Цвет и гордость нации – учёные становятся известными лишь после ухода из жизни. В хрущёвской квартире доживает свой век легендарный изобретатель, учёный с мировым именем Игнаткин Владимир Иванович, который на десятилетия опередил разработки ведущих стран США и Японии в области создания новой железнодорожной техники. Игнаткин со своей командой смог создать на рубеже 80-х – 90-х годов прошлого столетия устройство, позволяющее исключить самопроизвольный уход вагонов и составов со станционных путей. До сих пор в мире эта проблема не решена, а участь российских изобретателей, решавших эту проблему незавидна. На сортировочных станциях применяются балочные вагонные замедлители и «башмаки», созданные ещё в XIX веке. С помощью этих средств торможения распускаются и собираются многочисленные составы, в том числе и воинские. Статистику потерь сегодня в печати увидеть невозможно: хотя в советское время можно было узнать из ведомственных документов, доступ к которым сегодня закрыт.

О Владимире Ивановиче я уже писала на нашем сайте. Прочла массу комментариев, в том числе, заинтересованных лиц из МПС РФ, которые почему-то яростно защищают свои автоматизированные горки, в основе которых используются всё те же балочные вагонные замедлители и «башмаки». Чтобы не быть голословной, я ещё раз сходила к Игнаткину и увидела крайне печальную картину. Но давайте по порядку.

Владимиру Ивановичу Игнаткину сначала помогало вести научно-технические разработки Министерство путей сообщения СССР, но после развала Союза к власти стали приходить бизнесмены. Они заинтересовались разработкой Игнаткина, которая к этому времени уже имела авторское свидетельство и европейский патент №0252153. К разработке ростовского учёного проявил особый интерес и Леонард Блаватник, который закончил четыре курса Московского института инженеров железнодорожного транспорта, эмигрировал в США в 1978 году, получил степень MBA в Гарварде, смог там наладить бизнес, а после перестройки снова вернуться в Россию, чтобы здесь сколотить свой крупный капитал на продаже нефтяной и алюминиевой продукции в «соавторстве» со своим бывшим однокурсником Виктором Вексельбером. В 1986 году была открыта первая компания Аксесс Индастриз, а в 1991 году - «Ренова».

 

Сегодня Леонард Блаватник по версии газеты «Санди Таймс» является самым богатым человеком в Англии.

Именно Блаватник предложил заключить договор между «Ренова» и ВПНФ «Энтрес» (Внедренческая научно-производственная фирма – именно так замысловато в то время назвал ростовский учёный свою компанию).

Надо сказать, что финансовая поддержка Блаватника в это время выстраивалась по сложной схеме, суть которой сводилась в переводе средств на счета своей дочерней компании «Ренова», которая в свою очередь направляла финансы ростовчанам. «Дочку» Блаватника возглавил в Москве тогда мало известный Виктор Вексельберг. Владимир Иванович неоднократно встречался с ним по разным вопросам и был весьма неприятно удивлен, когда на каком-то этапе дальнейшее финансирование его научной разработки было сведено на «нет»: патентные госпошлины перестали оплачиваться. Вексельберг переключил своё внимание на торговлю нефтью и сахаром. «Мы были в Москве в его компании и видели, как множество людей обрывало телефонные трубки, узнавая, где можно подешевле скупить сахар и где можно подороже его продать», - рассказал Владимир Иванович. – Однажды Вексельберг попросил меня обеспечить совершение сделки по поставке материалов с Новочеркасского электровозостроительного завода. Я договорился обо всём с директором НЭВЗа. Партнёры были довольны друг другом. Но всё это, к сожалению, отодвигало на второй план работы по созданию и продвижению на рынок новой техники».

- А в чём заключалась основная новизна вашей техники?

- Многие люди, кто воспитывался в советском детстве, помнят, как мальчишки и некоторые девочки изготавливали самодельным образом круг – вставляли вовнутрь колеса палку с крючком и катили потом этот круг радостно по пыльной деревенской или городской дороге. Наше изобретение чем-то напоминает это простое, по сути, детское устройство. Много лет учёные, заминающиеся проблемой обеспечения безопасности на железнодорожном транспорте, не могли решить главную задачу – сделать такое устройство, которое бы позволяло попасть во внутреннюю часть колёсной пары, зацепиться там и провести медленное замедление. Вместо этого тысячелетиями на железных дорогах использовали многовекой тормоз – башмак. Да, именно это устройство применяется до сих пор на железных дорогах. Потом стали применять балочные замедлители. Это две «палки», которые при наезде на них колёсной пары, сжимают её с двух сторон. Но и балочные замедлители проблему не решили. 

При расцепке вагонов стрелочник бежит вместе с вагоном и пытается подсунуть под него башмак. Искры, скрежет, аварии! 

Ведь человеку невозможно правильно подсунуть башмак под вагон. Проанализировав всё это, мы создали Автоматизированный закрепитель вагонов и составов на станционных путях, который прошёл все виды испытаний – дорожные, станционные, министерские и был рекомендован МПС РФ о введении их в постоянную эксплуатацию на всей сети дорог России. Основную часть заказа выполнил Запорожский завод цветных металлов и учебно-производственные мастерские, расположенные на территории Ростовского института железнодорожного транспорта.

Два устройства были установлены на станции Батайск-сортировочная и два – на станции Московской железной дороги. Тогда как для полного оснащения станций таких устройств нужно было поставить как минимум 10. 

Но грянул первый «дефолт» 1998 года – от разорения компанию Игнаткина спасло финансирование, поступающее со стороны Леонарда Блаватника. Но он скоро отказался от поддержки учёных, переключившись на хлебные бизнес-темы - нефть и сырьё.
Игнаткин, воспитанный на советской науке и советских моральных принципах этой новой морали среди новых лиц России и государственных чиновников понять и принять не смог. 

МПС РФ, возглавляемое с апреля 1997 года министром Николаем Аксёненко в одностороннем порядке разорвало договора с фирмой Игнаткина и занялось также более хлебными темами: некогда единая железная дорога стала делиться на тысячи разных фирм, старающихся урвать себе кусочек побогаче. В октябре 2001 года Аксёненко предъявили обвинения в нанесении ущерба в 20 млрд руб – он был отстранён от должности, а вскорости заболел и на протяжении нескольких лет лечился за рубежом, но побороть болезнь заграничные медики не смогли.

О научных разработках ростовских учёных забыли. А в это время долги за аренду помещения, долги по заработной плате сотрудников росли с каждым месяцем. Чтобы сохранить уникальный научный коллектив, многие сотрудники которого окнчили Ленинградский политехнический институт и получили бесценный опыт на крупнейших танкостроительных заводах в Нижнем Тагиле, Игнаткин принимает решение совершенно не выгодное для себя: все свои средства он израсходовал на поддержание коллектива в надежде, что МПС и Северо-Кавказская железная дорога возобновят финансирование, с которыми были заключены долгосрочные договора. Но этого не последовало.

Не смог он остаться и в Нью-Йорке, куда ездил по приглашению Леонарда Блаватника для получения патента США, который был оформлен 14 мая 1990. «Жена Лена (так сокращённо обращался Владимир Иванович к Леонарду) приготовила замечательные креветки, угощала нас. А потом Лен показал мне двухэтажный дом, в котором я мог бы жить, если бы принял его предложение остаться в Америке. Но я не остался. Не мог», - рассказал Владимир Иванович.

Сегодня широко известны имена учёных-эмигрантов, которые смогли найти в себе силы оторваться от Родины.

Хрестоматийный пример – Игорь Сикорский, создавший до революции в России несколько уникальных для того времени летательных аппаратов («Русский Витязь», «Илья Муромец») и более 80-ти моделей тяжёлых воздушных самолётов и покинувший Россию во время революции, весной 1918 года. Он до конца жизни оставался патриотом России и любил свою Родину. Она даёт миру гениев. 

Мало кто знает, что знаменитый генерал Маннергейм смог грамотно организовать в финскую войну оборону Финляндии потому, что в годы революции эмигрировал из России, где он получил образование в старейшем военном учебном заведении – Инженерной школе (сегодня это академия имени Можайского). Линия Маннергейма вошла в историю воинского инженерного искусства. 

Но и в нашу страну немало прибывало талантливых людей, внёсших значительный вклад в военно-инженерную науку. Яркий пример этому факту служит история австро-венгерского подкидыша Роберто Орос ди Бартини, рождённого в 1897 году и усыновлённого представителями богатого рода. Он получил прекрасное образование, в 16 лет отец подарил ему самолёт, в 19 лет оказывается в русском плену в годы первой мировой войны, совершает побег в Италию, а после прихода Муссолине к власти снова совершает побег в Советский Союз. 

Именно здесь его творческий почерк будет узнавать конструкторы многих поколений на следующих самолётах: морской бомбардировщик МТБ-2, МБР-2 (морской ближний разведчик), МДР-3 (морской дальний разведчик), МК-1 (морской крейсер или АНТ-22), «Сталь-7», дальний бомбардировщик ДБ-240, Ер-2 и другие. 

Бартини арестовали и допрашивали на «Лубянке», но свою вину он не признал, стал работать в «шарашке» и выдавал отличнейшие результаты, мог решить многие сложнейшие технические задачи, несмотря на то, что он находился в заключении. Сила его воли и сила его любви к России были сильнее существующей власти и всех невзгод, что обрушились на него. Его идеи на несколько десятилетий опередили время, в том числе, создание реактивного самолёта. В 1957 году он был полностью реабилитирован. И продолжал работать над проектами сверхзвуковых, противолодочных самолётов и множеством других проектов, которые по тем временам находились в фантастическом измерении для многих обычных людей. Бартини проповедовал одну истину - «я посвящаю свою жизнь стране Советов для того, чтобы красные самолёты летали быстрее чёрных». Эта фраза выбита на его могиле, когда его не стало в 1974 году. 

О массовой эмиграции учёных в 90-х годах прошлого века мы знаем довольно хорошо потому, что с внедрением Интернета и относительной свободы можно получить яркую картину происходящего. Многие учёные смогли «прижиться» на западной почве, но многие сегодня, в 2016 году возвращаются обратно домой, а некоторые подумывают это сделать.
Судьбы учёных во все времена была незавидна, даже если находились высокие покровители. Лишь немногие снискали почёт и славу в том общепринятом широком смысле слова. Но одного обычный обыватель понять до конца не сможет: главное для этих людей процесс создания, а всё остальное – потом. Взять хотя бы книжку Владимира Дудинцева «Не хлебом единым», ставшей символом и надёжной духовной опорой, библией для творческих людей. Владимир Иванович Игнаткин бережно хранит несколько номеров журналов, обёрнутых в старую советскую газету, где впервые была опубликована эта повесть. Эти журналы для Владимира Ивановича представляют большую, ни с чем несоизмеримую ценность. 

Многие друзья Игнаткина его не смогли понять: ведь на дворе стояли неспокойные дни, а он мог обеспечить себе достойную жизнь там, за рубежом. А он не смог. От этого времени у него сохранились несколько уникальных документов: это - оригиналы договоров с «мокрыми» печатями, подписанные Вексельбергом и Блаватников, чьи громкие бизнес-имена с каждым годом звучали всё громче и громче. Они не разорвали партнёрские отношения с Игнаткиным, просто дали понять, что интересы у них теперь другие.

Так прошли годы. Фирма Владимира Ивановича, просуществовав 12 лет, была признан банкротом, имущество описано и продано, а уникальные разработки, на создание которых были потрачены миллиардные государственные и частные средства, демонтированы и сданы на металлолом. Правда, одно устройство долгое время хранил у себя на станции Пётр Кучеренко, начальник Ростовского отделения Северо-Кавказской железной дороги, но с его уходом на Куйбышевскую железную дорогу, новое руководство приняло решение о демонтаже. Средства от сдачи в металл пошли в чужой карман.

А Владимир Иванович состарился: сейчас ему 84 года. В его творческом активе более 50 изобретений, патенты на которые давно уже не поддерживаются. Одно из этих изобретений называется «реле времени». Вряд ли он сможет им воспользоваться и повернуть всё вспять. Он свою жизнь прожил достойно. Правда, сейчас он живёт в обычной хрущёвской квартире, на маленькую пенсию, уже около года не может выйти на улицу, его квартира находится на пятом этаже, но он из-за сильных болей в спине и удалённого мениска не может спускаться и увидеть весенний этот мир.