105 лет спустя после начала Первой мировой становится понятно: Российская Империя и царь не проигрывали войну, а проигравшие большевики не были Россией
Холмогоров Егор
105 лет назад, 1 августа 1914 года, Германия объявила войну России. Началась Великая Война, или «Первая мировая война», как её принято называть в учебниках.
Событие поистине судьбоносное для всего мира, в каком-то смысле и создавшее современную реальность. Но в нашей стране лишь сейчас, спустя столетие, возвращается память о тех сражениях, тех подвигах, тех героях, и грандиозные события 1914-1918 годов обретают своё законное место в русской национальной памяти.Почему мы практически на столетие потеряли Первую мировую, понять нетрудно. К концу войны прекратили своё существование сперва Российская Империя, а затем и объявленная Керенским фиктивная «Российская республика», стойко сражавшаяся на фронтах русская армия была разложена большевистской пропагандой, а затем объявлена Троцким распущенной и начала разбегаться с фронта.
Фото: www.globallookpress.com
Большевики, правившие тем, что осталось от России, более 70 лет, в Великую Войну сперва занимались прямой пораженческой пропагандой, а затем и вовсе пришли к власти при поддержке и на деньги германской агентуры с тем, чтобы официально в Брест-Литовске подписать «похабный», по их же собственным словам, мирный договор и поступить на роль германских сателлитов, лишь бы сохранить власть.
Заключенный ныне мир, но которому отторгаются от нас целые области, населённые православным народом, и отдаются на волю чу́ждого по вере врага, а десятки миллионов православных людей попадают в условия великого духовного соблазна для их веры. Мир, по которому даже искони православная Украина отделяется от братской России, и стольный град Киев, мать городов русских, колыбель нашего крещения, хранилище святынь, перестаёт быть городом державы Российской, мир, отдающий наш народ и русскую землю в тяжкую кабалу, — такой мир не даст народу желанного отдыха и успокоения, Церкви же православной принесёт великий урон и горе, а отечеству — неисчислимые потери,
— так оценивал этот «мир» в своём послании от 18 марта 1918 года святитель патриарх Тихон.
Естественно, что в таких условиях советская пропаганда всегда была заинтересована в принижении значения Великой Войны. Весь советский период, за вычетом четырёх лет новой войны с Германией, при изображении Первой мировой историки, пропагандисты, писатели исходили прежде всего из необходимости апологии Брестского мира.
Во-первых, необходимо было внушить, что война складывалась для России неудачно и была фактически проиграна уже царским правительством, а большевики лишь подписали неизбежную капитуляцию. Для этого необходимо было всячески преувеличивать любую военную неудачу России на полях сражений, представлять царя и генералов бездарными идиотами, русскую военную промышленность отсталой, ну и исправно повторять сказку о том, что война велась за «империалистические интересы», а никакой необходимости в ней для России и её народа не было.
Во-вторых, необходимо было убедить всех в том, что русский народ тяготился войной сверх всякой меры, что солдаты только того и ждали, чтобы им поскорее разрешили дезертировать с фронта. Для этого необходимо было замалчивать любые проявления русского героизма на войне, самопожертвование и отвагу воинов, забывать о героях, высмеивать их с ненавистью, как отважного казака Кузьму Крючкова…
Первая мировая война. На бруствере окопа. Репродукция Валерия Бушухина, 1996 год (ИТАР-ТАСС)
К сожалению, принижение Великой Войны пережило советскую власть и стало составной частью неосталинистской риторики: мол, царь «проиграл» Первую мировую войну, а вот товарищ Сталин выиграл Вторую. Мало того, поскольку объяснить теперь национальную измену в Брест-Литовске защитой завоеваний революции невозможно (плевать всем на революцию, в результате которой утрачён Киев), то неосоветским апологетам остаётся настаивать, что к октябрю 1917 Россия войну уже проиграла, и большевики лишь признали неизбежное. А для этого нужно ещё сильнее принижать военные достижения императорской армии и её тыла.
По счастью, нормализация национального сознания в России постепенно происходит. Достаточно выразительно было отмечено столетие Великой Войны. Появляются новые памятники её солдатам (из них лучшие — в Санкт-Петербурге на Витебском вокзале, в Москве на Белорусском вокзале и в Калининграде). Снимаются фильмы и сериалы, где действие частично или полностью происходит на фронтах Великой Войны, а также прекрасные высокоинформативные документальные ленты. Становятся доступны в интернете архивные данные о её воинах — павших, раненых, пленных, мобилизованных, — автор этих строк на основании представленных данных сумел реконструировать боевой путь своего прадеда на полях сражений в Восточной Пруссии.
Однако базовая историческая оценка Великой Войны всё ещё не устоялась, так как не получен ответ на главный вопрос: проиграла ли Россия Первую мировую Войну?
Казалось бы, ответ очевиден — проиграла: в ходе этой войны Российская Империя была разрушена, временное правительство утратило власть, созданная большевиками Советская Россия подписала Брестский мир, в котором признала себя побеждённой, следовательно, наше поражение самоочевидно.
Начнём с последнего. Брестский мир был полностью аннулирован и признан юридически ничтожным обеими сторонами, его подписавшими. 11 ноября 1918 года текст Компьенского перемирия между Антантой и Германией предусматривал отказ Германии от Брест-Литовского договора и отзыв немецких войск и военных агентов с территории России. 13 ноября от Брестского мира публично отказались и большевики (хотя, как показали дальнейшие события, связанные с заключением Рапалльского договора, лояльность к Германии полунемец Ленин продолжал сохранять и в дальнейшем).
В тексте Версальского мирного договора, подписанного 28 июня 1919 года, содержалась 116 статья, имевшая следующую формулировку:
Германия признаёт и обязуется уважать как постоянную и неотчуждаемую независимость всех территорий, входивших в состав бывшей Российской Империи к 1 августа 1914 года.
… Германия окончательно признаёт отмену Брест-Литовских договоров, а также всяких иных договоров, соглашений или конвенций, заключённых ею с Большевистским Правительством в России.
Союзные и Объединившиеся державы формально оговаривают права России на получение с Германии всяких реституций и репараций, основанных на принципах настоящего Договора.
Таким образом, Брестский мир был дважды признан Германией юридически ничтожным, а предоставлением права на получение репараций фактически не существовавшая на тот момент Россия была включена в число победителей.
Подписание Брестского мира. Фото: www.globallookpress.com
Безусловно, союзники по Антанте, во многом сами предавшие Россию и подтолкнувшие её к революции, могли сделать гораздо больше. Официально признать правительство Колчака, предоставить ему право на подписание мира с Германией, аналогично тому, как в 1944-45 гг. союзники вынули из небытия разгромленную и подписавшую унизительный мир с Германией Францию, признав правительство де Голля (совершенно самозванческое с точки зрения тогдашней французской политической системы), не только предоставив ему право принять капитуляцию Германии, но и выделив оккупационную зону.
Почему союзники не хотели так же поступить с Россией, совершенно понятно. Признание российского белого правительства означало бы и признание его претензий на восстановление единой и неделимой России, а союзники хотели, чтобы осколков великой империи было как можно больше. Поэтому наша страна на «версальском» языке описывалась как несуществующая, и Германия должна была признать скопом все незалежные правительства, которые только там может учредить Антанта (впрочем, справедливости ради, незалежные Прибалтика, Украина, Азербайджан — это как раз детища самой Германии и её союзников).
Но факт остаётся фактом, Россия в Версальском договоре, даже не существуя, относится к лагерю победителей, а все договоры, относившие её к побеждённым Германией, полностью уничтожены.
Теперь следующий вопрос: а была ли Россия когда-либо побеждена Германией, и был ли Брестский мир миром России с Германией? И опять ответ — нет. Как справедливо отмечено было в Версальском договоре, Брест-Литовский договор Германия подписывала не с Россией, а с большевистским правительством. Договор был подписан Сокольниковым, Караханом, Чичериным и Петровским «от Российской Федеративной Советской Республики». То есть никогда ранее не существовавшего и никем на тот момент не признанного субъекта международного права, не имевшего де-юре никакого отношения к Российской Империи, которая и вступила в войну с Германией в августе 1914-го.
Декларации и ноты большевиков в конце 1917 и начале 1918 года, пресловутое «опубликование тайных договоров» — документов, в которых царская дипломатия в тяжелейшей борьбе выторговала для России твёрдые союзнические обязательства преимуществ по окончанию войны (включая передачу России Константинополя) — означали разрыв союзнических обязательств и утрату внешнеполитической преемственности. Переговоры и договоры Германии с большевиками (то есть, в сущности, с собственными агентами) не имели и не имеют никакого юридического значения для Российской Империи, то есть истинно суверенного государства на территории России, функционирование которого было прервано в 1917-м.
Это проклятие нелегитимности и разрыва правопреемства тяготеет, кстати, и над современной Российской Федерацией. Как справедливо отмечает К. В. Малофеев:
Мы находимся в периоде длящейся нелегитимности. С точки зрения законодательства Российской Империи, у нас есть невыясненные вопросы. Мы до сих пор, с точки зрения Российской Империи, находимся в революции. Российская Федерация — не правопреемник Российской Империи. Правопреемник Советского Союза, но не правопреемник Российской Империи юридически.
К. Малофеев. Фото: Телеканал «Царьград»
Работа над воссозданием правопреемства современной России и России исторической, Российской Федерации и Российской Империи обязательно должна быть проведена так, чтобы принять на себя максимум прав Империи и избавиться от максимума негативного наследия советского периода. И одним из важных косвенных следствий этого процесса будет отказ раз и навсегда от мифа, что Россия якобы «проиграла» в Первой мировой войне, о чём якобы свидетельствует подписанный большевиками изменнический мир.
Наконец, третья составляющая вопроса о мнимом «поражении». Правда ли, что Российская Империя проигрывалаПервую мировую войну? Нет, это ложь. На момент предательского свержения русской монархии Российская Империя, входившая в коалицию Антанты, уверенно двигалась к победе в Первой мировой войне и, несомненно, достигла бы её в течение года.
Первая мировая война была войной коалиции держав против Германии, которая, чрезвычайно усилившись в экономическом отношении и собрав вокруг себя блок «центральных держав» (прежде всего Австрийская и Османская империи), решила добиться общеевропейской и мировой гегемонии. Для этого Германия нуждалась в том, чтобы разгромить ближайшего соседа, Францию, ослабить и по возможности территориально потеснить Россию и вынудить Британскую Империю смириться с этим положением. Критерием победы для Германии был, таким образом, военный разгром Франции, затем нанесение чувствительного поражения России, после чего мир с Британией. Добившись этого результата, Германия получала положение мирового гегемона.
Причина, по которой Германия развязала войну именно в августе 1914-го, — необходимость успеть с войной до того, как Россия закончит свою программу перевооружения, необходимость подорвать растущую мощь нового союзника России на Балканах — Сербии, показавшей свою мощь в Балканских войнах 1912-1913 годов, и необходимость начать, пока жив русофобски настроенный австрийский кайзер Франц-Иосиф, так как любой из его наследников не имел такого энтузиазма проводить прогерманскую и антирусскую политику.
Австрийский кайзер Франц-Иосиф. Фото: www.globallookpress.com
Военный план Германии предусматривал скоростное нанесение поражения Франции, пока огромная и неповоротливая, по мнению немцев, Россия будет лишь мобилизовать свою армию, а затем нанесение поражения самой России. Франция ещё не объявила Германии войну, а немецкие войска уже пересекли границу Люксембурга и Бельгии, устремившись на Париж.
В этих условиях решающее значение для хода войны имело ускоренное движение русских войск на Германию. Ещё недомобилизованные 1-я и 2-я армии генералов Ренненкампфа и Самсонова двинулись в Восточную Пруссию, поставив Германию в положение обороняющегося в разгар похода на Париж.
В этих условиях стратегическое поражение Германии было нанесено на 20-й день войны в ходе Гумбинненского сражения, где войска 1-й армии генерала Ренненкампфа, прежде всего благодаря блестящей работе русской артиллерии, обратили в бегство защищавшие Восточную Пруссию войска 8-й армии генерала Притвица.
Победа у Гумбиннена — результат, достигнутый высокими качествами перволинейных войск благодаря той выдающейся боевой подготовке, до которой в мирное время довёл генерал Ренненкампф войска вверенного ему Виленского военного округа,
— отмечал военный историк, генерал Н. Н. Головин.
Результатом гумбинненского разгрома стало решение Притвица очистить Восточную Пруссию, которое вынудило кайзера (германский титул монарха — прим. Царьграда) и германский генеральный штаб перебросить для спасения Восточной Пруссии два корпуса, которых не хватило германским войскам в ходе похода на Париж — в сражении на Марне. Гумбинненская победа спасла Париж, спасение Парижа обрекло Германию на поражение в Первой мировой войне.
В стратегическом смысле Великая Война была выиграна 20 августа 1914 года русскими артиллеристами, со своих закрытых позиций расстрелявшими германскую артиллерию и XVII корпус Макензена.
К сожалению, стратегический перелом не всегда означает признание обречённым противником своего поражения. Германия после провала парижского похода воевала четыре года, нанося противникам ужасные удары, обрекая на гибель миллионы и миллионы русских, французов и самих немцев… Однако способа стратегически переломить ситуацию и преодолеть превосходство союзнических стратегических потенциалов и британскую морскую блокаду, удушившую немецкую экономику, у немцев попросту не существовало. Это было ещё раз доказано тем фактом, что, даже выведя из войны Россию, высвободив огромную массу своих войск и получив в распоряжение огромные ресурсы оккупированной Украины, Германия всё-таки проиграла войну за полгода.
Итак, Первую мировую выиграла Россия в самом её начале, хотя цена этой победы была велика — поражение 2-й армии генерала Самсонова, окружённой и разбитой у Сольдау. Это поражение имело ещё и то гнусное последствие, что Гумбиннен оказался в тени Сольдау, и навсегда был оклеветан победитель — генерал Ренненкампф, который, как рассказывала всезнающая прогрессивно-антимонархическая публика, якобы «не помог Самсонову». На самом деле армия Ренненкампфа двигалась в другую сторону, на осаду Кёнигсберга, выполняя приказы фронта и Ставки, и к моменту окончания боёв у Сольдау ничего ещё не знала об их начале. Гумбинненский победитель, человек решивший участь Великой Войны, был оклеветан, и его карьера похоронена.
А. Самсонов. Фото: www.globallookpress.com
Немецкая пропаганда сочинила повторяемую невеждами по сей день басню, что два генерала якобы поссорились во время Русско-японской войны, и потому «Ренненкампф предал Самсонова». Эту ложь с неизменным прибавлением «что же вы хотите от генерала-немца» любила повторять и советская пропаганда, эксплуатировавшая мем «бездарные Самсонов и Ренненкампф». Отобрав у Ренненкампфа жизнь, большевики отобрали у него и честь.
В 1918 году он был расстрелян в Таганроге большевиками по приказу Антонова-Овсеенко, после того как отказался вступить в их армию, чтобы воевать на фронтах гражданской войны против своих же русских братьев.
Чтобы спасти жизнь, я не стану изменником и не пойду против своих. Дайте мне хорошо вооружённую армию, и я с радостью пойду против немцев; но у вас нет такой армии...
— с этими словами принял смерть Павел Карлович Ренненкампф, первый победитель Первой мировой.
Впрочем, даже поражение при Сольдау имело для судьбы Великой Войны не одни минусы. Пошла вверх карьера пары Гинденбург-Людендорф, разгромивших Самсонова. Немецкое командование стало всё чаще искать выхода из стратегического тупика на Восточном фронте, и к 1917 году Россия держала за горло 46% немецких дивизий. Вместо войны против Франции, отгородившись от России заслоном и Австрией, Германия вынуждена была вести полноценную войну на два фронта, в которой её силы размазывались по болотам Литвы и Белоруссии и предгорьям Галиции, а под конец ещё и по румынским горам. Россия ценой своей крови и перенапряжения, но ещё и ценой бессмертных и величественных подвигов лишала Германию и центральные державы малейшего шанса выйти из стратегического тупика.
Нельзя сказать, что военные действия в годы Первой мировой велись императорской армией всегда одинаково удачно. Острой критике военно-стратегическое руководство войной было подвергнуто монархистом А. А. Керсновским в его замечательной «Истории русской армии», подчеркнувшим, что у России в той войне были штабные головы, были прекрасные командиры, но настоящий большой полководец был лишь один — генерал Юденич, оказавшийся, однако, на второстепенном кавказском фронте.
Н. Юденич. Фото: www.globallookpress.com
Неверные стратегические решения зачастую приводили к упущенным победам (как не полностью использованный потенциал Брусиловского прорыва) и неоправданно высоким потерям (как кровавая бойня на Стоходе, которая результаты этого прорыва подорвала). Зачастую в русском военном планировании слишком сказывалось раболепие перед германскими образцами и уступчивость требованиям союзников.
Иногда в публицистике высказываются незрелые суждения, что России не стоило так напрягаться ради неблагодарных союзников. Правда, что Антанта и особенно Франция относились к русской армии слишком потребительски, а после гибели России и в самом деле показали себя как предатели. Но обе мировые войны были войнами коалиционными — работая на союзника, ты работаешь на общую победу, если бы русские солдаты не гибли в болотах на Нарочи, то потеря французами Вердена обернулась бы жесточайшим кризисом, который отразился бы в свою очередь и на нас. Поэтому самые кровавые военные усилия России не были бы напрасны, если бы в результате предательства она не лишилась бы заслуженных плодов победы.
Но главную стратегическую задачу Россия решала более чем достойно, не оставляя Германии шансов на победу. Разворачивался и русский тыл: преодолены были снарядный, артиллерийский и винтовочный голод, шла автомобилизация и механизация передвижного состава (в 1916-м были основаны сразу несколько автозаводов, включая будущий знаменитый ЗИЛ), русская артиллерия признавалась по своим техническим качествам и искусству стрельбы лучшей в мире. Россия руками Игоря Сикорского создала первую тяжёлую бомбардировочную авиацию. Разрабатывались первые русские танки.
Ход битвы военно-промышленных потенциалов хорошо показывает соотношение в выпуске артиллерийских снарядов. Первый год войны — к августу 1915-го: Германия: рывок в 20 раз, Франция — в 10 раз, Британия — в 13 раз, Австрия — в 60 раз, Россия в 100 раз. Второй год войны к августу 1916-го: Германия — в 1,8 раз, Франция — в 2,1 раза, Британия — в 7 раз, Россия — в 3 раза, Австрия — в 0,4 раза. На первый год союзники отвечали на немецкий снаряд 1,6 снарядами, на второй — 0,9, на третий снова — 1,6. При этом если в начале войны Антанта отвечала немцам почти исключительно французскими снарядами, то в 1916-м каждый пятый снаряд был русским.
Если в начале войны Германии и Австрии достаточно было, чтобы ответить на каждый снаряд России тремя, мобилизовать 1/20 общего числа немецких снарядов, на второй год для этого потребовалась бы половина. На третий год, чтобы держать соотношение 1:3, центральным державам пришлось бы стрелять только по русским. Чтобы просто уравняться с русскими 1:1, нужны были все снаряды австрийцев и четверть снарядов немцев.
Фото: Everett Historical / Shutterstock.com
Иными словами, победа была неминуемой, и вклад в неё России был решающим, это вынуждены были признать и сами союзники, осенью 1916-го вынужденные признать внешнеполитические требования России, в частности передачу Константинополя и черноморских проливов. Правда, потом успешно попытавшиеся лишить Россию этих плодов, подтолкнув страну к катастрофичной революции.
На момент антимонархического переворота русская армия стояла на территории двух из трёх граничивших с Россией вражеских держав, нигде германские войска не заходили в собственно русские области, не было и не могло идти речи о «битве за Москву», «блокаде Петрограда», «сдаче Киева» и уж тем более о битве за Волгу, не было обстоятельств, которые могли бы привести к гибели в результате действий оккупантов миллионов мирных граждан России. Поэтому рассказывать, что «царь проиграл войну», а товарищ Сталин её «выиграл», — попросту бесстыдство даже при крупных потерях на фронте. Первая мировая война велась Россией гораздо экономнее в смысле сбережения народа, и не на своей территории (для сравнения, вся северная Франция была перепахана немецкими снарядами, и даже когда война закончилась поражением Германии, немецкие солдаты стояли на французской территории, а французские на немецкой — нет). И именно большевики заложили своей политикой корни ужасной по демографическим последствиям для России Второй мировой войны, в то время как царская Россия намерена была кончить Первую прочным и гармоничным миром, который не оставлял бы Германии ни поводов, ни возможностей для реванша.
Если бы Россия в 1918 году осталась организованным государством, все дунайские страны были бы ныне лишь русскими губерниями. Не только Прага, но и Будапешт, Бухарест, Белград и София выполняли бы волю русских властителей. В Константинополе на Босфоре и в Катарро на Адриатике развевались бы русские военные флаги...
— сказал в 1934 году канцлер Венгрии граф Бетлен.
Для Запада Первая мировая закончилась ровно 100 лет назад. Для России, исключённой тогда из мирного процесса, вверженной в кровавую смуту, эта война не окончена и по сей день. И неизвестно, закончится ли она когда-нибудь. Важнее то, что она перестаёт быть наконец забытой войной. Мы вспоминаем её героев, ставим им памятники, разыскиваем документы о своих прадедах и прапрадедах. Они, как и положено героям прошлого, предстают перед нами в романтическом ореоле — и в монументах, и в фильмах.
И здесь, пожалуй, мы можем найти своего рода провиденциальный смысл трагедии 1917–1918 годов, выявившейся только на большой, столетней дистанции. Победы делятся на истинные победы и победы Пирровы. Пирровы победы надламывают боевой дух армии. Истинные — это те, которые его укрепляют.
Фото: www.globallookpress.com
Антанта одержала в той войне Пиррову победу без России. Первая мировая душевно сломала победителей не меньше, чем побеждённых. Вся послевоенная литература, характерными представителями которой являлись Эрих Мария Ремарк со стороны побеждённых и Анри Барбюс и Эрнест Хемингуэй со стороны победителей, была рассказом о боли и ужасе. Поколение, проведшее в окопах 1914–1918 годы, потеряло себя и пережило страшный надлом — те же победители-французы вторую войну уже не вытянули. И сегодняшняя память о солдатах Первой мировой во всей Европе — это память о жертвах, совершенно лишённая привкуса победы.
И только для России память о Первой мировой как о последней великой войне Империи, восстанавливаемая спустя столетие, окрашена в героические и романтические тона. Мы видим в наших предках героев, а не жертв. Сегодня, спустя столетие, Первая мировая — неисчерпаемый источник для нашего боевого духа в сегодняшнем неспокойном и опасном мире. Главным поэтом той войны для нас навсегда останется кавалер двух «георгиев» Николай Гумилёв: «Словно молоты громовые / Или волны гневных морей, / Золотое сердце России / Мерно бьётся в груди моей. / И так сладко рядить Победу, / Словно девушку, в жемчуга, / Проходя по дымному следу / Отступающего врага».
Свежие комментарии