22 июня 1941 года большинство бывших белогвардейцев, и представителей правящего класса, канувшей в бездну Российской империи, горячо приветствовали смелый шаг Адольфа Гитлера. У десятков тысяч «бывших» впереди забрезжила надежда возвращения «домой».
Глава Российского Императорского Дома, после нападения Гитлера на СССР, выжидал четыре дня, чтобы прикинуть хрен к своему изгнанному из России носу, а потом изрыгнул вот это:
«В этот грозный час, когда Германией и почти всеми народами Европы объявлен крестовый поход против коммунизма-большевизма, который поработил и угнетает народ России в течение двадцати четырех лет, я обращаюсь ко всем верным и преданным сынам нашей Родины с призывом: способствовать по мере сил и возможностей свержению большевистской власти и освобождению нашего Отечества от страшного ига коммунизма».
Однако вот беда Гитлер запретил публиковать этот призыв, под угрозой ареста недоноска Романова.
Генерал-майор Русской императорской армии, атаман Всевеликого войска Донского Петр Краснов, молил своего, явно германского бога, помочь герру Гитлеру и НОВОЙ ОБЪЕДИНЕННОЙ ЕВРОПЕ:
«Я прошу передать всем казакам, что эта война не против России, но против коммунистов, жидов и их приспешников, торгующих русской кровью. Да поможет Господь немецкому оружию и Гитлеру! Пусть совершат они то, что сделали для Пруссии русские и император Александр I в 1813 году. Идите в германские войска, идите с ними и помните, что в Новой Европе Адольфа Гитлера будет место только тем, кто в грозный и решительный час последней битвы нелицемерно был с ним и германским народом».
Вообще удивляет как Краснов, имевший сильную прогерманскую позицию еще до I мировой войны, не попал в поле внимания русской контрразведки, как возможный агент кайзеровской Германии.
Даже после неудачного покушения на Гитлера 20 июля 1944 года, когда всем было понятно, что крах Германии не за горами, Краснов продолжал подлизывать зад фюреру «германского народа»:
«Казачьи войска, перешедшие на сторону Германии, с глубоким негодованием и возмущением узнали о гнусном и подлом покушении на Вашу жизнь. В чудесном спасении Вашем они видят великую милость всемогущего Бога к Германии и казакам, Вам присягнувшим, и залог полной победы Вашей над злобным, жестоким и не стесняющимся в средствах борьбы врагом. Живите многие годы, наш Вождь Адольф Гитлер».
28 мая 1945 года англичане передали 2,5 тысячи сдавшихся им казаков австрийской советской администрации, в их числе был и Петр Краснов.
В своем последнем слове перед красными судьями, Краснов по привычке попытался сделать привычный жест, языком, который впрочем, никто не оценил:
«Два месяца назад, 7 ноября 1946 года, я был выведен на прогулку. Это было вечером. Я впервые увидел небо Москвы, небо моей Родины, я увидел освещённые улицы, массу автомобилей, свет прожекторов, с улиц доносился шум.Это мой русский народ праздновал свой праздник. В эти часы я пережил очень много, и ,прежде всего, я вспомнил про всё то, что я сделал против русского народа. Я понял совершенно отчётливо одно — что русский народ, ведомый железной, стальной волей его вождя, имеет такие достижения, о которых едва ли кто мог мечтать. Тут только я понял, что мне нет и не будет места в этом общем празднике… Я осуждён русским народом. Но я бесконечно люблю Россию. Мне нет возврата. Я осуждён за измену России, за то, что я вместе с её врагами бесконечно много разрушал созидательную работу моего народа. За мои дела никакое наказание не страшно, оно заслуженно. Я уже старик, мне недолго осталось жить, и я хорошо понимаю, что не могу жить среди русского народа: прожить скрытно нельзя, а показываться народу я не имею никакого права. Я высказал всё, что сделал за тридцать лет борьбы против Советов. Я вложил в эту борьбу и мои знания, и мою энергию, все мои лучшие годы и отлично понимаю, что мне нет места среди людей, и я не нахожу себе оправдания».
Два бывших врангелевца и видных деятеля «Русского Общевоинского Союза» Даниил Драценко и Иван Барбович, заняли диаметрально противоположные позиции после нападения Германии на СССР. Драценко возглавил в «Русском корпусе», 1-ю бригаду, воевавшую против партизанских соединений Иосипа Тито, тогда как Барбович наотрез отказался сотрудничать с немцами.
Другого врангелевского офицера Павла Кусонского 22 июня 1941 года, за связь с советской разведкой арестовало Гестапо. Это о нем Шолохов писал в «Тихом Доне»:
«К главному подъезду быховской гимназии-тюрьмы подкатил густо забрызганный грязью автомобиль. Из автомобиля вышел немолодой, складный офицер. Он предъявил документы на имя полковника генштаба Кусонского.
- Я из Ставки. Имею личное поручение к арестованному генералу Корнилову. Где я могу видеть коменданта?
Комендант — подполковник Текинского полка Эргардт – немедленно провёл приехавшего к Корнилову. Кусонский, представившись, с чуть заметной аффектацией доложил:
- Через четыре часа Могилёв будет сдан Ставкой без боя. Генерал Духонин приказал вам передать, что всем заключённым необходимо сейчас же покинуть Быхов».
Самый результативный русский генерал в период I мировой войны, Антон Деникин, после 22 июня 1941 года призывал бывших царских офицеров не поддерживать гитлеровскую Германию в войне против СССР. Однако сразу же после победы советского оружия в 1945 году, обратился к президенту США Гарри Трумэну с просьбой: «Сделать ставку на антикоммунистов».
Бывший соратник Колчака, генерал Сергей Войцеховский на предложение немцев перейти к ним на службу, ответил емко и лаконично:
«Советский Союз я не признаю, коммунистический строй ненавижу, но против русских солдат – детей и внуков тех, кто совершил переворот в России – я воевать не буду».
Нобелевский лауреат, любимец всей «неполживой» русской, а теперь уже российской интеллигенции Бунин писал о ВЕЛИКОМ СОБЫТИИ:
«Великое событие — Германия нынче утром объявила войну России — и финны и румыны уже «вторглись» в «пределы» ее. После завтрака (голый суп из протертого гороха и салат) лег продолжать читать письма Флобера, как вдруг крик Зурова: «Иван Алексеевич, Германия объявила войну России!» Думал, шутит. Побежал в столовую к радио — да! Взволнованы мы ужасно. Да, теперь действительно так: или пан или пропал».
Через неделю, бумагомарака восхищался странами будущего «Евросоюза»:
«Итак, пошли на войну с Россией: немцы, финны, итальянцы, словаки, венгры, албанцы (!) и румыны. И все говорят, что это священная война против коммунизма. Как поздно опомнились! Почти 23 года терпели его!»
Философ Иван Ильин, приветствовавший фашизм в 1933 году, внезапно прозрел к 1945 году:
Свежие комментарии