В недавнем послании президент Казахстана К.-Ж. Токаев наконец-то назвал конкретную дату проведения общенационального голосования по вопросу строительства первой казахстанской АЭС. Референдум состоится 6 октября 2024 г.
Сейчас страны, гораздо менее финансово обеспеченные, чем встроенный в мировую систему торговли энергоресурсами Казахстан, стараются приобрести себе «немного мирного атома». Но и крупные в плане поставок энергоносителей страны тоже от этого пути не отказываются.
У Казахстана же вообще сложилась занятная ситуация, когда именно водных и газовых дополнительных резервов для внутренней генерации нет, а вот финансовые средства в целом для таких проектов имеются. Получается, что Казахстан в себе совмещает сразу два качества, которые характерны для стран с противоположными моделями.
Такое качественное совмещение для наших соседей характерно уже долгое время, в последние годы на поверхность всё чаще всплывают вполне осязаемые проблемы с дефицитом электроэнергии, однако заниматься постройкой своей АЭС Казахстан упорно отказывался. Это при том, что республика имеет первое место по запасам главного сырья атомной энергетики — урану.
Такое странное нежелание развивать отрасль, которая выглядит органичной частью экономической модели именно для Казахстана, объяснялось идеологической базой, с помощью которой республиканские национальные элиты строят свою политическую мифологию. Как сегодня модно говорить — казахстанский «мифодизайн».
В данном случае «миф» и даже современный термин «мифодизайн» (отечественного происхождения, кстати) тут вполне уместны с практической точки зрения, а не ради какого-то сарказма.
Вот у нас с определённой периодичностью открывается «бездна, звёзд полна» дискуссии по поводу описания СССР и Российской империи в учебниках стран Центральной Азии. Там, в учебниках, не всегда всё так плохо, как иногда описывают, хотя смысловых конструкций ядрёного содержания более чем хватает тоже, просто всё это как раз является частью того самого нового мифа.
Сложность для соседей в этом смысловом конструировании представляет тот факт, а это именно факт, который отрицать не получается, что этап истории, связанный с СССР, для стран Центральной Азии есть этап прогрессивный. Вообще, исследование вопроса с их учебниками может дать значительную пищу для размышлений, если анализировать этот феномен сухо и без эмоций.
Мирный атом был как раз одним из самых прогрессивных элементов советского наследия, но по своеобразной иронии политики именно он стал для Казахстана одной из важных смысловых опор в плане постепенного обособления от союзного центра. Позже «атомная повестка» позволит Н. Назарбаеву неплохо выступить в рамках разных международных диалоговых площадок, привлекая инвестиции и рекламируя «новый Казахстан».
1989 г. — это год окончательного закрепления лидерства Н. Назарбаева в Казахской ССР. К июлю он «высидел» из кресла Первого секретаря ЦК совершенно непопулярного назначенца Г. Колбина. При этом ещё с самого начала года Н. Назарбаев, будучи ещё Председателем Совета министров республики, поддерживает формирование народного движения «Невада-Семипалатинск», которое требует закрыть Семипалатинский испытательный полигон. Программа испытаний бойкотируется и периодически срывается, в июне-июле в Москве движение добивается закрытия полигона, в октябре испытания завершаются полностью.
Не отрицая всех тех отрицательных факторов, которые связаны с накопленными последствиями ядерных испытаний открытым способом, а также необходимости их купирования и устранения, чем должен был заниматься союзный центр, следует всё-таки отметить какой-то слишком большой международный масштаб акций, прямо или косвенно связанных с «Невада-Семипалатинск».
Там за год были задействованы все: активисты из США, Японии, Великобритании, Франции, Германии, «Врачи за запрещение...», А. Сахаров и участники «Пагуошского движения», парламентарии, деятели культуры (лидером был поэт О. Сулейменов), шахтёры. В 1990 г. вся эта бурная активность только усилилась, количество и статус участников рос, союзный центр не мог с этим не считаться.
С одной стороны, нельзя ведь отрицать, что ничего хорошего в последствиях загрязнения не было, но, с другой стороны, нельзя и отрицать того, что новый Казахстан, по сути, как будущий участник международной повестки сформировался как бы не на 80 % на этой антиатомной повестке. Она надолго, очень надолго, вообще стала ассоциироваться с именем Н. Назарбаева. «Пагуош и кампания Казахстана за ядерное разоружение» — статья от 2017 г. К.-Ж. Токаева, тогда ещё главы верхней палаты парламента.
«Мы также взяли на себя глобальное лидерство в борьбе с ядерными испытаниями. Еще до того, как мы стали полностью независимыми в 1991 году, наш президент Нурсултан Назарбаев закрыл Семипалатинский испытательный полигон. Дата принятия этого решения – 29 августа – теперь официально признана Организацией Объединенных Наций, по нашей инициативе, Международным днем действий против ядерных испытаний.»
Чувствуя ослабление союзного центра, Н. Назарбаев заработал немало очков на «антиатоме», став известным в мире, участвуя в массе форумов, которые позже станут частью уже т. н. «либерального политикума» — зелёная энергетика, климат и т. п. Это пригодилось и в 1991 г., и пригодится ещё не раз.
Позже Н. Назарбаев напишет книгу «Эпицентр мира», где будет немало интересных историй. Например о том, как «случайно» обнаружили «бесхозный» склад с оружейным ураном-235, обогащённым до 91 %. Звонок в Москву, в Москве — решайте, мол, сами. Пришлось звонить Б. Клинтону, а США организовывать целую спецоперацию «Сапфир», ведь и М. Каддафи раньше за арсеналы Казахстана 20 млрд долл. Предлагал, и про этот уран, как сказали позже американцы, «стало известно террористам». Как известно, от кого, кому?
А это уже не суть важно. Даже теперь не важно, был уран или нет (скорее всего, был, но история прозаичней), главное, что это часть большого политического мифа о новом Казахстане как центра ядерного разоружения, лидера военной разрядки, экологии ответственности в ядерной сфере. А Н. Назарбаев закрыл своими руками для человечества ни много ни мало, а целые ворота в атомный ад.
Только ли для политических очков нужна была эта яркая смысловая конструкция? Нет, не только. Она давала много иных, уже сугубо практических, материально-финансовых результатов.
«Антиатом» стал понемногу одной из важных, как сегодня принято говорить у нас, «скреп» политической конструкции нового Казахстана.
Но как и у любого политического мифа-скрепы, у этой есть обратная сторона.
Поскольку «антиатом» не превратился в «мирный атом», хотя некоторые попытки предпринимались и отрасль эта в Казахстане совсем не исчезла, то и при необходимости попытки реанимировать разные атомные энергопроекты оказывались безрезультатными. Да и много денег привлекалось в «зелёную» энергетику, сколько было форумов, политических сессий, диалогов, признаний и расчётов, а на поверку выходит, что снова АЭС?
А как иначе? У Казахстана от СССР осталась своего рода атомная жемчужина — Мангистаусский атомный энергокомбинат (бывшая Шевченковская АЭС, а сегодня ТОО «МАЭК»). Огромное предприятие, имевшее АЭС, систему из нескольких крупных ТЭЦ, обеспечивавшее области и г. Актау тёплую воду и электроэнергию. К 1998 г. АЭС законсервировали, остались ТЭЦ и водоснабжение.
Однако проекты по добыче сырья росли, а на данном гиганте генерации сидел не только город Актау, его порты и посёлки, но и часть соседней Атыраусской области, а ещё такие предприятия, как «Узенмунайгаз», «Мангистаумунайгаз», «Каражанбасмунай» и «Эмбамунайгаз». То, что жемчужина, от которой ради политической «скрепы» оставили половину, уже испытывает некие пределы прочности по нагрузке, говорили давно, регулярно. С 2020-х говорят, что система уже просто «сыплется» на глазах.
А что значит сыплется? Износ свыше 80 %, а там не только газовые предприятия, там и нефтедобыча, и жилые районы, а ещё казахстанская зима, которая, мягко говоря, совсем в Казахстане не европейская.
Казалось бы, что стоит теперь, после 2022 г. и конституционной реформы, президенту К.-Ж. Токаеву эту старую политическую миф-скрепу просто положить в архив и заняться атомной генерацией?
Оказывается, и это не просто сделать. Во-первых, сам К.-Ж. Токаев во многом эту конструкцию собирал и продвигал — как профессиональный дипломат. Во-вторых, надо вспомнить, откуда у неё растут ноги — из международного сотрудничества с организациями, которые позже сами станут во многом частью либерального политического спектра на Западе. А вот все эти многочисленные и горластые НКО в Казахстане, они к какому спектру относятся?
Поэтому, как только К.-Ж. Токаев заводит речь о референдуме, то эти самые НКО, которые свои реальные корни берут ещё аж в дебрях демонстраций 1989 г., тут же подают свой голос. Мало того, ведь на переговорах участвует всегда и российский «Росатом».
А он не может не участвовать, «Росатом», просто потому, что он фактический лидер этой отрасли в мире. Ведь тому же К.-Ж. Токаеву по причине того же самого мифа-скрепы нужна максимальная гарантия технологической безопасности новых АЭС. Но даже МАГАТЭ говорит — максимальный уровень это, увы, «Росатом».
Не строить АЭС вообще Казахстан не может. Оттягивать строительство после всех аварий и проблем — тоже не самое лучшее решение. Обращаться к Росатому с учётом всего вышесказанного К.-Ж. Токаев вынужден, но предпочёл бы альтернативу.
И японцы, и корейцы, и французы, и китайцы не скрывают своих намерений поучаствовать в этом проекте, ведь закрепляясь таким образом, автоматически закрепляется и некоторая часть уранового сырья. По крайней мере, переговорные позиции тут становятся совершенно иными.
Для России, которая уже подписала соглашение с Узбекистаном на строительство малых АЭС, проект строительства в Казахстане может стать чисто коммерческим, в таком случае выбор К.-Ж. Токаевым альтернативы неприятен, но и некритичен.
Однако если где-то, как-то, на какое-то обозримое будущее у нас имеются планы по созданию общего энергетического контура в Центральной Азии с российским преимуществом, то за казахстанские АЭС надо бороться. Ну а по итогам выбора у соседей посмотрим, на что в плане стратегии нацелены они сами.
Свежие комментарии