О некомпетентности Рожественского как флотоводца
О тактике поговорим позднее, а сейчас просто приведу слова британского историка Вествуда:
Для угольных паровых кораблей дотурбинной эпохи поход из Либавы в Японское море при полном отсутствии по пути дружественных баз представлял собой настоящий подвиг — эпопею, заслуживающую отдельной книги
Особенно при этом хочется отметить, что часть кораблей Рожественского была только что со стапеля (на них банально не успели вылечить все детские болезни), да и экипажи не были сплаваны – все же новичков было много. Тем не менее ни один корабль не отстал, не сломался и т.д. Странно было бы отрицать в этом заслугу командующего.
Об отзыве эскадры – как адмирал царя не смог убедить.
Кажется, только что родился новый миф. Александр Самсонов пишет:
Известие о падении Порт-Артура внушило даже Рожественскому сомнение о целесообразности похода. Правда, Рожественский ограничился только рапортом об отставке и намёками о необходимости возвращения кораблей.
Вообще говоря дело обстояло так. Известие о гибели 1-ой эскадры застало Рожественского во время стоянки в Мадагаскаре. Адмирал получил телеграмму Адмиралтейства следующего содержания:
"Теперь, когда Порт-Артур пал, 2-я эскадра должна всецело восстановить наше положение на море и препятствовать сообщению действующей армии неприятеля со своей страной."
Иными словами, роль эскадры Рожественского решительно изменилась – вместо того, чтобы послужить подкреплением для 1-ой Тихоокеанской, он в одночасье стал главной ударной силой, которой вменялось в обязанность разгромить флот неприятеля на море. Адмирал ответил:
"С имеющимися в моем распоряжении силами не имею надежды восстановить преобладающее положение на море. Моя единственно возможная задача — пройти во Владивосток с наилучшими судами и, базируясь там, действовать на сообщения неприятеля."
Это теперь называется – «намек»? Я просто представить себе не могу, как тут можно выразиться яснее. Тем не менее, адмирал получил приказ – и как человек военный должен был выполнить его или умереть.
О «быстроходном крыле» русской эскадры
Очень много критики посвящено решению адмирала Рожественского увязать в единую упряжку «коня и трепетную лань» - быстроходные броненосцы типа «Бородино» и «Ослябя» вместе со старыми тихоходами «Наварин», «Сисой», «Нахимов» и т.д.
Из показаний капитана 2-го ранга Шведе:
Скажу уверенно, что, в случае надобности, броненосец «Орел» не мог бы дать того хода, который дал он на пробе машин в Кронштадте, т. е. около 18 узлов… …Я думаю, что самый полный ход, при всех благоприятных условиях, при расходовании лучшего грохотованнаго угля и замене уставших кочегаров другою сменою, могли дать, до получения пробоины и воды по палубам, — не более 15 — 16 узлов.
Известно, что на броненосце «Бородино» при уходе с Балтики при скорости 15 узлов недопустимо грелись эксцентрики, но потом этот недостаток вроде бы был исправлен. Однако капитан 2 ранга В.И.Семенов писал о тактических показателях эскадры другое:
"Привожу отзывы механиков, с которыми приходилось не раз беседовать: "Суворов" и "Александр III" могли рассчитывать на 15-16 узлов; на "Бородине" уже при 12 узлах начинали греться эксцентрики и упорные подшипники; "Орел" вообще не был уверен в своей машине…"
О новейших своих кораблях Рожественский докладывал Следственной комиссии:
«14-го мая новые броненосцы эскадры могли бы развивать до 13½ узлов хода, а прочие от 11½ до 12½. Крейсер «Олег», с поврежденным в Кронштадте цилиндром, стянутым обоймой, мог по нужде идти 18 узлов, с тревогой, однако, за целость машины. Крейсера «Светлана», «Аврора», «Урал» и «Алмаз» могли иметь также 18-ти узловой ход, причем «Алмаз», как всегда, рисковал бы целостью своих паровых труб. Крейсера «Жемчуг» и «Изумруд» могли делать короткие переходы по 20 узлов при огромном расходе масла. Крейсера «Дмитрий Донской» и «Владимир Мономах» имели предельную скорость 13 узлов. «
К сожалению, никакого «быстроходного крыла» у Рожественского не было. Да, его 4 «Бородина» и «Ослябя» действительно могли дать несколько больший ход, чем старые броненосцы второго и третьего отрядов, но их скорость все равно уступала бы броненосным отрядам японцев. И адмирал Рожественский, давая пояснения Следственной Комиссии был абсолютно прав, когда говорил:
Принимая во внимание, что во втором отряде броненосцев — «Наварин» не мог развивать более 12-ти, а третий отряд имел предельную скорость в 11½ узлов, головные броненосцы, в сомкнутом строю, не имели права держать более 10 узлов. По ходячему ныне мнению, бой мог принять другой оборот, если бы броненосцы разной подвижности не стремились держаться соединенно, а распределены были на отдельно действующие отряды. Я не согласен с таким мнением.
Двенадцать японских броненосцев действовали в сомкнутом строю, сосредоточивая свой огонь в первом периоде боя последовательно на головных, из числа наших наиболее быстроходных броненосцев, которые все же при этом получали некоторую поддержку следовавших за ними мателотов.
Если бы четыре или пять наших броненосцев, развив свою предельную скорость, отделились от своих слабых товарищей, то японские броненосцы, имея возможность развить скорость большую, чем наши лучшие ходоки, держались бы своего образа действий и, лишь в более короткий промежуток времени, одолели бы сосредоточенными силами цвет нашей эскадры, чтобы, затем, шутя, догнать и побороть покинутых.
Двенадцать японских броненосцев действовали в сомкнутом строю, сосредоточивая свой огонь в первом периоде боя последовательно на головных, из числа наших наиболее быстроходных броненосцев, которые все же при этом получали некоторую поддержку следовавших за ними мателотов.
Если бы четыре или пять наших броненосцев, развив свою предельную скорость, отделились от своих слабых товарищей, то японские броненосцы, имея возможность развить скорость большую, чем наши лучшие ходоки, держались бы своего образа действий и, лишь в более короткий промежуток времени, одолели бы сосредоточенными силами цвет нашей эскадры, чтобы, затем, шутя, догнать и побороть покинутых.
Почему адмирал не разделил эскадру на два отряда?
Я неоднократно встречал такую реконструкцию – если бы адмирал отправил наиболее современные корабли одним маршрутом (например – вокруг Японии) а другой отряд старых кораблей – в Цусимский, скажем, пролив, то японцы не сумели бы перехватить оба этих отряда и в результате часть кораблей все же пошла бы во Владивосток. На самом деле – это крайне спорный вопрос. Если бы Рожественский разделил эскадру, японцы вполне могли бы перехватить сперва слабейшую часть, разгромить её, потом подзаправиться углем, боеприпасами и уйти под Владивосток, встречать сильнейшую часть эскадры. А если бы Рожественский приказал слабейшей части помедлить, чтобы две части форсировали проливы - Цусимский и Сангарский – одновременно, то японцы, имевшие приказ идти на север, не появись Рожественский в расчётное время в Цусимском проливе, поймали бы его без слабейшей части. Вполне возможно, что слабейшая при таком ходе событий и добралась бы до Владивостока, но...
У Рожественского не было приказа «пройти частью кораблей во Владивосток». У него была задача разгромить японский флот в генеральном сражении. Попытаться сделать это лучше всего было бы, сперва пройдя во Владивосток, и дав там отдых экипажу, но в том–то и дело, что, деля эскадру надвое, адмирал обрекал как минимум одну из половинок на гибель и не смог бы уже сражаться с японским флотом. Поэтому адмирал предпочел идти всей эскадрой – и либо пройти в Владивосток незамеченным, либо дать генеральное сражение японскому флоту по дороге.
О пассивности командующего в бою
Давайте попробуем разобраться в том, что сделал и чего не сделал Рожественский в том сражении. Начнем с простого – адмирала постоянно упрекают в отсутствии плана сражения, доведенного до своих подчиненных.
Что знал русский адмирал?
Во-первых – что его эскадра, увы, не ровня японской. Адмирал полагал, что японцы быстроходнее, лучше сплаваны и лучше стреляют (несмотря на все ухищрения Рожественского по совершенствованию своих артиллеристов). Что характерно, адмирал оказался во всем прав.
Во-вторых – что география очевидно против русских. 2-ой и 3-ей Тихоокеанским эскадрам нужно было форсировать относительно узкий пролив, а ему противостоял куда более быстроходный противник. В те времена лучшим приемом морской войны считалась «палочка над Т», когда противник, следуя кильватерной колонной утыкается головой прямо в центр вражеской линии. В этом случае поставивший «палочку» мог вести огонь всем бортом всех свои броненосцев, по очереди выбивая вражеские корабли, а вот попавший под «палочку» оказывался в крайне невыгодном положении. Так вот, спасения от «палочки» у Рожественского НЕ БЫЛО. Это в открытом море «палочку над Т» поставить не так просто, но если противник форсирует пролив – дело другое. Пойдет Рожественский кильватерной колонной – и уткнется в развернутый во фронт строй японских кораблей. Сам развернется строем фронта? Тогда Того перестроится в кильватер и обрушится во фланг русской эскадре.
Находясь в заведомо невыгодой тактической ситуации, Рожественский волей-неволей вынужден был отдать инициативу японцам, надеясь только на то, что те допустят ошибку и дадут русскому командующему какой-нибудь шанс. И задача у Рожественского в сущности была всего одна – не упустить этого шанса, о чем адмирал и говорил:
«Цель, которая преследовалась эскадрою при прорыве через Корейский пролив, определяла собою сущность плана сражения: эскадра должна была так маневрировать, чтобы, действуя по неприятелю, по мере возможности, подвигаться на север…
…Было понятно, что, по причине сравнительной быстроходности японских броненосцев, инициатива в выборе относительного расположения главных сил, как для начала боя, так и для различных стадий его, равно, как и в выборе дистанций, будет принадлежать неприятелю. Ожидалось, что неприятель будет маневрировать в бою в строе кильватера. Было предположено, что он воспользуется преимуществом в скорости хода и будет стремиться сосредоточивать действие своей артиллерии на наших флангах.
Второй эскадре оставалось признать за японцами инициативу действий в бою, — а потому, не только о заблаговременной разработке деталей плана сражения в разные его периоды, как на заранее подделанном двустороннем маневре, но и о развертывании сил для нанесения первого удара не могло быть. и речи.»
…Было понятно, что, по причине сравнительной быстроходности японских броненосцев, инициатива в выборе относительного расположения главных сил, как для начала боя, так и для различных стадий его, равно, как и в выборе дистанций, будет принадлежать неприятелю. Ожидалось, что неприятель будет маневрировать в бою в строе кильватера. Было предположено, что он воспользуется преимуществом в скорости хода и будет стремиться сосредоточивать действие своей артиллерии на наших флангах.
Второй эскадре оставалось признать за японцами инициативу действий в бою, — а потому, не только о заблаговременной разработке деталей плана сражения в разные его периоды, как на заранее подделанном двустороннем маневре, но и о развертывании сил для нанесения первого удара не могло быть. и речи.»
Но все же – как Рожественский собирался вести сражение? Для того, чтобы понять это, нужно вспомнить также и о том, что русский командующий располагал сведениям о бое при Шантунге. Рапорты командиров кораблей являлись документом, составлявшимся и передававшимся наверх по начальству неукоснительно, уж в чем-чем, но в отсутствии бюрократии Российский императорский флот еще никто не обвинял. Соответственно, адмирал знал:
1) Что русская эскадра примерно равными силами сражалась почти 4 часа с неприятелем.
2) Что в ходе этого, весьма ожесточенного боя, японцам не удалось вывести из строя НИ ОДНОГО русского броненосца и даже слабобронированный «Пересвет», получив 40 попаданий, все же не покинул строя и мог еще держаться
3) Что броненосцы 1-ой Тихоокеанской имели все шансы прорваться, а причиной неуспеха стала потеря управляемости эскадрой, воспоследовавшая за гибелью адмирала и возникшей после этого растерянностью
Иными словами, адмирал видел, что до тех пор, пока артурские броненосцы сохраняли строй и волю идти вперед, японцы ничего с ними поделать не могли. Почему же тогда в Цусиме все должно быть по-другому? Вот слова Рожественского Следственной Комиссии:
Я ожидал, что эскадра встретит в Корейском проливе или близ него сосредоточенные силы японского флота, значительную долю бронепалубных и легких крейсеров и весь минный флот. Я был уверен, что днем произойдет генеральное сражение, а, по ночам, суда эскадры будут атаковываемы всем наличием японского минного флота. Тем не менее, я не мог допустить мысли о полном истреблении эскадры, а, по аналогии с боем 28 июля 1904 года, имел основание считать возможным дойти до Владивостока с потерею нескольких судов.
Поэтому адмирал сделал именно то, что сделал – повел свои корабли в Цусимский пролив, рассчитывая, что, ориентируясь по обстановке, ему удастся предотвратить «палочку над Т».И тогда разломать сомкнутый строй 12 его броненосных кораблей, имеющих превосходство над Объединенным флотом в количестве тяжелых орудий, японцы не смогут. А командирам кораблей отдал самые общие указания – держаться в строю и несмотря ни на что идти во Владивосток.
Войдя в Цусимский пролив Рожественский не организовал разведки
Давайте подумаем, какую развединформацию мог бы предоставить Рожественскому высланный вперед крейсерский дозор.
Зачем вообще нужна разведка перед боем? Очень просто – задачей крейсеров является обнаружение И УДЕРЖАНИЕ КОНТАКТА с противником. И если крейсера способны выполнить эту задачу – отлично, тогда они станут глазами главнокомандующего, передавая ему курсы/скорости и особенности построения противника. Получив эту информацию, командующий сможет перестроиться и к моменту появления неприятеля на горизонте развернуть свои силы так, чтобы ввести их в бой наилучшим образом.
Но Того превосходил русских в крейсерах примерно вдвое. Поэтому у крейсерского отряда, который Рожественский мог бы отправить вперед, не было никаких шансов удержать контакт с японцами сколько-нибудь длительное время – их бы отогнали, а попытайся они сражаться – могли и разгромить, пользуясь превосходством в силах и имея возможность опереться на броненосные крейсера Камимуры. Но допустим даже крейсерам, ценой собственной крови, удалось бы сообщить Рожественскому положение, курс и скорость японцев и он бы вышел на них наилучшим образом подготовившись и поставив японского адмирала в неудобную для него тактическую ситуацию. Кто мешал Того, пользуясь превосходством в скорости отступить, чтобы спустя полчаса начать все по новой?
Посылка вперед крейсеров, при больших шансах потерять эти крейсера не давала русским никаких преимуществ. Единственную выгоду, из этой разведки мог извлечь только Хейхатиро Того – обнаружив русские крейсера, он понял бы, что русские идут Цусимским проливом несколько раньше, чем это произошло в действительности. Сколь ни малы у русской эскадры были шансы проскочить пролив незамеченной, их следовало использовать, а отправка крейсеров вперед существенно снижала вероятность пройти необнаруженными.
Сам адмирал заявил следующее:
Я знал в точности численность японского флота, который целиком мог препятствовать прорыву; я пошел на него, потому что не мог не идти. Какую же пользу могла дать мне разведка, если бы, в предвидении ныне торжествующего мнения публицистов, я решил застраховать себя таковою? Говорят, при большой удаче, я заранее знал бы строй, в котором надвигается неприятель. Но такая осведомленность не могла бы быть использована для моей, сравнительно, тихоходной эскадры: неприятель, придя на вид моих сил, не дозволил бы мне начать бой ранее, чем не расположился бы для первого удара так, как ему угодно.
Адмирал не воспользовался возможностью уничтожить японские крейсера
На мой взгляд, Рожественскому действительно следовало попытаться утопить «Идзуми», атаковав его «Олегом», «Авророй», а быть может, и другими крейсерами. Разумеется, никакого стратегического смысла в этом не было, но победа подняла бы дух экипажей, что в бою – не последнее дело. Отказ от атаки «Идзуми» я склонен трактовать как ошибку адмирала.
А вот отказ от атаки прочих японских крейсеров (5-го и 6-го боевых отрядов) полагаю совершенно правильным. У командующего не было достаточно крейсерских сил, чтобы уничтожить оба этих отряда, а атаковать их главными силами не имелось никакой возможности. Во-первых, с учетом того, что даже 4 броненосца типа «Бородино» вряд ли могли бы идти более, чем на 13,5-14 узлах, ни о какой атаке и речи быть не могло – наши броненосцы попросту не смогли бы догнать неприятеля. А во-вторых – если бы в тот момент, когда русские сломали строй, отправив часть своих броненосцев гоняться за японскими кораблями вдруг нагрянул Того со своим 1-ым и 2-ым броненосными отрядами… получилось бы совсем нехорошо.
Знаменитая «петля Того». Вот если бы Рожественский обрушился своими быстроходными броненосцами на разворачивающийся «последовательно» японский флот, тогда бы…
Есть интереснейшая версия Чистякова («Четверть часка для русских пушек») о том, что Рожественский рядом неочевидных маневров ввел в заблуждение Хейхатиро Того. По мысли Чистякова, Того, увидел, что русские идут в двух колоннах и вместо того чтобы ставить «палочку над Т» повернул навстречу нашей эскадре. В результате действий Рожественского Хейхатиро Того казалось, что 1-ый отряд, состоявший из новейших броненосцев запаздывает с перестроением и не успеет занять место в голове колонны. В этом случае Того, расходясь с русской эскадрой на контркурсах без особых проблем сокрушил бы старые корабли 2-го и 3-го русских отрядов, и битва была бы им выиграна. Однако за счет того, что Рожественский заблаговременно вывел свой 1-ый отряд вперед, перестроение заняло много меньше времени, чем казалось Того и расходиться на контркурсах пришлось бы с новейшими русскими броненосцами, что было чрезвычайно чревато – особенно для японских броненосных крейсеров, чья броня никак не могла противостоять 305-мм снарядам. В результате Того вынужден был срочно разворачиваться на обратный курс – Рожественский поймал его. Теперь японские корабли, поворачивая последовательно, проходили одно и то же место, пристрелявшись по которому, русские имели возможность обрушить на вражеские корабли град снарядов.
Так это было или нет – мы уже никогда не узнаем. Сам Рожественский не говорил о «Петле Того», как о следствии своей тактики, что опять же, совершенно ничего не значит – нет смысла рассказывать о блестящей реализации своих тактических замыслов, если твоя эскадра уничтожена.
Однако абсолютно все аналитики соглашаются с тем, что в завязке боя Х. Того поставил свою эскадру в весьма опасное положение. И здесь я вынужден повториться и сказать то, о чем писал ранее – задачей адмирала Того было реализовать свои тактические преимущества и поставить «палочку над Т» русской эскадре. Задачей адмирала Рожественского было по возможности не дать японцам реализовать свое тактическое преимущество и избежать «палочки над Т». И, хотя мы и не знаем, до какой степени это заслуга Рожественского, в завязке боя задача русского адмирала была решена успешно, а вот японский адмирал свою задачу все-таки провалил. Можно долго спорить о том, почему так получилось, но я не понимаю, как можно очевидный тактический успех русских записать в пассивность русского командования.
Но вот японский флагман «Микаса», вздымая фонтаны воды, развернулся и лег на обратный курс. И здесь, по мнению большинства аналитиков, Рожественский упустил блестящую возможность атаковать неприятеля. Вместо того, чтобы идти прежним курсом, ему следовало скомандовать «поворот все вдруг» и обрушиться на неприятеля силой своих быстроходных броненосцев, т.е. 1-го отряда и «Осляби». И вот тогда, сблизившись с японцами на пистолетный выстрел, можно было бы превратить бой в свалку на короткой дистанции, что если бы и не принесло нам победы, то уж точно заставило бы заплатить японцев за нее настоящую цену.
Давайте рассмотрим эту возможность внимательнее.
Проблема в том, что и по сию пору не имеется достоверных схем маневрирования эскадр в завязке сражения. Например до сих пор неясно, где же именно находилась эта самая знаменитая «Петля» относительно русских броненосцев, поскольку здесь японские и русские источники расходятся в показаниях. Различные источники показывают различный курсовой угол на японцев, причем диапазон колеблется от 8 до 45 градусов. Мы не будем выяснять точное взаимное расположение эскадр на момент начала боя, это тема большого и отдельного исследования, которому здесь не место. Дело в том, что вне зависимости от того, был ли угол на японские корабли равен 4 румбам (45 град) или двум, или меньше, проблема «рывка на врага» заключается… в его очевидной бессмысленности.
Давайте посмотрим на одну из многочисленных схем завязки Цусимского сражения – она не вполне корректна, но для наших целей все же вполне подойдет.
Что интересно- продолжая двигаться так, как это сделал Рожественский, все больше и больше наших броненосцев имели возможность подключиться к обстрелу точки поворота - просто потому что по мере продвижения русской колонны вперед ее корабли весьма быстро сближались с противником. Иными словами, курс русской эскадры максимизировал силу нашего огня.
А теперь посмотрим, что было бы в случае разворота русских передовых броненосцев «все вдруг» на врага. В этом случае четыре-пять русских броненосцев ускоренно сближались бы с противником, но!
Во первых – их огонь был бы ослаблен – кормовые двенадцатидюймовые башни не могли бы стрелять по неприятелю.
Во-вторых – двигающиеся на «точку разворота» броненосцы перекрывали бы своими корпусами сектора обстрела более тихоходным кораблям 2-го и 3-го отрядов, следующих прежним курсом и таким образом, в завязке боя русский огонь был бы сведен к минимуму.
В третьих – представим себе на секундочку, что Хейхатиро Того, увидев ринувшиеся на него броненосцы русских, командует… поворот вправо. В этом случае первый броненосный отряд японцев последовательно поставит «палочку над Т» сперва атакующим броненосцам типа «Бородино», а потом – колонне 2-го и 3-го русских отрядов! Цена сближения для наших кораблей стала бы воистину бриллиантовой.
И, наконец-то, в четвертых. Безусловно справедливо говорить о том, что Того «подставился» со своей «петлей» оказавшись в весьма невыигрышной тактической позиции. Но абсолютно верно и то, что по завершении этого злополучного разворота тактическое преимущество вновь возвращалось к японцам – в сущности, довернув вправо они и поставили Рожественскому ту самую «палочку над Т» к которой стремились. Иными словами, если бы русские и в самом деле обладали бы «быстроходным крылом», то они могли бы обрушиться на японцев, но выигрыш от этого вышел бы минимальный. Слишком мало пушек могли бы бить по японцам во время сближения, а потом передовой русский отряд оказывался бы под огнем в упор 12 японских броненосных кораблей, и новейшие русские броненосцы стали бы легкой добычей главных сил Того.
Безусловно, если бы русские броненосцы имели бы возможность быстро ринуться вперед (а они ее не имели) и сосредоточили огонь на броненосных крейсерах неприятеля, то, быть может, один или два таких крейсера и получилось бы утопить. Возможно. Но платой за это стала быстрая гибель новейших броненосцев Рожественского и не менее быстрый разгром остальных сил. В сущности, именно поэтому вариант «кавалерийской атаки» кажется сегодняшним аналитикам таким привлекательным – проигрывать, так хоть не в сухую!
Но такие аналитики забывают о наличии у них послезнания. Они-то знают, что русская эскадра проиграла практически всухую. Но они забывают о том, что Рожественскому неоткуда было знать об этом!
Японцы не смогли выбить ни один броненосец Витгефта при Шантунге в ходе почти четырехчасового боя – как Рожественскому еще до начала сражения было догадаться, что и «Суворов» и «Ослябя» утратят боеспособность за какие-то три четверти часа? Бросить новейшие русские броненосцы на точку разворота японцев означало бы в лучшем случае разменять основную силу эскадры на один-два броненосных крейсера Японии. На это можно было пойти, только если была бы твердая уверенность, что в противном случае цвет русского флота погибнет и вовсе без всякой пользы. Но откуда и у кого могла быть такая уверенность в самом начале схватки?
Исходя из того опыта и понимания ситуации, который только и мог быть у русского адмирала, тот принял совершенно разумное решение, которое выглядело НА ТОТ МОМЕНТ единственно верным – он продолжал двигаться колонной, сосредоточив огонь на флагмане, в то время как прочие корабли, неспособные стрелять по «Микасе» из-за дальности или невыгодных курсовых углов били по точке поворота. Результат – 25 попаданий в японские корабли за 15 минут – три четверти того, что добилась эскадра Витгефта почти за 4 часа.
Однако следует понимать, что все эти рассуждения носят чисто умозрительный характер – у Рожественского в принципе не было возможности бросить свои корабли на «точку разворота». У него не было «быстроходного крыла», поскольку броненосцы типа «Бородино» к Цусиме не могли развивать паспортной скорости. К моменту, когда «Микаса», развернувшись, лег на обратный курс, русская эскадра еще не завершила перестроения – «Ослябя» вынужден был выйти из строя, дабы не таранить корабли 1-го отряда, а те еще не завершили поворота. Попытайся Рожественский из этой позиции скомандовать «поворот все вдруг» на неприятеля, получился бы феерический бардак полностью ломающий строй эскадры – даже если бы у Рожественского и были бы 18-узловые броненосцы, все равно ему следовало ждать, пока отряд не закончит перестроения. И не нужно говорить о несплаванности русских кораблей. Теоретически тот же Того вместо знаменитой своей «петли» легко мог бы скомандовать «поворот все вдруг» и быстро разорвать дистанцию с русскими кораблями. Это решило бы все возникшие у него проблемы и не заставило бы подставлять свои корабли в точке поворота. Однако японский адмирал не решился – боялся утратить управление эскадрой, ведь в этом случае его флагман оказался бы концевым в колонне. У русских все же с маневрированием было хуже, чем у японцев, и попытка перестроения из незаконченного маневра скорее всего привела бы к тому, что строем фронта атаковали бы «Суворов» и «Александр», а не закончившие разворот «Бородино» и «Орел» пошли бы в кильватер «Александру». Что же до «Осляби», то в связи с тем, что этот броненосец вынужден был стопорить машины, пропуская 1-ый броненосный отряд вперед – то свое место в строю ему пришлось бы догонять.
Адмирал Рожественский в завзяке боя действовал разумно и грамотно, а дальнейшие действия русской эскадры также не свидетельствуют о пассивности ее командования.
Вскоре после своего разворота, положившего начало «петле Того» «Микаса» довернул вновь, выходя наперерез курсу русской эскадры. Иными словами, адмирал Того все же получал свою «палочку над Т», теперь его флагман и следующие за ним броненосцы, находясь на острых курсовых углах у русских могли практически безнаказанно концентрировать огонь на «Суворове». Единственным выходом из этого положения стал бы поворот русской эскадры вправо, чтобы лечь на параллельный японцам курс, но… Рожественский не делает этого. Его задача – выжать все до капли из первоначального преимущества, которое дала ему «петля Того» и русский адмирал ведет свою эскадру, не обращая внимания на концентрирующийся на его флагмане огонь. Но вот японцы завершают разворот, их концевые корабли уходят из секторов обстрела русских и держаться на прежнем курсе более не имеет смысла – тогда и только тогда в 14.10 «Суворов» поворачивает вправо. Сейчас русская эскадра в проигрышном положении, броненосцы Того, уйдя вперед, могут невозбранно бить по «голове» русской колонны, но поделать с этим покамест ничего нельзя – это плата за возможность 15 минут "работать" по «точке поворота» «петли Того». Так Рожественский до конца использовал свой шанс, невзирая на мощнейший огонь, обрушившийся на его флагман и в чем же тут «пассивность»? Какое-то время бой идет в параллельных колоннах, причем японцы постепенно обгоняют русскую эскадру, но в 14.32, почти одновременно, происходят три трагических события. Выходит из строя «Ослябя», теряет управление и покидает строй «Суворов», а адмирал Рожественский получает тяжелое ранение и теряет способность командовать эскадрой.
По этому поводу есть, конечно, разные мнения. Например, известный писатель Новиков-Прибой, в своем военно-фантастическом произведении «Цусима» пишет, что ранение адмирала было несущественным и не мешало ему руководить сражением. Однако с учетом того, что впоследствии японские врачи в Сасебо ДВА МЕСЯЦА не решались удалить осколки черепа, ушедшие вглубь черепной коробки адмирала – позволим себе в этом усомниться. В 14.32 всякое участие Рожественского в Цусимском сражении подошло к концу, но что же произошло дальше? Разброд? Шатание? Полная пассивность командиров, как учит нас «фолькс-хистори»? Аналитики обычно называют время, последовавшее за выходом из строя «Князя Суворова» «периодом анонимного командования». Что ж, может оно и так, но давайте посмотрим, как командовали «анонимы».
Командир следующего за «Суворовым» броненосца «Император Александр III» направляет свой корабль вслед за флагманом, но быстро поняв, что тот уже не может вести эскадру принимает командование на себя. Я пишу – «командир», а не«лейб-гвардии капитан 1-го ранга Николай Михайлович Бухвостов», потому что этот броненосец погиб со всем экипажем и мы никогда не узнаем, кто руководил кораблем в тот или иной момент. Я полагаю, что честь вести эскадру в означенное время выпала именно Н.М. Бухвостову, но точно знать этого не могу.
Казалось бы, ситуация критическая – оба флагмана избиты и вышли из строя, и что должен был чувствовать командир? Враг как будто бы невредим, его положение лучше и выигрышнее, японские орудия изрыгают океан пламенеющей стали, и кажется, что горизонт дышит на тебя огнем. Судьба твоего корабля предначертана, ты следующий после флагмана и сейчас на тебя обрушится огненный ад, только что сокрушивший того, кто шел впереди тебя. Непосильный груз ответственности за эскадру внезапно обрушивается на твои плечи, а ведь человеческая плоть слаба... И, наверное, так хочется вырваться из всего этого, отвернуть, выйти из боя хоть на чуть-чуть, дать хотя бы малую передышку истерзанным нервам, собраться с силами…
Командир «Александра» увидел ошибку Того – тот слишком далеко выдвинул свой первый броненосный отряд и у русских кораблей появился шанс проскочить под кормой его броненосцев. Но для этого нужно – какая малость! Развернуться, и повести эскадру прямо на противника. Самому подставиться под «палочку над Т». Тогда на тебя обрушится град снарядов со всех 12 кораблей японцев, и ты, конечно же, погибнешь. Но ведомая тобой эскадра, пройдя проложенным тобой путем, сама поставит «кроссинг Т» обоим отрядам японцев – и Того и Камимуре!
«Император Александр III» поворачивает…НА ПРОТИВНИКА!
Расскажите мне, о Знатоки морских войн, часто ли в истории человечества бывало такое, чтобы эскадра ожесточенно, но безрезультатно сражалась почти час, несла потери и вдруг, внезапно потеряла флагманов, но – не отступила, не оцепенела в отчаянии, а вместо этого ринулась в яростную, самоубийственную атаку на торжествующего врага?!
Что это было за зрелище… Огромный, черный левиафан с золотым двухглавым орлом на форштевне, в пене и брызгах расталкивая свинцовую волну, вдруг ворочает влево, и нещадно дымя обеими трубами, бросается прямо на вражеский строй, в самый его центр! Сквозь фонтаны воды, вздымаемые вражескими снарядами, сквозь вихрь яростного огня идет в атаку русский броненосец, словно древний витязь в сечу смертную, не прося пощады, но и не давая ее никому. И бьют орудия с обоих бортов, а закопченные, меченые яростью вражеского огня надстройки озаряются вспышками собственных залпов и огнем разгорающихся пожаров. Аве, Нептун, обреченные на смерть приветствуют тебя!
Но во след ему, вытянувшись в строгую линию, поворачивают ведомые им корабли эскадры и огоньки выстрелов пробегают по их темным силуэтам…
Воистину, то был их славный час!
Почти безнадежная – но все же предпринятая попытка переломить ход боя. Тактически, к 14.35 положение русской эскадры было совершенно проигрышным, нужно было что-то менять. «Император Александр III» пошел в атаку, разменивая самого себя на лучшую позицию для остальных русских кораблей, из которой они могли бы нанести серьезные потери японцам. Адмирал Рожественский не имел права и не мог сделать такого в завязке боя – он не знал еще истинного соотношение сил русской и японской эскадры. Но командир «Императора Александра III», после сорока пяти минут боя – знал, и ни секунды не колебался в своем самоубийственном решении.
У него почти получилось. Разумеется, Хейхатиро Того не мог позволить русским выставить «палочку над Т» своему отряду. И потому он поворачивает «все вдруг» - теперь он уходит от русских кораблей. Это, конечно, правильное решение, но теперь корабли Того повернуты кормой к русскому строю и ситуация, пусть ненадолго, вновь меняется в нашу пользу. Эффективность русского огня возрастает – именно в это время 305-мм снаряд, пробив броню башенноподобной установки броненосца «Фудзи» взрывается внутри, а броненосный крейсер «Асама», получив два снаряда, на полтора метра садится кормой и вынужден остановиться на некоторое время, а потом до 17.10 не может занять свое место в линии.
Воистину, если бы теория вероятности, эта продажная девка молодого японского империализма, хоть на секунду явила бы справедливость русским морякам – эти два корабля японцы бы потеряли. Увы, история не знает сослагательного наклонения… А затем, «Император Александр III», получивший тяжелейшие повреждения, вынужден был покинуть строй. Честь и право вести эскадру перешли к «Бородино».
В результате героической атаки гвардейского броненосца, поддержанной всей русской эскадрой нашим воинам все же удалось на время выбить из строя один корабль японцев – «Асаму», но к тому времени три новейших броненосца эскадры: «Князь Суворов», «Ослябя» и «Император Александр III» были практически небоеспособны. Всякая надежда выиграть сражение была потеряна. Тем не менее, и в дальнейшем русские корабли сражались достойно, выполняя приказ своего адмирала: «Идти во Владивосток!»
Так было. Но «благодарные» потомки, в очередную годовщину отгремевшего сражения, не найдут иных слов, кроме:
Пассивность русского командование, которое даже не попыталось нанести врагу поражение, шло в бой без всякой надежды на успех, отдавшись на волю судьбы, привела к трагедии. Эскадра только пыталась прорваться в сторону Владивостока, а не вела решительный и яростный бой. Если бы капитаны решительно бились, маневрировали, пытались сблизиться с противником для эффективной стрельбы, японцы понесли намного более серьёзные потери. Однако пассивность руководства парализовала почти всех командиров, эскадра, как стадо быков, глупо и упрямо, прорывалась в сторону Владивостока, не пытаясь смять строй японский кораблей
(Александр Самсонов)Бумага все стерпит, ведь мертвым уже все равно.
А нам?
Продолжение следует
Автор Андрей Колобов
Свежие комментарии