20-е и 30-е годы прошлого века были тяжёлым временем. Страна восстанавливалась после гражданской войны и интервенции, но юные граждане молодого Советского Союза уже смотрели в будущее. Кумирами молодёжи были авиаторы. Особенно громко лётчики заявили о себе после спасения легендарных челюскинцев. Конечно, постепенно начали появляться различные кружки и организации, объединяющие энтузиастов покорения неба.
Однако небес советской молодёжи было явно мало, и уже тогда ребята задумывались о ракетостроении. Естественно, и на берегах Чёрного моря молодёжь не отставала от передовых тенденций.
Космические грёзы Новороссийска неразрывно связаны с именем Глеба Терещенко и его товарищей. Глеб Антонович родился в Петрограде в 1921 году, хотя его отец Антон Саввич был коренным новороссийцем, которого служба забросила в промозглую северную столицу. Здоровье маленького Глеба было неважным. Врачи рекомендовали семье вернуться на юг. Антон Саввич добился перевода в Новороссийск и начал обживаться. Отец Глеба построил из местных материалов, камня трескуна и цемента, дом в начале Дерибасовской улицы (ныне улица Челюскинцев).
Глеб уже тогда отчаянно увлекался авиацией. Отец, инженер по образованию, поощрял эти порывы, оформив подписку на журнал «Самолёт» для сына. В родной средней школе номер 3 (бывшая Новороссийская мужская гимназия) Глеб был активным энтузиастом кружка авиамоделирования, став, по сути, главой этой скромной организации. Терещенко также жадно впитывал любую научную информацию по реактивной технике.
В 30-х годах энтузиазм юных новороссийцев и их родителей позволил основать новороссийский аэроклуб, размещавшийся в районе современного Мыса Любви. И, конечно, Глеб занял в аэроклубе лидирующие позиции и вскоре в свои 16 лет был утверждён на должность инструктора юных авиастроителей, о чём имел соответствующий знак от ОСОАВИАХИМа. Возглавив аэроклуб, Терещенко стал одним из первых новороссийских пилотов, освоил прыжки с парашютом и даже приобщился к водолазной профессии. Он сам создавал чертежи будущих авиамоделей и разрабатывал проекты вполне себе настоящих самолётов, сам конструировал для своих детищ детали и собирал модели авиатехники.
В 1937-м году Глеб Терещенко начинает разработку авиамодели с реактивным двигателем. Передовую идею мигом подхватили и другие товарищи по аэроклубу. Работа кипела нешуточная. Поэтому в 1938-м году директор Дворца пионеров Ольга Шандарова пригласила Глеба и его команду возглавить экспериментальную ракетную авиамоделестроительную лабораторию. По сути, это было своеобразное КБ, организованное Терещенко, в котором каждый вёл собственный круг работ.
Владимир Ногайцев разрабатывал балочные авиационные модели и двигатели. Мария Рассадникова вела вопросы материалов для облегчения веса моделей. Фрида Громова занималась исключительно реактивными двигателями. Павел Филеши был штатным «химиком», экспериментируя с различными смесями для твердотопливных двигателей. Константин Михайлов, уже будучи студентом Московского авиационного института, куда был принят, учитывая новороссийский опыт, без экзаменов, передавал землякам и коллегам все самые передовые материалы по ракетостроению и авиации.
«Главным конструктором» лаборатории был Глеб. Современники, знакомые с работой новороссийских энтузиастов, констатировали, что Терещенко мыслил на уровне лучших КБ времён Второй мировой войны. В 1939-м году исследования лаборатории вышли на такой уровень, что Дворцу пионеров пришлось выделить команде Глеба дополнительные помещения. На юношеское увлечение деятельность лаборатории уже похожа не была. Вот как вспоминает те дни один из участников терещенской команды Павел Филеши:
Наконец Терещенко предложил приступить к воплощению идей, как говорится, в металле. Для этих целей его команда буквально оккупировала сарай отца Глеба. Ребята дневали и ночевали там, возводя экспериментальный двухместный самолёт типа «Блоха». Увы, средств для создания двигателя до войны изыскать не удалось. В итоге собранная машина так и простояла в сарае до 1943-го года, пока в строение не угодил реактивный снаряд БМ-13, т.е. «Катюши». У судьбы злая ирония.
Однако строительством «Блохи» деятельность лаборатории отнюдь не исчерпывалась. Ведь ребята буквально рвались в «завтра». Просто самолёт их не устраивал. Они мечтали о ракетоплане, будущей реактивной авиации и полноценной ракете. Глеб и его команда, исчерпав возможности твердотопливных образцов экспериментальным путём, всерьёз начали разработку двигателей на жидком топливе.
Следующие воспоминания оставил сам Терещенко в одном из материалов прессы тех лет:
Спустя десятилетия один из товарищей Глеба, Георгий Майстренко, ветеран Великой Отечественной и Герой Социалистического Труда, вспоминал:
Не имея доступа к зарубежному опыту, новороссийская команда к 1940-му году смогла самостоятельно разработать и воплотить в металле одну из первых летающих авиамоделей с реактивным двигателем. Это было абсолютное новаторство. В августе 1940-го новороссийцы отправились на 14-е Всесоюзные соревнования летающих авиамоделей в Константиновку, где произвели настоящий фурор, поставив ряд рекордов.
Ракетная балочная модель Владимира Ногайцева продержалась в воздухе 1 минуту 32 секунды. А ракетная фюзеляжная модель Глеба Терещенко смогла не только превысить скорость в 40 м/с, но и улететь вовсе за пределы видимости. Кстати, в итоге после многочасовых поисков её так и не нашли.
На тех соревнованиях за новороссийцами закрепилось прозвище «ракетчики». Их палатка превратилась в своеобразную базу всех энтузиастов реактивной техники. Туда стекались для получения справочной информации, для обмена опытом и просто из любопытства. Полковник, учёный в области проектирования воздушно-космических систем, доктор технических наук, профессор, а в 30-х годах участник московского авиамодельного кружка Олег Александрович Чембровский вспоминал, что в Москве имя Терещенко стало звучать громко после тех соревнований.
В итоге оргкомитет рекомендовал Новороссийской лаборатории подготовить для издания сборник статей по авторским решениям конструктивных вопросов реактивного авиастроения, но запланированный на 1941-й год выход сборника не состоялся по известным причинам. В начале рокового 1941-го в одной из статей Терещенко уверенно писал:
Заря космической эры, казалось, уже на пороге. Новороссийская лаборатория, вернувшись с успехом, вплотную приступила к созданию полноценного реактивного двигателя на жидком топливе. Ширилось количество чертежей и схем, экспериментальные запуски стали обыденностью, но всё оборвала война.
Великая Отечественная война пройдёт кровавым топором по судьбам новороссийских ракетчиков. Практически все из них погибнут в горниле той войны. Константин Михайлов, уже поступивший в Московский авиационный институт, уйдёт добровольцем в ополчение. Он погибнет при обороне столицы.
Фрида Громова, конструировавшая первые модели реактивных двигателей, покинет город вслед за эвакуируемым аэроклубом. Во время переправы в районе Усть-Лабинска она попадёт под нацистскую бомбардировку. Совсем молодая девушка погибнет под бомбами.
В 1941-м году сам Терещенко уйдёт добровольцем на фронт. Вплоть до 1943-го года Глеб будет воевать на просторах Кубани. Его жизнь оборвётся в феврале 43-го при освобождении Краснодарского края. Во время боёв в районе хуторов Греки и Гречаная балка Глеб после неудачной атаки немецких позиций будет тяжело ранен и умрёт от потери крови. Его похоронят там же, в братской могиле.
Ныне мало кто знает о дерзновенном реактивном взлёте команды новороссийских ракетчиков, перед которыми были распахнуты двери лучших институтов. Однако война не только выкосила ряды терещенковской команды, но и почти похоронила их труды и память о них. После полного освобождения Новороссийска столица требовала от оставшихся в живых новороссийцев, возвращавшихся домой, только одного: заводы и порт должны заработать любой ценой. О каких-то исследованиях юных учёных довоенной лаборатории никто и думать не хотел.
Впервые вспомнили об энтузиастах реактивной техники только в 1977-м году. В октябре того года в Новороссийске прошла научно-практическая конференция «40 лет авиаракетной лаборатории Новороссийского Дворца пионеров», в которой приняли участие академики АН СССР и первые ракетостроители. Как оказалось, столичные учёные с работами Терещенко были знакомы достаточно хорошо и расценивали его исследования как серьёзные научные изыскания. Более того, маститые советские специалисты сделали вывод, что чертежи, фотографии, технические записки новороссийских подростков довоенной поры и сегодня актуальны. Слишком уж много смелых и оригинальных решений были в работах Терещенко и его команды. К примеру, отметили оригинальную конструкцию управляемого стабилизатора на одной из реактивных авиамоделей.
Позже несколько раз история новороссийских ракетчиков снова обретала жизнь. Но увы, несмотря на рекомендации опубликовать работы ребят, которые имеют до сих пор научный интерес, далее дело не шло, что, на мой взгляд, несправедливо. Ведь вклад новороссийцев в зарю космической эры был хоть и скромным, но он был.
Глеб Терещенко. Пророк космической эры
Космические грёзы Новороссийска неразрывно связаны с именем Глеба Терещенко и его товарищей. Глеб Антонович родился в Петрограде в 1921 году, хотя его отец Антон Саввич был коренным новороссийцем, которого служба забросила в промозглую северную столицу. Здоровье маленького Глеба было неважным. Врачи рекомендовали семье вернуться на юг. Антон Саввич добился перевода в Новороссийск и начал обживаться. Отец Глеба построил из местных материалов, камня трескуна и цемента, дом в начале Дерибасовской улицы (ныне улица Челюскинцев).
Глеб Терещенко в черкеске в кругу семьи
Глеб уже тогда отчаянно увлекался авиацией. Отец, инженер по образованию, поощрял эти порывы, оформив подписку на журнал «Самолёт» для сына. В родной средней школе номер 3 (бывшая Новороссийская мужская гимназия) Глеб был активным энтузиастом кружка авиамоделирования, став, по сути, главой этой скромной организации. Терещенко также жадно впитывал любую научную информацию по реактивной технике.
Знак инструктора юных авиастроителей
В 30-х годах энтузиазм юных новороссийцев и их родителей позволил основать новороссийский аэроклуб, размещавшийся в районе современного Мыса Любви. И, конечно, Глеб занял в аэроклубе лидирующие позиции и вскоре в свои 16 лет был утверждён на должность инструктора юных авиастроителей, о чём имел соответствующий знак от ОСОАВИАХИМа. Возглавив аэроклуб, Терещенко стал одним из первых новороссийских пилотов, освоил прыжки с парашютом и даже приобщился к водолазной профессии. Он сам создавал чертежи будущих авиамоделей и разрабатывал проекты вполне себе настоящих самолётов, сам конструировал для своих детищ детали и собирал модели авиатехники.
Первые шаги в будущее
В 1937-м году Глеб Терещенко начинает разработку авиамодели с реактивным двигателем. Передовую идею мигом подхватили и другие товарищи по аэроклубу. Работа кипела нешуточная. Поэтому в 1938-м году директор Дворца пионеров Ольга Шандарова пригласила Глеба и его команду возглавить экспериментальную ракетную авиамоделестроительную лабораторию. По сути, это было своеобразное КБ, организованное Терещенко, в котором каждый вёл собственный круг работ.
Владимир Ногайцев разрабатывал балочные авиационные модели и двигатели. Мария Рассадникова вела вопросы материалов для облегчения веса моделей. Фрида Громова занималась исключительно реактивными двигателями. Павел Филеши был штатным «химиком», экспериментируя с различными смесями для твердотопливных двигателей. Константин Михайлов, уже будучи студентом Московского авиационного института, куда был принят, учитывая новороссийский опыт, без экзаменов, передавал землякам и коллегам все самые передовые материалы по ракетостроению и авиации.
Глеб Терещенко
«Главным конструктором» лаборатории был Глеб. Современники, знакомые с работой новороссийских энтузиастов, констатировали, что Терещенко мыслил на уровне лучших КБ времён Второй мировой войны. В 1939-м году исследования лаборатории вышли на такой уровень, что Дворцу пионеров пришлось выделить команде Глеба дополнительные помещения. На юношеское увлечение деятельность лаборатории уже похожа не была. Вот как вспоминает те дни один из участников терещенской команды Павел Филеши:
«Рядом с танцплощадкой (городской парк. – Прим. авт.), с южной ее стороны, в 1940 году была вырыта воронка для демонстрации возможной ее величины от взрыва стокилограммовой авиационной бомбы. Эту воронку мы довольно часто использовали для испытания силы тяги ракет… это было необходимо для проверки нашего очередного решения… Зажженная ракета бросалась на дно воронки, в которой, разгоняясь по склонам, вылетала».
Фрида Громова
Наконец Терещенко предложил приступить к воплощению идей, как говорится, в металле. Для этих целей его команда буквально оккупировала сарай отца Глеба. Ребята дневали и ночевали там, возводя экспериментальный двухместный самолёт типа «Блоха». Увы, средств для создания двигателя до войны изыскать не удалось. В итоге собранная машина так и простояла в сарае до 1943-го года, пока в строение не угодил реактивный снаряд БМ-13, т.е. «Катюши». У судьбы злая ирония.
Однако строительством «Блохи» деятельность лаборатории отнюдь не исчерпывалась. Ведь ребята буквально рвались в «завтра». Просто самолёт их не устраивал. Они мечтали о ракетоплане, будущей реактивной авиации и полноценной ракете. Глеб и его команда, исчерпав возможности твердотопливных образцов экспериментальным путём, всерьёз начали разработку двигателей на жидком топливе.
Следующие воспоминания оставил сам Терещенко в одном из материалов прессы тех лет:
«Давайте строить ракетопланы! Я и мои товарищи очень заинтересовались ракетным двигателем. Самолет с ракетным двигателем может достигнуть огромной высоты и скорости. Мы много работали над моделью ракетоплана. Первые наши модели со свистом взлетали в воздух, но в 20 метрах от старта моя модель упала и разбилась. Это нас не смутило. Работали снова. Теперь мы уже стали конструкторами по постройке ракетных авиамоделей».
Дворец пионеров Новороссийска
Спустя десятилетия один из товарищей Глеба, Георгий Майстренко, ветеран Великой Отечественной и Герой Социалистического Труда, вспоминал:
«Я занимался у Глеба в авиамодельном кружке. Помню, как он смастерил ракетную модель, которая почти полностью похожа на современные двухкилевые реактивные истребители типа Су. Вот такое у него было предвидение».
Всесоюзный успех
Не имея доступа к зарубежному опыту, новороссийская команда к 1940-му году смогла самостоятельно разработать и воплотить в металле одну из первых летающих авиамоделей с реактивным двигателем. Это было абсолютное новаторство. В августе 1940-го новороссийцы отправились на 14-е Всесоюзные соревнования летающих авиамоделей в Константиновку, где произвели настоящий фурор, поставив ряд рекордов.
Ракетная балочная модель Владимира Ногайцева продержалась в воздухе 1 минуту 32 секунды. А ракетная фюзеляжная модель Глеба Терещенко смогла не только превысить скорость в 40 м/с, но и улететь вовсе за пределы видимости. Кстати, в итоге после многочасовых поисков её так и не нашли.
Одна из оригинальных реактивных моделей Терещенко
На тех соревнованиях за новороссийцами закрепилось прозвище «ракетчики». Их палатка превратилась в своеобразную базу всех энтузиастов реактивной техники. Туда стекались для получения справочной информации, для обмена опытом и просто из любопытства. Полковник, учёный в области проектирования воздушно-космических систем, доктор технических наук, профессор, а в 30-х годах участник московского авиамодельного кружка Олег Александрович Чембровский вспоминал, что в Москве имя Терещенко стало звучать громко после тех соревнований.
В итоге оргкомитет рекомендовал Новороссийской лаборатории подготовить для издания сборник статей по авторским решениям конструктивных вопросов реактивного авиастроения, но запланированный на 1941-й год выход сборника не состоялся по известным причинам. В начале рокового 1941-го в одной из статей Терещенко уверенно писал:
«Ракеты — это двигатели будущего, а ракетный полет — это проблема полета в мировое пространство».
Заря космической эры, казалось, уже на пороге. Новороссийская лаборатория, вернувшись с успехом, вплотную приступила к созданию полноценного реактивного двигателя на жидком топливе. Ширилось количество чертежей и схем, экспериментальные запуски стали обыденностью, но всё оборвала война.
Трагедия новороссийских ракетчиков
Великая Отечественная война пройдёт кровавым топором по судьбам новороссийских ракетчиков. Практически все из них погибнут в горниле той войны. Константин Михайлов, уже поступивший в Московский авиационный институт, уйдёт добровольцем в ополчение. Он погибнет при обороне столицы.
Фрида Громова, конструировавшая первые модели реактивных двигателей, покинет город вслед за эвакуируемым аэроклубом. Во время переправы в районе Усть-Лабинска она попадёт под нацистскую бомбардировку. Совсем молодая девушка погибнет под бомбами.
В 1941-м году сам Терещенко уйдёт добровольцем на фронт. Вплоть до 1943-го года Глеб будет воевать на просторах Кубани. Его жизнь оборвётся в феврале 43-го при освобождении Краснодарского края. Во время боёв в районе хуторов Греки и Гречаная балка Глеб после неудачной атаки немецких позиций будет тяжело ранен и умрёт от потери крови. Его похоронят там же, в братской могиле.
Извещение о гибели Глеба (открытые данные сайта "Память народа")
Ныне мало кто знает о дерзновенном реактивном взлёте команды новороссийских ракетчиков, перед которыми были распахнуты двери лучших институтов. Однако война не только выкосила ряды терещенковской команды, но и почти похоронила их труды и память о них. После полного освобождения Новороссийска столица требовала от оставшихся в живых новороссийцев, возвращавшихся домой, только одного: заводы и порт должны заработать любой ценой. О каких-то исследованиях юных учёных довоенной лаборатории никто и думать не хотел.
Впервые вспомнили об энтузиастах реактивной техники только в 1977-м году. В октябре того года в Новороссийске прошла научно-практическая конференция «40 лет авиаракетной лаборатории Новороссийского Дворца пионеров», в которой приняли участие академики АН СССР и первые ракетостроители. Как оказалось, столичные учёные с работами Терещенко были знакомы достаточно хорошо и расценивали его исследования как серьёзные научные изыскания. Более того, маститые советские специалисты сделали вывод, что чертежи, фотографии, технические записки новороссийских подростков довоенной поры и сегодня актуальны. Слишком уж много смелых и оригинальных решений были в работах Терещенко и его команды. К примеру, отметили оригинальную конструкцию управляемого стабилизатора на одной из реактивных авиамоделей.
Почётная грамота Глеба Терещенко, посмертно
Позже несколько раз история новороссийских ракетчиков снова обретала жизнь. Но увы, несмотря на рекомендации опубликовать работы ребят, которые имеют до сих пор научный интерес, далее дело не шло, что, на мой взгляд, несправедливо. Ведь вклад новороссийцев в зарю космической эры был хоть и скромным, но он был.
- Автор:
- Восточный ветер
Свежие комментарии