В июне 1937 года японские войска вторглись во внутренние районы Центрального Китая. За короткий период был захвачен ряд крупных китайских городов, в том числе Пекин. За два с небольшим месяца боёв ВВС Китая потеряли больше половины своих боевых самолётов (к началу боёв их было около 600, в том числе 305 истребителей).
В соответствии с подписанным 21 августа 1937 года договором о ненападении и соглашением о военно-технической помощи правительство Чан Кайши обратилось за содействием к руководству СССР. По решению Политбюро ЦК ВКП(б) в Китай оперативно были переброшены 155 истребителей И-15бис и И-16, а также 62 бомбардировщика СБ и 6 бомбардировщиков ТБ-3. Кроме того, по примеру испанских событий решено было использовать в боевых действиях советских лётчиков-добровольцев. В этих целях в октябре 1937 года в лётной бригаде Академии имени профессора Н.Е. Жуковского были собраны добровольцы из всех военных округов (447 человек лётно-технического состава) и сформированы две эскадрильи: истребителей И-16 (31 самолёт) и бомбардировщиков СБ (31 самолёт).
И хотя у советских лётчиков отсутствовал какой-либо боевой опыт и японская авиация имела численное превосходство (у японцев – порядка 700 машин, в авиации Гоминьдана к середине октября – всего около 80 самолётов), прибытие добровольцев из СССР существенно помогло китайским войскам. Наши пилоты совершали по 5–6 боевых вылетов в день. По признанию японской стороны, к концу 1937 года советским лётчикам-истребителям в районе Нанкина и Наньчана удалось временно достичь превосходства в воздухе.
23 февраля 1938 года по инициативе полковника Павла Жигарева (будущего главного маршала авиации) была проведена операция по налёту на японскую авиабазу на острове Тайвань с целью уничтожения новых итальянских двухмоторных бомбардировщиков «Фиат BR.20». В условиях густой облачности – японцы не успели организовать противодействие – на цель вышла группа капитана Фёдора Полынина (будущего генерал-полковника авиации). Бомбардировщики СБ сбросили 280 бомб, уничтожив около 40 собранных самолётов, ангары и трёхгодовой запас горючего.
Память о тех малоизвестных ныне событиях хранят не только архивные документы, но и сохранившиеся воспоминания советских лётчиков-добровольцев.
Одной из тактических новинок советских добровольцев явилось частое перемещение отрядов и групп с одного аэродрома на другой
* * *
Наша группа бомбардировщиков СБ тотчас же (декабрь 1937 г. – Ред.) включилась в боевые действия. Мы бомбили аэродромы, транспортные коммуникации, места сосредоточения войск и боевой техники, боевые корабли и другие объекты. Первые налёты нашей авиации явились для японцев полной неожиданностью. Они настолько были уверены в своём господстве в воздухе, что даже не позаботились о системе противовоздушной обороны. Советские лётчики-добровольцы нанесли чувствительный урон японским войскам.
На некоторых участках фронта после налёта бомбардировщиков японское командование было вынуждено приостановить наступление и привести в порядок свои разгромленные тылы. Немалые потери несла и японская авиация. До прибытия советских лётчиков-добровольцев японцы свою авиацию, не только истребительную, но и бомбардировочную, располагали главным образом на прифронтовых аэродромах, чтобы иметь возможность наносить бомбовые удары по глубоким тылам китайцев.
На боевые задания мы ходили без прикрытия. Истребители отражали воздушные налёты на китайские города. Кроме того, наши СБ, в скорости превосходившие японские истребители, не опасались столкновений с ними. Мощное вооружение (4х7,62 мм пулемётов ШКАС. – Ред.) позволяло нам самим с успехом отражать нападение. А в случае необходимости мы за счёт скорости могли оторваться от противника…
* * *
В январе 1938 года группа Полынина совершила бомбовый налёт на аэродром Нанкина, на котором базировались японские самолёты.
Мы вылетели ещё затемно, всего 26 экипажей. В свете луны серебром отливала широкая гладь Янцзы, в ней золотом светились отражения звезд. Советские самолёты появились совершенно неожиданно для японцев. Видимо, они ещё спали, никакого движения на аэродроме не было заметно. Белые самолёты с красными кругами (отличительный знак японцев) выстроились в одну линию. И вот вниз полетели бомбы.Звенья, выдерживая дистанции, сбрасывали смертоносный груз на вражеский аэродром. То там, то здесь вспыхивали пожары. Группа самолётов легла на обратный курс. Внизу в пламени метались люди. Позже стало известно, что противник понёс большие потери. Сгорело 48 самолётов. Аэродромные сооружения были уничтожены, разрушены или серьёзно повреждены, уничтожены запасы горючего и боеприпасов. Аэродром на какое-то время был выведен из строя. Потери, понесённые после налётов наших бомбардировщиков, оказались настолько велики, что японское командование было вынуждено спешно перебазировать самолёты с прифронтовых аэродромов в глубокий тыл, за сотни километров от передовой.
В Наньчане к тому времени сосредоточились основные силы китайской истребительной авиации. Лётчики-истребители в короткое время продемонстрировали превосходство советской военной школы. При каждой встрече японские асы несли большие потери, моральный дух их катастрофически падал. Всё чаще отмечались случаи, когда японские самолёты уклонялись от боя, сбрасывали смертоносный груз мимо цели.
Постепенно наши добровольцы освоили театр военных действий и тактику японских военно-воздушных сил. Впервые нами был
разработан и применён ряд тактических новинок. Одной из них явилось частое перемещение отрядов и групп с одного аэродрома на другой, что позволяло концентрировать силы на наиболее угрожаемых участках, дезориентировало японскую разведку, путало расчёты японского командования. Теперь каждый вылет японских лётчиков встречал эффективное противодействие китайской авиации.
Так, в феврале 1938 года во время большого налёта японцев на Ухань советские лётчики-добровольцы сбили в воздушном бою 12 японских самолётов. Потерпев сильное поражение, японское командование более двух месяцев не решалось посылать туда свою авиацию. Не случайно местное население называло советских лётчиков «Мечом справедливости».
* * *
Наиболее неожиданным и сокрушительным ударом, который нанесла по противнику группа под руководством Полынина, стала бомбардировка 23 февраля 1938 года аэродрома близ города Тайбэй на острове Тайвань, являвшегося главной базой японских ВВС в этом районе (там проводились сборка и подготовка к отправке на фронт самолётов японского и иностранного производства).
По сигналу ракеты 28 бомбардировщиков один за другим поднялись в воздух. Набираем высоту 5500 метров. Сердце бьётся учащённо, кружится голова, клонит ко сну – первые признаки кислородного голодания. И тут можно рассчитывать только на собственную физическую выносливость. Облачность под крылом постепенно рассеивалась. Наконец впереди сверкнула голубая полоска Тайваньского пролива, а за ней выплыл сам остров. С высоты он казался огромным, с жёлтыми крапинками изумрудом, вправленным в безбрежную гладь океана.
Как и было намечено ранее, мы прошли севернее Тайваня, а затем сделали резкий поворот и с приглушёнными моторами начали снижение. Я осмотрелся и пересчитал машины: ни одна не отстала. Вражеских истребителей в воздухе пока не было. Но мы встретили другого врага – облачность. Что делать? Пробиваться сквозь облака или бомбить из-за облаков? Снижаться такой армадой гружённых до отказа самолётов было рискованно. Бомбить вслепую, по расчёту времени, – можно промахнуться.
Но внезапно облачность как бы разорвало, появилось «окно», впереди по курсу открылся город, а сбоку – аэродром. Хорошо различались выстроенные в два ряда самолёты, серые, ещё не распакованные контейнеры и белые цистерны около ангаров. Основная база японских военно-воздушных сил выглядела внушительно. Никакой маскировки у противника не было. Видимо, он чувствовал себя в полной безопасности.
Цель всё ближе. На белых крыльях самолётов уже проступают красные круги. Штурман моего экипажа Ф. Федорук приготовился сбросить смертоносный груз. «Желаю удачи!» – подумал я, а у самого заныло под ложечкой: вдруг промажет? Тогда и все остальные не попадут в цель. Они же будут равняться по ведущему, а скорректировать нет возможности. А промазать немудрено: Федорук, как и все мы, за время продолжительного напряжённого пути устал, к тому же сказывалось кислородное голодание.
Что же тогда? «Нет, нет, не может быть!» – стараюсь отогнать от себя сомнения. Машину слегка тряхнуло: бомбы пошли вниз. Провожаю их взглядом и вижу, как в центре стоянки один за другим взлетают фонтаны взрывов.
«Попал. Молодец, Федорук!» – радуюсь я и со снижением увожу самолёт в сторону пролива. За мной следуют остальные экипажи моей девятки, а на цель выходят группы бомбардировщиков, возглавляемые Яковом Прокофьевым и Василием Клевцовым. Вражеский аэродром окутывают дым и пламя. В небе появляются шапки разрывов. Это огонь японских зенитчиков. Поздно!
Мы сбросили на Тайвань 280 бомб, большинство их попали точно в цель. Наш удар был настолько внезапным, что ни один из вражеских истребителей не успел взлететь.
И вот остров далеко позади. Идём на высоте две тысячи метров. Дышится легко. Только сейчас я почувствовал, как устал. Руки и ноги словно налиты свинцом. В голове шум. Впереди всё отчётливее вырисовываются коричневые горы. Тяну штурвал на себя. Самолёт снова набирает высоту. Теперь, без бомбовой нагрузки, он особенно послушен. Да и горючего осталось мало.
В этот день мы провели в воздухе более семи часов (советские лётчики пролетели тогда более 2 тысяч км. – Ред.). Когда приземлялись в Ханькоу, начало уже смеркаться. Налёт на Тайвань недолго оставался в тайне. Когда мы подъехали к дому, в котором жили, нас ожидала толпа народа. «Тайвань! Тайвань!» – выкрикивали китайцы, в знак восхищения поднимая большой палец правой руки. Выбежали навстречу наши авиаторы. Они обнимали нас, качали, высоко подбрасывая над головами. И было чему радоваться. Долететь на сухопутных самолётах до Тайваня, нанести бомбовый удар и без потерь вернуться обратно – трудно переоценить этот подвиг!
В дерзком налёте на вражескую авиабазу проявились лучшие качества наших лётчиков, штурманов и стрелков. Не подвела нас и отечественная техника. Тремя последовательными ударами с воздуха мы нанесли японцам ощутимый урон. По агентурным данным, они потеряли 40 самолётов (не считая тех, что находились в контейнерах), сгорели ангары и трёхгодичный запас горючего.
В соответствии с подписанным 21 августа 1937 года договором о ненападении и соглашением о военно-технической помощи правительство Чан Кайши обратилось за содействием к руководству СССР. Политбюро ЦК ВКП(б) по примеру испанских событий решило задействовать в боевых действиях советских лётчиков-добровольцев. Среди них был и Дмитрий Александрович Кудымов (1910–2003 гг.), который в 1937–1938 годах сражался на истребителе И-16 в составе первой группы добровольцев. Публикуем отрывок из его воспоминаний.
Первый бой над Нанкином произошёл вскоре после нашего прибытия сюда – после 15 декабря 1937 года. Отражая налёт японской авиации на город, мы атаковали головную группубомбардировщиков, которые наносили удар по нашему аэродрому. Нам удалось сорвать прицельное бомбометание противника – японцы сбросили бомбы вдали от аэродрома, но во время боя с истребителями сопровождения погиб пилот Михаил Иванович Андреев (1910-1937 гг. – Ред.), мой бывший одногруппник по авиашколе. Это была первая наша потеря. И всё-таки боевой счёт был в нашу пользу: мы сбили шесть самолётов противника – четыре бомбардировщика и два истребителя.
Здесь, в Нанкине, мы впервые услышали о «королях неба» - японских признанных мастерах воздушного боя. Их было четверо в императорском воздушном флоте, титулованных асов Японии, которых величали «непобедимыми», «властелинами неба», и все они воевали теперь в Китае.
* * *
21 декабря 1937 Кудымов сошёлся в бою с одним из «королей неба» один на один.
Не дождавшись красной ракеты (сигнал на вылет. – Ред.), пошёл на взлёт. Пока «ястребок» набирал высоту - предстояло ещё лечь в горизонтальный полёт, чтобы убрать шасси (для этого требовалось 42 раза прокрутить рукоятку барабана механизма привода), – вражеский истребитель уже приблизился к аэродрому и стал сверху пикировать на мой неуклюжий самолёт. Мелькнула мысль – собьёт как куропатку на взлёте…
Бросив возню с барабаном, дал полный газ и направил нос истребителя навстречу японцу. Лоб в лоб! Но враг уже успел дать очередь с дальней дистанции – примерно метров с 300, - и я почувствовал, как вздрогнул мой «ястребок». Противник круто и стремительно поднырнул под меня и взмыл вверх. Ясно: разворачивается для новой атаки, норовит сесть на хвост, зайти с тыла. Немедленно перевожу самолёт в горизонтальный полёт и что есть силы вращаю надоевшую рукоятку. Чуть не кричу «ура», когда «ястребок», словно конь, освобождённый от пут, срывается с места в карьер. Шасси убраны!
Истребитель уже несётся навстречу атакующему противнику. Расходимся на встречных курсах, обменявшись бесполезными очередями. В глазах остаётся «снимок» японского самолёта с неубранными шасси… Вот она, ахиллесова пята – на моей стороне преимущество в скорости и маневренности в вертикальной плоскости. Главное теперь – навязать противнику бой на вертикалях.
Противник и не подумал ловчить: на вертикалях так на вертикалях. Стреляный, видать, воробей, голыми руками не возьмёшь. Крутимся вокруг своей оси, вертимся в петлях и полупетлях – кто кого. От напряжения, перегрузок рябит и желтеет в глазах. И непрерывно мелькают перед глазами красные молнии – это слились в сплошной сверкающий круг алые полосы на фюзеляже противника: какие-то красные стрелы, большие кровавые пятна солнца на плоскостях.
Первый бой над Нанкином произошёл в декабре 1937 года
Невозможно сейчас припомнить все перипетии того боя. Казалось, он длился целую вечность, а на самом деле лишь десять минут. Скорее всего, не выдержав перегрузок, японский пилот решил выйти из вертикальной плоскости и, когда я ушёл вверх, бросил свой самолет в петлю, намереваясь рвануться в сторону. Видимо, во мне сработал инстинкт истребителя: круто оборвав вираж, я стрелой устремился вниз и с короткой дистанции дал длинную очередь в брюхо вражеского истребителя, перевернувшегося вверх колесами.Он упал на обочине аэродрома, и сбежавшиеся к месту его падения китайские летчики встретили меня восторженными криками. Взволнованный Тун (китайский командир истребительного отряда) объяснил: сбит один из «королей неба», о чём свидетельствовали грозные стрелы и ещё какие-то эмблемы на изуродованном фюзеляже японского истребителя…
Примерно 11–12 декабря 1937 года мы получили неожиданный приказ - произвести разведку в направлении Шанхая. По возвращении на свой аэродром мы никого не обнаружили – стояли только аварийные самолеты, не уничтоженные в панике отступления. Наскоро заправившись горючим и боеприпасом - все пришлось делать самим, приготовились взлететь. Но тут случилась заминка с мотором у самолета В.П. Жукотского.
К счастью, появился техник самолёта, не успевший эвакуироваться вместе с остальными. Вдвоём они занялись мотором. А над аэродромом уже гудели японские самолёты. Поднявшись в воздух, мы заняли своего рода круговую оборону, отгоняя истребителей противника. Наконец «ястребок» Жукотского взмыл с аэродрома, и мы взяли курс па Наньчан.
Велико же было наше удивление, когда, приземлившись, мы увидели, как из крохотной «ласточки» Жукотский извлёк… своего техника. Оказывается, когда они нашли наконец неисправность в моторе и устранили её, на аэродром ворвались японские солдаты. Выбросив из самолета аккумулятор – мотор уже работал, Жукотский втиснул в фюзеляж техника и взлетел под носом у противника.
* * *
В январе 1938 г. группе истребителей, в которую входил Кудымов, пришлось отражать массированный авианалёт на аэродром города Наньчан.
Жукотский втиснул в фюзеляж техника и взлетел под носом у противника
…А потом был бой. С опытным и сильным противником, к тому же превосходящим по численности. Видимо, японское командование намеревалось одним ударом покончить с наньчанской авиагруппой: в налёте на аэродром участвовало до 50 бомбардировщиков в сопровождении около 20 истребителей. Однако мы были во всеоружии. Вдруг замечаю наверху тройку И-96 (японский истребитель. - Ред.), пикирующих со стороны солнца.
Подаю сигнал ведомым следовать за мной и круто разворачиваюсь навстречу атакующим истребителям. Коврыгин и Конев быстро повторяют мой маневр. Молодцы. Идут плотным, сомкнутым строем «клин».
Лобовая атака. Расходимся на встречных курсах на вертикалях. Завязывается бой. Настроение приподнятое – начало отличное. Скорее разогнать эту тройку – и в основную схватку.
Уже и не пытаюсь сесть кому-то на хвост – непрерывно контратакую противника в лоб. В создавшейся ситуации это единственное спасение: во-первых, прикрываюсь от огня мотором как броневым щитком; во-вторых, японцы, когда их много, лобовых атак не выдерживают – зачем зря рисковать в схватке с обезумевшим от сознания обречённости летчиком…
А вот это, кажется, конец – «закашлял» мотор. Хлопки чёрного дыма. Винт замирает, не крутится. Плохо дело! А снизу опять несётся И-96.
Спокойствие. Выжидаю, пока сократится дистанция, чтобы противник не смог вовремя сманеврировать и расстрелять мой беспомощный самолёт. Вот он, критический момент: делаю резкий переворот через крыло и ввожу истребитель в отрицательное пикирование (угол падения больше 90 градусов. – Ред.).
Но «ястребок» - замечательная машина: легко и послушно вышел из бешеного отвесного пике, лёг в горизонтальный полёт. Бросаю взгляд вверх, пара И-96 настигает меня. Кладу самолёт на крыло для скольжения, чтобы быстрее потерять оставшуюся высоту и сесть на «брюхо». Пропахав несколько метров, самолёт врезался в бугор, и от сильного лобового удара я потерял сознание.
Очнулся от страшной боли в ступнях. Ноги будто жгли раскалённым железом. Так оно и было: из мотора било пламя, на мне горела одежда, а сам я висел на привязных ремнях вниз головой. При ударе о бугор самолёт перевернулся. Отстегнул ремни, вывалился из кабины и покатился по земле. Вдогонку раздался оглушительный взрыв – взорвались топливные баки.
Сгореть заживо мне не дала яма для полива огорода (самолёт приземлился па крестьянском поле). Я скатился в неё в горящей одежде. Был взят в «плен» сбежавшимися крестьянами, которые едва не устроили надо мной самосуд – приняли за японского лётчика. К счастью, в последний момент я умудрился разыскать в кармане полусгоревшей куртки опознавательный лоскут красного шелка (удостоверения, выдававшиеся всем советским летчикам-добровольцам). Разъярённые крестьяне вмиг изменились, заволновались и бросились ко мне с радостными возгласами.
От редакции. Почти месяц Кудымов лечился в госпитале, а после выздоровления был отправлен на Родину. В феврале 1938 года за уничтожение двух лучших японских асов был награждён орденом Красного Знамени. В период Великой Отечественной войны сражался в истребительной авиации Черноморского и Краснознамённого Балтийского флотов, сбил 12 самолётов противника, а также в групповых боях - 29.
И-16 (ЦКБ-12) – первый в мире серийный высокоскоростной истребитель-моноплан с убирающимся в полёте шасси. Создан в Опытном конструкторском бюро авиаконструктора Николая Поликарпова. На вооружении – с 1934 г.
Максимальная скорость: 448 км/час на высоте 3160 м
Практическая дальность: 525 км
Практический потолок: 8300 м
Скороподъёмность: 14,7 м/с
Время набора высоты: 3000 м за 3,4 мин
Вооружение: четыре 7,62-мм пулемёта ШКАС
Характеристики модификации Тип10
«Тип 96» – японский истребитель, условное обозначение в ВВС СССР – И-96. Спроектирован фирмой «Мицубиси», серийно производился с 1937 г.
Максимальная скорость: 426 км/час
Практическая дальность: 705 км
Практический потолок: 9450 м
Вооружение: два 7,7-мм синхронных пулемета «тип 89».
Характеристики модификации A5M2a
Политбюро ЦК ВКП(б) по примеру испанских событий решило направить на помощь китайцам советских лётчиков-добровольцев. Среди них был и Анатолий Пушкин (1915–2002 гг.). С марта по июль 1938 года в качестве лётчика-бомбардировщика и командира звена Анатолий Иванович (на снимке) принимал участие в национально-освободительной борьбе китайского народа. Публикуем отрывок из его воспоминаний.
До начала боевых вылетов оставалось немного времени, чтобы хоть как-то освоиться на местности, ведь на выданных нам картах (очевидно, из соображений секретности) все надписи были на китайском языке, которого никто из нас не знал, и пришлось спешно учиться ориентироваться по конфигурации рек. Поскольку радиостанций на бомбардировщиках тогда ещё не было, особое значение придавалось слётанности экипажей в группе – ведомые должны были понимать ведущего без слов, поэтому лётчиков, плохо державших строй, без крайней необходимости к полётам старались не допускать.
19 мая 1938 года наша группа получила первое боевое задание – разбомбить японскую переправу через Хуанхэ. Однако мне в этом вылете участвовать не довелось: как назло, у моего бомбардировщика забарахлил мотор, и вместо боя меня отправили на запасной аэродром, где наши самолёты должны были дозаправиться на обратном пути. Только под вечер выяснилось, что из-за тяжёлых метеоусловий наша группа на обратном пути вынуждена была совершить посадку на другом аэродроме, а многие и до него не дотянули, садились где придётся.
Мне было приказано возвращаться на базу по железной дороге в сопровождении китайского солдата. В общем, добрели мы до станции, и вот тут-то я впервые по-настоящему осознал, как много мы значим для китайцев...
На перроне, запруженном беженцами, творилось нечто невообразимое: дикая толчея, какой-то человеческий муравейник, люди буквально по головам лезут в поезд. Но стоило моему сопровождающему что-то прокричать, указывая на меня, наверное, что я иностранный доброволец, приехавший им на помощь, – и вся эта, казалось бы, совершенно неуправляемая толпа мигом расступилась и пропустила нас к почтовому вагону. Хорошо помню, какими глазами смотрели на меня эти люди, с какой надеждой. Многие улыбались. Наверное, именно тогда эта чужая война стала для меня своей.
А на следующий день, добравшись до Ханькоу, я узнал, что мы понесли на этой войне первые потери. Из первого же боевого вылета не вернулся экипаж Жоры Велигурова (Георгий Николаевич Велигуров, 1911-1938 гг. – Ред.) – погибли все, никто не спасся. Я хорошо знал Жору, мы жили в одном подъезде, дружили семьями. Представляете, каково мне было сообщать его жене о смерти мужа. Она не могла даже прийти поплакать на его могилу – Жору похоронили в Китае, недалеко от города Аньцина. Первые жертвы в бою как-то особенно тягостны для оставшихся в живых.
Потом многое меняется, и люди стремятся меньше поддаваться своим чувствам. Мысленно представляю себе могилу Велигурова (могила в районе Аньцина не сохранилась. – Ред.), так хочется пойти и положить на неё цветы. Ведь он погиб вдали от Родины во имя борьбы со злейшим в то время врагом – японским милитаризмом. И сколько таких могил оставили мы на китайской земле…
В Китае в 1937–1940 годах погибли и похоронены более 210 советских лётчиков и военных специалистов. Их имена увековечены на стелах Мемориального комплекса авиаторов в Нанкине, на братских могилах в Ухане, Чунцине, Гуанчжоу и Гуйлине. За боевые заслуги в боях в небе Китая 14 советских лётчиков были удостоены звания Героя Советского Союза.
Как правило, действовали без истребительного прикрытия: считалось, что наши бомбардировщики обладают достаточной скоростью, чтобы оторваться от преследования
Потом начались обычные боевые будни: мы бомбили наступающие японские войска и боевые корабли, мосты и аэродромы, часто летали на разведку. Причём, как правило, действовали без истребительного прикрытия – считалось, что наши бомбардировщики обладают достаточной скоростью, чтобы оторваться от любого преследования, и достаточно хорошо вооружены, чтобы в случае необходимости самостоятельно отразить любую атаку.На самом деле всё было не совсем так. Наш бомбардировщик СБ действительно превосходил в скорости основные японские истребители И-95 и И-96, однако их новейшие машины И-97, способные разгоняться до 450 км/ч, уже могли нас достать. Да и в воздушном бою шансы японских перехватчиков были предпочтительнее. При встрече с ними следовало любой ценой сохранять строй и огневое взаимодействие между экипажами, потому что поодиночке мы становились для них лёгкой добычей. И если кого-то из наших всё же подбивали и он начинал терять ход и отставал от группы, мы уже ничем не могли помочь – приходилось бросать его на произвол судьбы, а самим, сцепив зубы, лететь дальше. Главное было выполнить задание. Вот такие ситуации – самое тяжёлое в работе лётчика-бомбардировщика.
Так что если вам скажут, что на войне ко всему привыкаешь, даже к потерям, и что это не душевная чёрствость, просто иначе не выжить, не верьте: есть вещи, к которым привыкнуть невозможно. Никогда не забуду боевой вылет на штурмовку японских кораблей на Янцзы в районе Аньцина, когда погиб экипаж лейтенанта Москаля (Самсон Андреевич Москаль, 1907–1938 гг. – Ред.). Мы шли двумя пятёрками – как обычно, без сопровождения. Задание было сложным: японцы всегда хорошо прикрывали свои суда и зенитной артиллерией, и авиацией.
Так было и на этот раз: уже на подходе к цели нас атаковали истребители, потом мы попали под ураганный обстрел с земли, а едва отбомбились, пришлось выдержать ещё один воздушный бой. Несмотря на то что мы шли в тесном строю, защищая друг друга, паре японских истребителей удалось прорваться сквозь наш заградительный огонь и подбить бомбардировщик Москаля – тот стал терять скорость и понемногу отставать от группы.
Обречённый самолёт, снижаясь, повернул в сторону гор – попробовать затеряться на их фоне. Конечно, все мы понимали, что шансов у ребят никаких – от японских истребителей им теперь не уйти. Больше их никто никогда не видел. Позже до нас дошли слухи, что где-то в горах в этом районе разбился русский бомбардировщик…
Я до сих пор помню ярость и стыд, когда оглядывался на отстающий СБ и не смел сбросить обороты, помню, как матерился мой штурман, как скрипел зубами от бессилия стрелок. Сколько лет прошло, а забыть не могу.
За успешное ведение боёв с японскими захватчиками А.И. Пушкин был награждён орденом Красного Знамени. Впоследствии участвовал в советско-финской и Великой Отечественной войнах, в 1942 году за образцовое выполнение боевых заданий удостоен звания Героя Советского Союза. После войны командовал 36-й воздушной армией Южной группы войск, служил в Главном штабе ВВС, был заместителем начальника Военно-воздушной инженерной академии имени профессора Н.Е. Жуковского, вышел в отставку в звании генерал-лейтенанта.
Автор: Николай ПАЛЬЧИКОВ
Первоисточник: http://www.redstar.ru/index.php/2011-07-25-15-55-35/item/33783-mechi-spravedlivosti
Свежие комментарии