Битва при Прейсиш-Эйлау или первая победа над Наполеоном

– ну кому не знакомы эти строки из лермонтовского «Бородино»?

И разве не означают они того, что в то время зимой не воевали, а дожидались теплой погоды и просохших дорог, так как сражения происходили обычно в полях? Но как бы там ни было, а в истории русского оружия было сражение, случившееся в самый разгар зимы. Причем сражение с самим Наполеоном, и такое, что его впору назвать

Хотелось тепла и хлеба

А было так, что в 1807 году, когда Россия и Пруссия в союзе друг с другом вели войну с Наполеоном, они так и не смогли заключить с ним мир до наступления зимы. При этом разгром Пруссии к этому времени уже практически совершился, и был настолько полным, что из всей прусской армии уцелел только корпус генерала Лестока.


Тем временем в январе 1807 года маршал Ней, будучи весьма недовольным плохими условиями обитания на отведенных ему зимних квартирах у города Нойденбурга, решил действовать самостоятельно. И направил свою кавалерию на Гуттштадт и Гейльсберг. Но поскольку оба этих города были на расстоянии всего лишь 50 км от Кенигсберга – столицы Восточной Пруссии, русские в свою очередь выступили ему навстречу.


Наполеон также направил свои войска против русской армии и 26 декабря 1806 года атаковал её возле города Пултуска. И хотя русские после этого боя отступили, это столкновение с ними было первым, где войска под его личным командованием не добились очевидной победы.

Русские войска организованно отошли на территорию Восточной Пруссии. Командовал ими генерал Леонтий Леонтьевич Беннигсен – немец на службе русской армии.

«Первая колонна марширует, вторая колонна марширует, третья колонна марширует…»

Кенигсберг был единственным крупным городом, остававшимся под властью прусского короля Фридриха Вильгельма, поэтому союзники должны были удержать его любой ценой, в том числе и по политическим мотивам.

Поэтому-то русская армия немедленно снялась со своих зимних квартир и двинулась навстречу французским войскам. При этом Беннигсен, прикрытый на правом фланге прусским корпусом генерала Лестока (до 10 000 человек), решил атаковать 1-й армейский корпус маршала Бернадота, находившийся неподалёку от реки Пассарга, а после форсировать реку Висла и перерезать коммуникации Великой Армии в Польше.


Видя превосходство противника в силах, Бернадот отступил.

Ну, а Наполеон, сначала выразил сильное недовольство действиями Нея. Однако в это время наступили заморозки и дороги, в отличие от декабря, стали проходимыми. Поэтому Наполеон решил окружить и разгромить русскую армию.

Для этого он разделил армию на три колонны и приказал им идти на врага. Справа должен был наступать маршал Даву, имея при себе 20 000 солдат. В центре маршалы Мюрат с кавалерией и Сульт (всего 27 000 тыс. человек), гвардия (6 000) и корпус маршала Ожеро (15 000). А слева маршал Ней (15 000) – то есть двинул против русской армии 83 000 солдат. Командовали ими, как мы видим, самые прославленные маршалы Великой Армии.

Однако успех манёвра полностью зависел от соблюдения тайны. Но волей судьбы все предосторожности оказались напрасными. Курьер, который вез секретный пакет Бернадоту, попал в руки казаков. И Беннигсен узнал планы французского командования.

Русская армия спешно начала отход. И, когда корпус Сульта 3 февраля пошел в наступление, его удар пришёлся в пустоту – Беннигсена на месте уже не было.

Куда направилась русская армия, Наполеон сначала не знал. Поэтому он приказал Даву перерезать дороги, ведущие на восток, а главные силы направил на Лансберг и Прейсиш-Эйлау. Бернадот должен был преследовать корпус генерала Лестока.


Корпуса Мюрата и Сульта все же догнали русский арьергард под командованием князя Багратиона и генерала Барклая де Толли. И попытались его атаковать.

Особенно упорным был бой при Гофе 6 февраля. На следующий день жестокая схватка повторилась при Цигельхофе. Однако ни окружить русский арьергард, ни разгромить его наполеоновским маршалам не удалось.

Но положение армии было очень тяжелым. Во всяком случае, один из современников описывал его так:

Чужой в чужом Отечестве

Если верить этим словам, то получается, что Беннигсен дал Наполеону сражение от отчаяния, да и вообще был не слишком-то храбр.

Однако стоит познакомиться с его биографией немного поподробнее, чтобы понять, что это совсем не так.

Кстати, интересно, что и Беннигсен, и Кутузов родились в один и тот же год, то есть в 1745 году от рождества Христова. Вот только Кутузов в России, а Беннигсен – в Ганновере.

Он был настоящий (а не прибалтийский) немец и поступил на русскую службу уже в достаточно зрелом возрасте, когда ему уже было за 30. Причем служить в армии он начал даже раньше, чем Кутузов, то есть с 14-ти лет, и, вступив на русскую службу в 1777-м году, имел уже богатый послужной список.

Когда ему поступило приглашение из России, Беннигсен был уже подполковником в ганноверской армии, а в России начал служить в чине премьер-майора, то есть при переходе ничего не потерял. И впоследствии участвовал практически во всех кампаниях, которые вела русская армия. То есть все свои награды и должности заработал отнюдь не на паркете, а в бою.

При этом он был неоднократно ранен. А, сражаясь с турками, принимал участие в штурме Очакова, очень опасном и кровопролитном. И по служебной лестнице Беннигсен поднимался далеко не так быстро, как многие его сослуживцы.

«Я не люблю ночных сражений!»

Между тем Наполеон, имея при себе только лишь часть своей Великой армии, тоже далеко не сразу решил вступить в бой с русскими войсками.

7 февраля он заявил Ожеро:


Тем не менее, положение французской армии было также далеко не блестящим.

Во всяком случае, очевидец писал об этом так:





Наполеон медлил и не хотел вступать в бой до середины дня 8 февраля, ожидая подхода корпуса Нея, который был в 30 километрах от Прейсиш-Эйлау и корпуса Даву, находившегося в 9 километрах.

Однако уже в 5 часов утра Наполеону доложили, что на расстоянии пушечного выстрела от Эйлау стоит построенная в две линии русская армия, численность которой на тот момент составляла 67 000 человек при 450 орудиях.

Наполеон располагал 48–49 тысячами солдат при 300 орудиях.

Днем обе стороны надеялись получить подкрепления. Но если Беннигсен мог рассчитывать только лишь на подход прусского корпуса Лестока численностью максимум в 9 000 человек, то французы ожидали прибытия сразу двух корпусов: Даву (15 100) и Нея (14 500).

«Мы шли под грохот канонады!»

Сражение началось с очень сильной артиллерийской канонады.

Русские батареи были многочисленнее французских и обрушили на боевые порядки противника целый град ядер. Но, несмотря на все усилия, подавить огонь вражеской артиллерии они так и не смогли.

Эффект от огня русской артиллерии мог быть значительно больше, не будь французские позиции прикрыты городскими строениями. Значительная часть ядер попадала в стены домов или вообще не долетала до французов.

Напротив, французские канониры имели возможность беспрепятственно поражать крупные массы русских войск, стоящие почти без прикрытия на открытом поле за городом.

Денис Давыдов, участвовавший в этом сражении, писал:

Атака на левом фланге

Наконец, около полудня на правом французском фланге появились колонны войск маршала Даву. И Великая Армия сравнялась по своей численности с русской (64 000–65 000 против 67 000 солдат).


Интересно, что и дальше все происходило практически так же, как и впоследствии при Бородино.

Полки Даву развернулись в боевые порядки и двинулись в атаку на левый фланг армии Беннигсена. Ценой больших потерь французы сбросили русских с занимаемых ими высот вблизи деревни Кляйн-Заусгартен и, выбив противника из самой деревни, устремились в направлении деревни Ауклаппен и леса с тем же названием.

Для русской армии возникла реальная угроза выхода французов в тыл. И Беннигсен был вынужден, постепенно ослабляя центр своей позиции, начать переброску войск на левый фланг.

«Какая отвага!»

Между тем Наполеон заметил, что значительная часть русских резервов концентрируется против Даву, и решил нанести удар по центру русской армии, двинув против него корпус Ожеро (15 000 человек).

Первыми в атаку пошли две дивизии, но идти им пришлось через покрытую довольно глубоким снегом равнину южнее кладбища Прейсиш-Эйлау. Тут на обе армии налетела сильная снежная буря. И поле боя застлали густые тучи снега. Ослеплённые французские войска, потеряв нужное направление, слишком сильно отклонились влево.

Когда пурга прекратилась, оказалось, что корпус Ожеро находится менее чем в 300 шагах напротив самой большой русской батареи, состоявшей из 72 орудий, то есть прямо перед дулами ее орудий.

На таком расстоянии промахнуться было просто невозможно, поэтому каждый выстрел русских пушек попадал в цель. Одно за другим ядра врезались в плотные ряды французской пехоты и выкашивали в ней целые просеки. За несколько минут корпус Ожеро потерял 5 200 солдат убитыми и ранеными.

Ранение получил и сам Ожеро, и Беннингсен тут же этим воспользовался. Русские барабаны забили атаку и четыре тысячи гренадеров бросились в атаку на французский центр. Позднее её так и назовут:


и она чуть было не увенчалась успехом.


Был момент, когда русские солдаты прорвались к самому городскому кладбищу, где находился Наполеон и вся его свита.

У его ног уже лежало несколько убитых из его окружения. Однако Наполеон понимал, что сейчас только одно лишь его хладнокровие помогает солдатам держаться.

Очевидцы свидетельствуют, что, увидев эту атаку, Наполеон произнес:


Ещё совсем немного и он мог быть захвачен в плен или даже убит.

Но в этот момент конница Мюрата на всем скаку врезалась в ряды русских войск. Тут вновь разыгралась метель. Ружья с кремневыми замками стрелять не могли.

И пехотинцы, и всадники, с трудом различая противника в снегу, с ожесточением кололи друг друга штыками. И рубись палашами и саблями. Обе стороны несли большие потери. Тем не менее, атака конницы Мюрата спасла положение французской армии. Противники отвели свои силы на исходные позиции, хотя ожесточенная артиллерийская дуэль по-прежнему продолжалась.

Контрудар на левом фланге

Между тем левый фланг отошел назад и составил почти прямой угол с линией русской армии. То есть положение опять-таки сложилось точно такое же, как и впоследствии во время битвы при Бородино.


В этот критический момент по инициативе начальника артиллерии правого крыла генерал-майора А.И. Кутайсова под Ауклаппен были переброшены три конноартиллерийские роты при 36 орудиях под командованием подполковника А.П. Ермолова. И открыли по французам меткий картечный огонь в упор.

И тут на помощь войскам левого фланга подошли еще 6 000 человек из корпуса генерала Лестока. Последовала совместная атака русских и пруссаков, в результате которой французы отошли назад, на те же самые позиции, с которых они и начинали свою атаку.

Конец сражения

На этом битва при Прейсиш-Эйлау фактически завершилась.

До 21 часа продолжалась канонада с обеих сторон, но обессиленные и обескровленные войска новых атак больше не предпринимали.

Между тем уже в сумерках к месту боя на русском правом фланге подошел корпус Нея, преследовавший Лестока, но так его и не догнавший. Его разведка встретилась с казаками и доложила, что впереди находятся русские войска.

Не имея связи с Наполеоном и не зная о том, чем закончилось сражение, Ней отправился спать, справедливо рассудив, что


Подход к Наполеону свежих сил не мог не встревожить Беннингсена, и он отдал приказ отступать. Ночью русские войска начали отход, но потери французов были настолько велики, что они ему не препятствовали.

Говорят, что маршал Ней, глядя поутру на десятки тысяч убитых и раненых, лежавших по всему полю в снегу вперемежку друг с другом, воскликнул:




Интересно, что Наполеон стоял в городе 10 дней, а затем… начал отступление.

Казаки тут же бросились за французами в погоню и захватили в плен более 2 000 раненых французских солдат.

И русский генерал, и французский император объявили о своей победе, причем Беннигсен за неё получил орден Св. апостола Андрея Первозванного и 12 тыс. ежегодной пенсии как победитель самого Наполеона.

Весною того же года он разбил маршала Нея у Гуттштадта. Затем дал отпор Наполеону у Гейльсберга, но и сам был разбит в сражении под Фридландом.

Кстати, о том, что это была победы русского оружия в разговоре с императором Александром I в Тильзите признался сам Наполеон:



Денис Давыдов, оценивая впоследствии характер сражения при Прейсиш-Эйлау, и, сравнивая его с битвой при Бородино, написал, что


Потери обоих сторон были и впрямь очень велики.

Современники насчитывали до 30 тысяч с каждой стороны, то есть в результате сражения из строя вышла почти половина сражающихся. По уточненным подсчетам, французы потеряли 22 000 убитыми и ранеными, а русские – 23 000.

Что до трофеев Российской Императорской армии, то они состояли из девяти «орлов» – знамен, имевших во французской армии навершия в форме орла,


Прусский корпус смог захватить два таких орла.


На поле битвы в Прейсиш-Эйлау вскоре после торжеств 20 ноября 1856 года был поставлен памятник. И, к счастью, время его пощадило.

Жители города Багратионовска (теперь такое название носит этот город) это место очень любят, а называют его как памятник «Пушки» и «Памятник трем генералам».

Действительно, с трех сторон на нем можно видеть барельефные портреты Лестока, Дирика и Беннигсена.

Надпись на четвертой стороне гласит:


По обе стороны от него стоят две казнозарядные пушки Круппа образца 1867 года.

Но никакого отношения к этому сражению они, естественно, не имеют.