейх Хасина переводит «Деревенский банк» М. Юнуса под контроль. Учитывая, что у него были огромные связи с финансистами США, это сразу создало для Бангладеш проблемы с Вашингтоном, поскольку в политику стал активно вмешиваться лоббизм. М. Юнус в свою очередь привлекал кредиты с разных направлений, и ему было кого за себя попросить в США.
Сделала она это не только, чтобы убрать возможность политической конкуренции. Контроль над такой финансовой махиной давал в руки инструменты для политики патернализма по отношению к своей социальной базе, заодно и рычаги управления многочисленным сельским сектором экономики.
Международная жизнь Бангладеш
Учитывая всё вышеизложенное, а это только контуры старых проблем и особенностей этого государства, предпосылок для «майдана» в Бангладеш было более чем достаточно и ранее. Но ведь как-то «Авами Лиг» держалась столь длительное время наверху политической системы.
И вот тут уже надо перейти к международному контексту. Большим другом для Шейх Хасины стал двенадцать лет назад Пекин, который предложил достроить многострадальный суперпроект — мост Падма через р. Ганг. Это критический объект инфраструктуры длиной почти 7 км., крупнейший для всего региона. Дальше больше: вооружение и военная техника, дороги автомобильные, дороги железнодорожные, кредиты.
Было очевидно, что такая история будет все меньше нравиться не только США, но и ближайшему соседу — Индии. Венцом всего этого сотрудничества Шейх Хасины и Си Цзиньпина стала постройка Китаем военно-морской базы для размещения до шести подводных лодок в районе прибрежного г. Кокс-Базар.
Зачем Китаю понадобился этот объект? Обычно в обоснование приводят карту — если посмотреть ниже по ней и найти там Мьянму, ее округ Райхан, а в нем остров Рамри. Вот оттуда в Китай по трубопроводам нефть и газ поступают в Китай.
Пекин тихо-неслышно практически построил военную базу на мьяманском острове Большой Кокос (арх. Кокосовые острова). Расположен он весьма занимательно — как раз на входе в Бенгальский залив из Андаманского моря, между Андаманскими островами и материком.
Вроде бы логично — защита трубопроводов. Но проблема в том, что тем самым Китай ставит под негласный контроль как раз индийскую морскую торговлю.
Индия — это движение неприсоединения, в разные американские военные блоки ей вступать не с руки. Максимум QUAD, но это именно диалоговый формат. Однако и с такой активностью Пекина Нью-Дели надо было что-то делать. От Бангладеш требовали как-то определиться с позицией, но патернализм Шейх Хасины — политика довольно затратная, а тратил как раз Китай, а не Индия или США. В итоге китайская база подводных лодок в Бангладеш Индии оптимизма не добавила.
Однако вопрос отношений с Китаем для Бангладеш был обусловлен еще одной проблемой. В прокитайской пока Мьянме северные районы занимают мусульмане-рохинджа. Буддисты Мьянмы их не любят и периодически предлагают переселиться к собратьям по вере в Бангладеш. Для Бангладеш с его доходами на душу населения это убийственный фактор.
Но и отправить беженцев обратно без гарантий безопасности со стороны Мьянмы никакие политики Бангладеш не могут — они получат протесты со стороны исламских партий, и протесты мощные. Мьянме же лучше, если вообще все рохинджа перейдут через границу в Бангладеш. Вопрос с Мьянмой в итоге решил Пекин, а не Индия, США или ООН.
В общем, теперь понятно удивление, которое многие испытали, когда оказалось, что Шейх Хасина бежала именно в Индию, но, видимо, было больше некуда. Потому и в Индии взяли сначала паузу.
Еще более занятна история с о. Сен-Мартен, который якобы США у нее требовали как военную базу. Там негде размещать базу, тем более ВМФ, это курортный коралловый островок площадью 3 км.
Скорее всего, дело не в требованиях США о предоставлении острова, а в том, что так бывший премьер-министр оправдывается перед Пекином, который оказывается в не самой простой ситуации.
Раз временным премьер-министром пришел М. Юнус, а армия не выступила против переворота, то в итоге выборов голоса возьмут противники «Авами Лиг», а те выступают за связь не только и не столько с США, сколько с исторической бенгальской родиной — Индией. А Пекин Индию через Бангладеш старался ограничить.
Для США, которые Индию рассматривают через призму больших стратегий, расклад вроде бы не самый плохой — не зря тратились на стипендии Фулбрайта. Однако все не так просто, как нарисовано в стратегиях.
Итоги
С несчастным государством Бангладеш в итоге доигрались все — и свои, и чужие.
С одной стороны, Пекин был единственным серьезным источником для программ развития страны, но с другой, сохранение квотной системы не давало полноценно развивать частный сектор, создавало значительный слой работников, которые зависели от государства, но не работали на внешнюю торговлю. Нет такой торговли, нет внешних инвестиций. Такой патернализм хорош при развитой экономике с хорошей доходной базой. Но для Бангладеш с ее населением это была мина, которая рванула бы в любом случае.
Пекин тут переиграл сам себя, обеспечив на приличный срок у власти довольно косную часть политикума. При этом пережал он пружину и в отношении Индии, поскольку надо было не ставить базы, а, наоборот, добиваться от Дакки развития политики в русле «Движения неприсоединения» и позиции нейтралитета.
Индия долгое время на экономическое взаимодействие Бангладеш с Китаем смотрела отстраненно, хотя политические силы от НБП как раз выступали за развитие связей именно с Нью-Дели. Все-таки «свои бенгальские».
Но для бхаратовцев Н. Моди хоть бенгальские, но мусульмане не очень-то и свои. Не говоря о том, что на такое развитие экономических отношений надо тратить средства — пусть тратит Пекин, а Индия продаст с наценкой рис. Нью-Дели даже за годы не наладил с Даккой полноценного железнодорожного сообщения. Существующее — это скорее демо-версия.
США с их премией Фулбрайта вполне могли бы поджать Пекин, просто запустив программу развития транспортных артерий «море-река-море», организовывая транспортные компании и накачивая малыми судами местных рыбаков и речников за доступный лизинговый кредит. За ликвидацией всего местного страшного деревянного судового парка пошел бы рост объемов перевозок и туризм.
Но США важнее было прививать студентам правильные взгляды и учить методам борьбы за демократию.
Поэтому, даже получив в целом лояльное к себе правительство, которое еще будет позитивно смотреть в сторону Индии, что для Вашингтона плюс, США рискуют в итоге не получить никакого результата. Либо надо будет давать средства Индии на развитие соседей, аналогичные китайским, полностью или в долях.
Индия-то на словах поддержит будущее правительство и его вектор, а вот насчет инвестиций будет смотреть на США. Если, как обычно, за большой политикой все забудут про Бангладеш, то через четыре года в Дакке все повторится с точностью до наоборот — население ведь не уменьшается, а прибавляется.
России в данном случае надо доделывать проект «Руппур», нужный при любом правительстве, поскольку брать энергию негде. Газовые проекты вектору «Индия-Бангладеш» не противоречат, как и в прошлом вектору «Китай-Индия». А вот вкладываться во что-то существенное еще, скорее всего, не стоит, поскольку пока ни один крупный игрок, ни внешний, ни, что удивительно, внутренний, внятной программы без критических изъянов и противоречий не предложил.
Свежие комментарии