Московская директива: упущенная победа или смертный приговор

О мечте и реальности

В рамках цикла статей о генерал-лейтенанте П. Н. Врангеле сделаем шаг в сторону и поговорим о знаменитой «Московской» директиве.

Попытка ее реализации привела к двум встречным сражениям Вооруженных сил Юга России (ВСЮР) и советского Южного фронта на исходе лета – осенью 1919. Конечным результатом стал перелом в пользу красных не только на юге России, но и в Гражданской войне на всей территории бывшей империи.

Ибо поражение Добровольческой и Донской армий под Орлом и Воронежем свело на нет все их надежды на взятие Москвы и придание легитимности Белому движению в глазах большинства населения. Ведь у кого в руках столица, тот в представлении народных масс и является носителем центральной власти.


Белые же, при всех их максимальных успехах под Петроградом, на Востоке и Юге, виделись соотечественникам, даже сочувствующим, не более чем повстанцами, взбунтовавшимися провинциями.

Недаром донской казак генерал-майор А. В. Голубинцев назвал свои мемуары «Русская Вандея», проведя аналогию с воспетым Виктором Гюго в «1793» мятежным департаментом.

Главком ВСЮР генерал-лейтенант А. И. Деникин это понимал и видел в занятии первопрестольной свою главную не только стратегическую, но и политическую цель.


Упомянутую директиву (№ 08878) он огласил 3 июля 1919 года в только-только взятом Кавказской армией Врангеля Царицыне.


Барон довольно выразительно описал свои впечатления от услышанного в штабном вагоне главнокомандующего:

Красные золотопогонники

Не думаю, что писавший мемуары уже в эмиграции, хотя и по горячим следам, Врангель оценивал документ с позиций постзнания; скорее, летом 1919 не до конца учитывал специфику Гражданской войны, которая с точки зрения военного искусства более напоминала кампании века минувшего, нежели наступившего: фактическое отсутствие сплошной линии фронта, высокая роль кавалерии, значение которой было почти нивелировано на полях Русско-японской и Первой мировой.

Да и характер снабжения войск с нередко уместной приставкой «само» у белых был выдержан больше в традициях войн Нового времени. Причем речь идет об эпохе до Тридцатилетней войны, с рожденной в ее пламени магазинной системой.

Единственное, что придавало противостоянию современный характер – стремление обеих сторон действовать вдоль железных дорог с опорой на бронепоезда, равно как и пусть ограниченное, но использование авиации и танков.

Соответственно, критика бароном, иди речь о борьбе регулярных армий двух государств с развитой тыловой инфраструктурой, отлаженным мобилизационным аппаратом и централизованным снабжением, жестко структурированным военным управлением, в рамках которого приказы вышестоящего начальства обязательны к исполнению, выглядела бы справедливо.

Ничего этого у Белого движения не было.

ВСЮР представляли собой полугосударственное образование с неустроенным тылом, случайным характером многих формирований и неизжитой партизанщиной, разного рода неконтролируемыми Ставкой и даже враждебными ей повстанческими отрядами, вроде созданного Н. И. Махно; да не угасшим порывом войск, который мог быть сведен на нет первыми же серьезными поражениями.


Деникин вынужден был мириться с донским и кубанским сепаратизмом, специфической и порожденной смутой военной иерархией, выраженной, скажем, в выдвижении на командные должности в Добровольческой армии первопоходников – участников 1-го Кубанского (Ледяного) похода; нередко препирательством старших и младших начальников.

К этому следует добавить: весной-летом 1919 войска красного Южного фронта терпели поражения, но сохраняли над ВСЮР численное превосходство. И главное – как во главе фронта, так и на должности начштабов большинства советских армий и дивизий находились военспецы.

Южным фронтом командовали последовательно: однокашник Деникина генерал-майор П. П. Сытин, полковники П. А. Славен и В. М. Гиттис, генерал-майор В. Н. Егорьев и будущий маршал РККА полковник А. И. Егоров.

Во главе Советских Вооруженных сил стояли в рассматриваемый период полковники: сначала И. И. Вацетис, потом С. С. Каменев, Полевой штаб Реввоенсовета возглавляли соответственно генерал-майоры: М. Д. Бонч-Бруевич и главное – сменивший его П. П. Лебедев. Почему – главное? Потому что именно Павел Павлович планировал операции против войск адмирала А. В. Колчака и Деникина. И прежде всего ему большевики обязаны победой в войне.

Для сравнения: Лебедев встретил 1917 начштаба армии, Деникин и Врангель – комкорами. Западным и Юго-Западным фронтом Антон Иванович командовал скорее номинально и совсем недолго.

То есть если Лебедев имел практический опыт планирования и ведения боевых действий на оперативно-стратегическом уровне, то его названные оппоненты – на оперативно-тактическом.

Все эти перечисления даны ради избавления от свойственных части общества иллюзий, будто голодные и разутые красноармейцы били золотопогонников. Не били. Потому что последние в большинстве своем и служили в штабах и на командных должностях в РККА. А вот нередко кое-как обмундированные белые били красных золотопогонников – того же Сытина.

И тем менее на уровне стратегического планирования красные превосходили белых, что неудивительно: Деникин до лета 1919 не разрабатывал фронтовую наступательную операцию, требующую, помимо слаженной работы тыла, координации на широком фронте действий четырех армий: (Добровольческой, Донской, Кавказской и с осени войск Киевской области).


Кроме того, выбор главного операционного направления и концентрация на нем основных сил требовали времени, которого у главкома не было.

Основу конницы ВСЮР составляли донцы, кубанцы и терцы, подчинявшиеся Ставке, да и то скрипом, только в оперативном отношении. Вопросы комплектования и снабжения казачьих частей были вне ее ведения, как и внутренняя политика Кубани, Терека и Дона. И это следовало учитывать при планировании операций.

На плечах отступающего противника

Соответственно, Деникин был прав, стремясь летом-осенью 1919 на плечах отступающего противника ворваться в Москву, не дать ему возможности стабилизировать фронт и прийти в себя после весеннего поражения в Донбассе, на Дону и под Царицыном.

С главкомом соглашался начальник Военного управления Особого совещания (что-то вроде правительства ВСЮР) генерал-лейтенант А. С. Лукомский. В своих мемуарах он также писал о непрочности тыла и растянутости фронта, но остановка в проведении наступательных операций, по его мнению, позволяла красным перехватить стратегическую инициативу.

Альтернативный план Врангеля

Что в качестве альтернативы предлагал Врангель?

Сосредоточить под его командованием в районе Харькова 3–4 конных корпуса, изъяв их из Кавказской армии, и действовать по сути конной армией на кратчайшем к Москве направлении.

Минус плана в предложении временно, пока не будет произведена перегруппировка, приостановить наступление, закрепившись на занятых рубежах. То есть минус не сама по себе перегруппировка – как раз рекомендация выглядела разумно.

Ее минус, повторю, в неучитывании специфики Гражданской войны. Приостановка наступления ставила под сомнение успех операции, принимая во внимание уже в июле растянутость фронта ВСЮР, незначительность резервов и численное превосходство противника.

В каком-то смысле компромиссным вариантом могло стать формирование конной группы путем отказа от дальнейшего наступления в направлении Камышина, то есть посредством корректировки положений «Московской» директивы, предусматривавшей выход Кавказской армии на линию Саратов – Ртищево – Балашов.

Но на харьковском направлении наступление следовало продолжать, учитывая, что именно в распоряжении командующего Добровольческой армией генерал-лейтенанта В. З. Май-Маевского находились наиболее боеспособные пехотные подразделения белых, причем не только юга России: Дроздовский, Марковский, Корниловский и Алексеевский полки.

Деникин отверг этот план. И не только из-за нежелания останавливать наступление в целях перегруппировки, но и вследствие опасений контрудара противника в направлении Царицына.

Окажись он успешным, и следующим логическим шагом красных становилось наступление на линию Ростов – Новочеркасск, то есть выход в глубокий тыл оперирующей на московском направлении группировки ВСЮР. А с резервами, напомню, у белых дело обстояло плоховато, да и формировавшиеся направлялись на фронт.

При том, что расположенные в тылу ВСЮР штабы и разного рода структуры, типа ОСВАГа, были чрезмерно раздуты, как и рестораны переполнены мундирами и аксельбантами.

Опасения Деникина перед контрударом противника подтверждались оперативными планами штаба Южного фронта: уже в августе 1919 началось наступление Особой группы (с сентября – Юго-Восточного фронта) под командованием полковника В. И. Шорина в направлении Камышин – Царицын.

Тогда ВСЮР удалось отразить удар, но получилось бы это сделать при существенном ослаблении Кавказской армии путем переброски ее наиболее боеспособных корпусов на харьковское направление?

Нам еще предстоит разговор о грамотно построенной Врангелем обороне Царицына в августе-сентябре 1919 года. Но ведь именно себя барон видел во главе ударной группы, призванной наступать на Москву. Смог бы его преемник превратить Царицын в уже Белый Верден?

Речь, скорее всего, должна идти о генерал-лейтенанте В. Л. Покровском, в декабре принявшим командование над Кавказской армией. В тот месяц барон сменил Май-Маевского во главе добровольцев и совершил блестящий фланговый марш под ударами превосходящих сил Южного фронта от Харькова в направлении Ростова.

Но, опять же, действуй конная группа Врангеля успешно на харьковском направлении, сумей она рассечь фронт противника, скажем, в районе Курска и, рискну предположить, красным стало бы не до Царицына. А мы помним продемонстрированное бароном умение комбинировать действия конных корпусов с пехотой во время штурма Красного Вердена.

Сложно сказать, как развивались бы события, окажись в распоряжении Врангеля, помимо конницы, «цветные» пехотные полки, с высоким моральным духом, о чем свидетельствуют мемуары их ветеранов, например двухтомник В. Е. Павлова «Марковцы в боях и походах за Россию».

Война и нервы

Но тут мы затрагиваем такую лишь отчасти просчитываемую величину, как мораль или, проще говоря – нервы. У кого они оказывались крепче, тот нередко и побеждал.

В предыдущей статье речь шла о командире Ударной группы генерал-лейтенанте С. Г. Улагае, павшим духом после первого неудачного дня штурма Царицына, обернувшегося серьезными потерями. И Врангелю пришлось лично переговорить с Улагаем, дабы убедить его на следующее утро продолжить операцию.

Или неверие в способность 10-й армии защитить город ее командующего, полковника Л. Л. Клюева, в отличие от его предшественника – более решительного Егорова, раненого на исходе мая 1919 и вынужденного эвакуироваться.

Как здесь К. фон Клаузевица не вспомнить:


В Гражданской же войне моральные величины часто играют определяющую роль.

Московская директива: взгляд из Советской России

Интересен взгляд красных на «Московскую» директиву.

Полковник Н. Е. Какурин считал ее верной в условиях невозможности укрепления тыла ВСЮР и соглашался, что перегруппировка войск для наращивания удара на харьковском направлении могла бы дать большевикам возможность стабилизировать Южный фронт: наступление в надежде на счастливую случайность являлось единственным шансом белых на победу.

Касательно летних успехов противника Какурин писал:


А вот авторы вышедшего в 1930 3-го тома коллективного труда «Гражданская война. (1918–1921)» (под ред. А. С. Бубнова, С. С. Каменева, М. Н. Тухачевского, Р. П. Эйдемана, П. П. Лебедева, А. И. Егорова) справедливо отмечали чрезвычайное распыление Деникиным в пространстве ударных кулаков, невольно разделяя точку зрения Врангеля.

Эту распыленность осознавали в Полевом штабе Реввоенсовета и в штабе Южного фронта, подготовив к августу план упомянутого выше контрнаступления, которого весьма опасался Деникин, и ставившего под угрозу реализацию заложенного в «Московской» директиве замысла. О том, что из этого получилось, поговорим в следующей статье.

Источники:
Врангель П. Н. Записки. Ноябрь 1916 г. – ноябрь 1920 г. Т. 1.: Воспоминания. Мемуары. Минск, 2002.
Деникин А. И. Вооруженные силы Юга России. // Белое дело. Избранные произведения в 16 книгах. М., 1996.
Директивы Командования фронтов Красной Армии. М; 1972. Т. 2.
Какурин Н. Е. Как сражалась революция. М; 1990. Т. II.
Лукомский А. С. Воспоминания. Берлин, 1922.
Бубнов А. С., Каменев С. С., Эйдеман Р. П., Тухачевский М. Н. (общ. ред.) Гражданская война. (1918–1921)». Издательство: Военный вестник, Госиздат. Т. 3, 1930.