Проект ФЗ «О профилактике семейно-бытового насилия» безграмотен, выполнен в антиправовой логике, и его следует отправить в мусорную корзину
Холмогоров Егор
Опубликованный проект федерального закона «О профилактике семейно-бытового насилия в Российской Федерации» оказался намного хуже, чем ожидали от него самые яростные критики.
Немало было сказано о том, что этот законопроект направлен на разрушение семьи, преследование мужчин, торжество феминизма и «нетрадиционных» ценностей и т. д.На деле всё оказалось ещё хуже. Предлагаемый проект нацелен на разрушение правовой системы в нашем и без того не слишком-то правовом государстве. Ключевая для этого закона формулировка — определение семейно-бытового насилия — выглядит так:
Семейно-бытовое насилие — умышленное деяние, причиняющее или содержащее угрозу причинения физического и (или) психического страдания и (или) имущественного вреда, не содержащее признаки административного правонарушения или уголовного преступления.
Фото: Africa Studio / Shutterstock.com
По буквальному смыслу этой формулировки получается, что органы, ответственные за «профилактику семейно-бытового насилия», получат право во внесудебном порядке карать людей за деяния, которые не являются преступлением или правонарушением.
Ещё раз. Некое деяние, которое не является преступным по Уголовному кодексу и не рассматривается законом даже как правонарушение, может тем не менее быть наказано действующим в рамках нового закона административным органом. Иными словами, перед нами то самое «низачто»из известного анекдота, которое не укладывается в рамки уголовного и административного кодексов, но за которое дают если не десять лет (десять лет у нас и за умышленное убийство не всегда дают, особенно если Рафик — хороший мальчик), то серьёзные неприятности.
Определение этого «низачто» законодатели дать затрудняются и предлагают понимание того, что такое «семейно-бытовое насилие» в следующем виде: «Умышленное деяние, причиняющее или содержащее угрозу причинения физического и (или) психического страдания и (или) имущественного вреда». Под такое определение может попасть всё, что угодно, кроме действительно серьёзной угрозы. Обещания «Зарежу» или «Глаз натяну на пятую точку» подпадает под 119 статью УК РФ, правоприменительную практику по которой надо, безусловно, совершенствовать.
Под новый же ФЗ попадут прежде всего такие действия или угрозы, которые занимающиеся «профилактикой» органы захотят считать попадающими ради совершенствования отчётности. Проще говоря, для получения «палок», наград, поощрений и звёздочек. Сама формулировка такова, что оставляет интерпретацию той или иной ситуации как «семейно-бытового насилия» полностью на произвол правоохранительных органов.
Формулировка «деяние, содержащее угрозу причинения страдания» — чрезвычайно коварна и допускает предельно расширительное толкование, так как «содержащаяся» угроза может и не быть никак выражена и выявлена. Мало того, сам нарушитель может полагать, что его деяние никакой угрозы психического страдания не содержит, а вот внешнему интерпретатору может показаться по-другому.
Например, в большинстве семей просьба сходить за хлебом время от времени доставляет психическое страдание другому члену семьи, у которого болит голова, идёт любимый сериал или позвонила подруга. На этой почве регулярно возникают скандалы, в процессе которых звучат ещё более серьёзные угрозы — от не отдать зарплату до развестись. Понятно, что просьба сходить за хлебом — это классическое «семейно-бытовое насилие», она абсолютно недопустима, за хлебом должен ходить слуга с опахалом. Но, применяя последовательно логику данного законопроекта, фраза «Дома хлеб закончился» также является преступной в новом понимании, так как она содержит в себе угрозу дальнейшего причинения страдания в виде просьбы сходить за хлебом. Фактически любой сколько-нибудь серьёзный внутрисемейный диалог между супругами или родителей с детьми, например, требования встать и пойти в школу, может быть интерпретирован как «содержащий угрозу» по меньшей мере психического страдания, если не физического или имущественного вреда.
Разумеется, нам ответят:
Ну в органах же не дураки, они понимают, где дело серьёзное, а где нет.
И это очевидная и циничная ложь.
Начнём с того, что в условиях нашей «палочной» системы (а другой формы отчётности наши правоохранительные структуры так и не придумали) любое здравомыслие существует только до 25-го числа месяца, а дальше вступают в действие законы статистики.
Продолжим тем, что применение так называемой «ювенальной юстиции» даже в самом усечённом её варианте доказало: ни на какую повсеместную вменяемость проверяющих и предписывающих органов рассчитывать не приходится, сплошь и рядом мифическая «защита прав детей» превращается в преследование многодетных семей, которое причиняет страдание прежде всего их детям. Вспомним только что обсуждавшуюся повсеместно ситуацию с семьёй Лапшиных, вынужденной сбежать из Вологодской области в Карелию после попытки отобрать у неё детей.
Иными словами, формулировки предлагаемого закона — это угроза непрерывного произвола со стороны сотрудников МВД на всех уровнях, угроза использования «защитных предписаний» — самого значительного нововведения данного законопроекта как инструмента запугивания, силового давления, того самого семейно-бытового насилия уже с другой стороны.
Фото: Nikolay Gyngazov / Shutterstock.com
В нынешней формулировке эти «защитные предписания» больше всего напоминают пресловутые «леттр де каше» («письма с печатью»), действовавшие во Франции при старом порядке. Уже в скреплённом королевской печатью документе о внесудебном аресте и препровождении, допустим, в Бастилию оставлялось свободное место для… имени приговорённого.
Здесь складывается аналогичная ситуация: вне рамок уголовного или административного кодексов появляется возможность для долгосрочного преследования гражданина. Предполагается возможность продлевать «письмо несчастья» — «защитное предписание»МВД до 60 дней. На это время гражданин ставится на «профилактический учёт», и за ним осуществляется «профилактический контроль», ограничивается возможность пользоваться телефоном и интернетом. Иными словами, перед нами практически безграничная возможность для нарушения прав человека, преследования неугодных, причём со стороны низовых структур ведомства, которое пользуется в обществе, будем честны, не самой безупречной репутацией (привет полковнику Захарченко и не ему одному). Блюстителем семейной нравственности предлагается быть учреждению, про сотрудников которого СМИ муссируют гипотезы о «пари на секс».
Вспомним жуткую историю сестёр-отцеубийц Хачатурян. Смог бы такой закон защитить их от отца-насильника? Возымело бы эффект такого рода «защитное предписание»? Особенно с учётом того, что одним из факторов безнаказанности называются его связи в полиции.
Перед нами даже не «закон феминисток против мужчин», перед нами «закон о «палках» для сотрудников МВД против всех, на ком они решат эти «палки» «срубить». При этом самой полиции эта дополнительная нагрузка тоже не нужна, и она будет исполнять эту миссию нехотя, с раздражением, и оттого только ещё хуже.
Проект ФЗ «О профилактике семейно-бытового насилия в Российской Федерации» безграмотен, абсурден, выполнен в антиправовой логике и вряд ли подлежит улучшению. Его просто следует отправить в мусорную корзину, так как никого ни от какого «семейно-бытового насилия» он защитить не способен и не нужен ни для чего, кроме самопиара лиц, которые его внесли и поддержали.
Что же делать реальным жертвам реального насилия, которое и в самом деле порой творится за стенами наших квартир и домов? Что делать жёнам, которых бьют мужья (наоборот тоже бывает, но согласимся, что мужчина может ударить сильнее, а вот в психологических унижениях женщины, как правило, изощрённее), детям, которых истязают отчимы и мачехи?
Фото: ambrozinio / Shutterstock.com
Подлинной профилактикой здесь должно служить, прежде всего, общее смягчение нравов, которое всё-таки в процессе развития цивилизации становится всё более очевидным. Наше общество гораздо менее насильственно сегодня, чем полвека или четверть века назад — и потому, что уровень жизни выше, и потому, что меньше стало государственного и криминального террора на улицах, то есть ситуация общей социально-политической стабильности сказывается на смягчении нравов к лучшему.
Сегодня «отцовский ремень» уже является скорее символической угрозой, и лишь у немногих порка остаётся средством воспитания. Детей уговаривают, а не принуждают. Женщины, которых терроризируют мужья и сожители, и они не уходят, сегодня, как правило, относятся к такому психологическому типу, который за «защитным предписанием» не пойдёт. А заявиться в семью и защищать жертву вопреки её воле окажется тяжело и чревато худшими нарушениями при любом законе.
Необходимо систематическое совершенствование реальных правовых механизмов, таких как административное законодательство. Семейные побои были справедливо декриминализованы. Однако административная ответственность за избиение супругов и детей должна наступать беспощадно, и работать по этой административной статье органы должны чётко, закатав рукава. Угроза небольшой, но реальной ответственности, которая наступает неотвратимо, будет гораздо лучшим средством профилактики, чем расплывчатый закон о «письмах несчастья».
Семью придумали не вчера. Это скорее она придумала нас, чем мы её. И, как у всякого института, существующего тысячелетиями, намного дольше государства, законов, полиции, феминизма и прочего, у семьи есть свои законы развития. И, нарушив эти законы, мы получим просто поломку всего механизма, который, вообще-то, отвечает за наше самовоспроизводство как людей.
Уже сейчас наша законодательная и общественно-психологическая ситуация такова, что общество, по сути, враждебно к многодетным семьям, хотя исключительно от них зависит его самосохранение и воспроизводство. Любая же многодетная семья требует определённой внутренней дисциплины, которая, конечно, должна поддерживаться без насилия, но с известной чёткостью (а лукавые формулировки закона грозят интерпретацией как «содержащих угрозу психологического страдания» любых минимально жёстких требований).
После принятия подобных формулировок на демографическом воспроизводстве основного населения страны можно будет поставить крест, на что, возможно, и рассчитывают авторы этой странной инициативы, очевидно, полагающие, что мигранты, которые заместят вымерших русских, окажутся адептами предельно ненасильственной и чуждой страданиям семейной жизни.
Фото: Anton Gvozdikov / Shutterstock.com
На самом же деле нам чрезвычайно важна полная нетолерантность к так называемым «этническим традициям» семейного насилия — бичом, с которым столкнулись все европейские страны в связи с миграционным наплывом. Так называемые «традиции» ряда регионов России и стран-доноров миграционного наплыва предполагают совершенно безудержное насилие в семье, причём не только «бытовое», но и криминальное — жесточайшие побои, изнасилования детей и прочее.
Сложившаяся система снисходительного отношения к подобной практике — в корне порочна, так как из-за увеличения числа носителей этой модели поведения они оказывают развращающее влияние и на «туземцев», то есть нас с вами, а при каждой попытке привлечь преступника к ответственности тут же находятся те, кто расскажет вам об «обычаях» и «культуре». Обычай в России должен быть только один: цивилизованный христианский русский обычай, как он сложился — хорошо ли, худо ли — к началу XXI века, и от него не следует отступать ни в дичь, ни в псевдопрогресс.
Наконец, самое главное. И для вопроса об атмосфере в семье, и для многих других. Нам не мытьём, так катаньем, любой ценой, не стесняясь заимствовать многое у нелюбимых англосаксов, необходимо развивать систему независимого суда. Тогда стороны, перешедшие черту, за которой уладить «полюбовно» семейный конфликт невозможно, смогут решить вопрос при помощи реального правосудия, а не в одном из коррумпированных административных департаментов.
Если кому-то действительно жаль жертв домашнего насилия (а отрицать существование этой проблемы, как делают иногда некоторые защитники традиционных ценностей, — и глупо, и лицемерно), то начинать он должен с борьбы за реальный авторитетный и независимый суд. Решить же проблему с помощью полицейских «палок» и всевозможных «писем несчастья» абсолютно невозможно.
Свежие комментарии