Новая Швабия
Ритшер не сомневался: из системы пещер есть выход на поверхность. Искать его следовало с двух сторон: «снизу» и «сверху». Обрывистый скалистый берег не позволял высадиться прямо напротив места, где система подземных озер соединялась с океаном. «Корморану» пришлось проплыть вдоль побережья более 30 километров, прежде чем он смог высадить на берег группу полярников.
Потом то же расстояние им пришлось покрыть по берегу — преодолевая крутые скалы и глубокие расщелины. Наконец они оказались над тем местом, где находились карстовые пещеры.Как вы думаете, что они там обнаружили?
Город, напоминавший тот, который был открыт на Антарктическом полуострове! Правда, пострадавший куда сильнее и почти полностью занесенный снегом. Этим, кстати, объясняется и то обстоятельство, что он не был замечен с воздуха. Полярники быстро расчистили центральную улицу города, так что теперь на нее могли садиться самолеты. Здесь было решено создать вторую полярную станцию, названную «Новая Германия». Оборудование было достаточно быстро выгружено с кораблей на берег.
Вместе с другими членами экспедиции высадился и Вайцзеккер, к тому времени совершенно поправившийся. Он прекрасно знал, что следует искать: в первом городе имелся вход в подземный тоннель, заваленный камнями. Нужно искать нечто подобное — это наверняка будет вход в систему карстовых пещер.
На третий день поисков удача наконец улыбнулась исследователям. Вход в тоннель, занесенный снегом, был обнаружен. Некоторое время ушло на расчистку завалов, после чего шесть человек смогли двинуться в глубь горы. Олаф Вайцзеккер писал в своем дневнике:
Мы неспешно продвигаемся вперед. Всем немного не по себе, ведь мы прекрасно помним об участи отряда Бауэра. Кто знает, какие жуткие тайны хранит эта гора? Куда выведет нас тоннель? Впрочем, офицер СС не должен, не имеет права бояться. Подбадривая друг друга шутками, двигаемся вперед. Иногда останавливаемся, чтобы рассмотреть поближе пол и стены тоннеля . По полу идут две колеи, по стенам — все тот же необычный геометрический узор, что и в ' находящемся в сотнях километрах отсюда городе на Антарктическом полуострове.
Внезапно Куно, двигавшийся впереди, вскрикивает, роняет фонарь и отскакивает назад. Нам навстречу бьет луч света. Замирая от ужаса, я направляю свой фонарь ему навстречу, одновременно выхватывая из кобуры «вальтер». В паре десятков метров впереди луч моего фонаря выхватывает из темноты человеческие фигуры. Прежде чем я успеваю испытать сложную гамму чувств от встречи с обитателями здешних мест, до меня доходит, что на людях — форма германского военно–морского флота. Значит, мы все–таки нашли вход в царство пещер! Хорошо, что никто с перепугу не начал стрельбу!
Пока Вайцзеккер искал путь к подземным озерам, другая группа, в состав которой входили геологи, провела тщательное обследование окрестных гор. При этом практически сразу же было найдено месторождение железной руды, которое, похоже, кто–то уже пытался разрабатывать. А самолеты экспедиции начали подробную аэрофотосъемку местности. Добрались они и до Южного полюса.
После войны Ритшер, случайно попавший в плен к англичанам (судно, на котором он плыл, налетело на мину, и капитан в числе немногих спасшихся был подобран британским эсминцем), вынужден был рассказать об экспедиции. Он прекрасно понимал, что замолчать проект такого масштаба не получится, и пытался представить все исключительно как банальную антарктическую экспедицию. Однако кое о чем — в частности, о цели полетов своей авиации — он все же проговорился. В своих показаниях Ритшер писал:
Я выполнил миссию, возложенную на меня маршалом Герингом. Впервые германские самолеты пролетели над антарктическим континентом. В крайне тяжелых условиях они совершили посадку вблизи Южного полюса и водрузили флаг рейха. Каждые двадцать пять километров наши самолеты сбрасывали вымпелы со свастикой и таким образом обозначили границы полетов. Мы покрыли зону приблизительно в 600 тысяч квадратных километров. Из них 350 тысяч квадратных километров были сфотографированы, и в результате у нас есть детальная карта этого района.
Для чего сбрасывались вымпелы, которые тут же заметал снег? Очевидно, для обозначения государственной границы. Антарктическая экспедиция стала предметом обсуждения на совещании у фюрера в середине января. Услышав от Гесса и уже вернувшегося в Германию Бормана доклад о достигнутых успехах, Гитлер пришел в восторг и приказал создать на антарктической земле колонию Третьего рейха. Тут же было придумано и название для нее — Новая Швабия.
В апреле 1939 года Ритшер с тремя из четырех своих кораблей вернулся на родину. В Новой Швабии он оставил авианосец, который исследовал побережье, все пять подводных лодок и две полярные станции. Капитан намеревался вернуться на Ледовый континент в самом ближайшем будущем. Его планам не суждено было осуществиться — в Европе разразилась Вторая мировая война.
Глава 3. Ледовый бункер фюрера
Летом 1945 года вся Аргентина была потрясена необычной новостью: в порт Мар–дель–Плата среди бела дня вошли две нацистские подлодки. Над обеими развевались красно–бело–черные нацистские флаги. Прежде чем кто–либо в порту успел опомниться и принять меры (Аргентина формально входила в число стран антигитлеровской коалиции), флаги были спущены. U–530 и U–977 сдались властям.
Капитанов подводных лодок — Отто Вермаута и Гейнца Шеффера— немедленно допросили. Оба твердили одно: субмарины пришли из потерпевшей поражение Германии. Однако было нечто такое, что заставляло усомниться в правдивости их слов. Дело в том, что в последний раз эти подводные лодки побывали в немецких портах еще в январе 1945 года; ни топлива, ни продовольствия на почти полугодовое плавание у них, естественно, не было. Впрочем, довольно быстро историю постарались замять. Подводные лодки под шумок ввели в состав аргентинского флота, а экипажи допрашивали уже за закрытыми дверями.
Меня же во всей этой истории насторожило еще два обстоятельства. Во–первых, обе подводные лодки принадлежали к так называемой серии IX — наиболее массовой, но далеко не самой новой в германском ВМФ на момент окончания боевых действий. При этом обе были уже довольно потрепанными и требовали основательного ремонта. Во–вторых, экипажи обеих лодок были неполными. Вернее сказать, на каждой из субмарин было ровно столько человек, сколько нужно для того, чтобы она смогла своим ходом передвигаться по морю. Из двух команд еле–еле удалось бы сколотить одну, положенную по штату.
Некоторые историки оправдывают это тем, что часть моряков отказалась идти в аргентинский порт. И куда же они делись, скажите на милость, если учесть, что в момент капитуляции Германии лодки находились в открытом море? Попрыгали за борт и поплыли к ближайшему континенту? Или их съели голодающие товарищи? Тогда действительно отсутствие массового голода среди команд легко объяснимо!
Отбросив абсурдные версии, я решил попробовать установить истину. Впрочем, для начала нужно было попытаться найти членов экипажей этих субмарин или, по крайней мере, их потомков. Известно, что после интернирования большинство из них решило остаться в Аргентине. Мы, аргентинские немцы, образуем нечто вроде землячества, поэтому узнать информацию друг о друге легче, чем это может показаться. И вот я уже направляюсь в Патагонию, в город Лас–Эрас, где живет Адам Шеффер — сын одного из двух капитанов.
Адам чуть старше меня — он родился сразу после войны в Германии, и лишь в 1948 году вместе с матерью сумел уехать в Аргентину, к своему отцу. Адам коротко рассказывает мне о нем — весь остаток своих дней прожил в Аргентине, работал в страховой компании, специализировавшейся на страховании морских перевозок. Неоднократно привлекался правительством в качестве консультанта по военно–морским вопросам. Коллеги Шеффера отмечали одно его удивительное качество — он мог без объяснения причин отказать в страховании того или иного судна. Как правило, после этого корабль был обречен — с ним случалось какое–то несчастье. Чаще всего он просто пропадал без вести. Сам Шеффер в ответ на расспросы коллег рассказывал о своем даре предвидения.
Сыну он говорил то же самое. В ответ на просьбы рассказать что–нибудь из боевого прошлого отец мог часами говорить о духе товарищества, царившем среди экипажа подлодки, о смертельном риске, связанном с атакой больших американских конвоев, об удачном потоплении трех кораблей, которые были на счету у его лодки… О своем последнем походе говорил мало и скупо; рассказывал только, что приплыл в Аргентину, поскольку не хотел терпеть унижения от победителей в своей разгромленной стране.
Именно так объясняют современные исследователи мотивы тех капитанов, которые прорывались в Южную Америку после поражения Германии. Нежелание сдаваться врагу, стремление доплыть до дружественных берегов. Впрочем, о каких «дружественных берегах» могла идти речь? И Бразилия, и Аргентина входили в состав антигитлеровской коалиции. Конечно, сдаться аргентинцам —это совсем не то, что сдаться англичанам или русским, но суть от этого не меняется. И тем не менее за весну–осень 1945 года в латиноамериканских портах капитулировали 7 германских субмарин. Еще одну обнаружили два года спустя в уединенной бухте — она была покинута экипажем.
Между тем число тех подводных лодок, которых недосчитались победители после капитуляции Германии, гораздо больше и приближается к 100 единицам. В первую очередь, это были новейшие субмарины XXI и XXII серий. Принято считать, что все они были затоплены своими экипажами. Так ли это? Конечно, после поражения моряки могли потопить часть флота, чтобы он не доставался врагу. Однако никто и никогда не видел моряков с этих самозатопившихся субмарин. Остается предположить, что экипажи предпочли остаться на борту своих подлодок, однако столь массовое самоубийство попросту неправдоподобно.
Подводная лодка не иголка в стоге сена, потеряться не может. Значит, в момент капитуляции Германии более ста субмарин снялись с якоря и двинулись в неизвестном направлении. Куда? Очевидно, на юг, в Антарктиду…
Свежие комментарии