Русский сокол

 

Этот человек поставил первый в России мировой рекорд дальности перелета. Он первым из русских военных летчиков во время мировой войны был удостоен военного ордена Святого Георгия. Именно он стал первым не принадлежащим к царской фамилии начальником Полевого управления авиации и воздухоплавания действующей армии, фактически — главкомом.

Он же стал первым в российской армии генералом от авиации. И остался единственным, кто дослужился до этого высшего генеральского звания, предусмотренного в каждом из видов отечественных вооруженных сил дореволюционной поры.

Но, несмотря на многие заслуги, имя этого человека на долгие годы было вычеркнуто из истории российской военной авиации, которой он отдал большую часть своей жизни…

 

Красивые — в кавалерию, умные — в артиллерию…

 

КАЗАКИ Ткачевы известны на Кубани с середины XVIII века. Дед нашего героя сотник Василий Ткачев блеснул удалью в 1829 году при взятии турецкой крепости Анапа и был удостоен личного дворянства. В приказе генерал-лейтенанта Н. С. Заводовского по войскам Кавказской линии от 20 ноября 1852 года упоминается казак Матвей Васильевич Ткачев, отличившийся при отражении нападения партии абреков на аул и дом гвардии полковника Сигат-Гирея и произведенный за доблесть в урядники. Во время Крымской войны лихой рубака стал Георгиевским кавалером, впоследствии дослужился до войскового старшины (подполковника) и приобрел наследное дворянство.

В его-то семье, обосновавшейся в станице Келермесской, 24 сентября 1885 года и родился сын Вячеслав. Ему, в пять лет от роду посаженному в казачье седло, до генеральских лампасов было тогда очень далеко!..

Получив начальное образование на дому, мальчишка в десятилетнем возрасте успешно выдержал вступительный экзамен в Нижегородский графа Аракчеева кадетский корпус. Во время учебы спокойный и рассудительный казачонок близко сошелся с озорным и бесшабашным Петром Нестеровым, в силу своего неуемного характера проводившим больше времени на гауптвахте, чем в аудиториях. Эту дружбу, завязавшуюся в столь юном возрасте, кадеты Нестеров и Ткачев пронесли через всю жизнь.

После окончания кадетского корпуса Вячеслав поступил в Константиновское артиллерийское училище, Петр — тоже в артиллерийское, но Михайловское. В 1906 году оба закончили обучение, и на долгие семь лет пути их разошлись. Подпоручик Нестеров уехал во Владивосток, во 2-ю батарею 9-й Восточно-Сибирской артиллерийской бригады, а хорунжий Ткачев — в Закавказье, на границу с Турцией, где принял взвод во 2-й батарее 39-й артбригады 1-го Кавказского корпуса.

Судьба вновь свела их в марте 1913 года: сотник Ткачев после окончания Севастопольской школы летчиков и поручик Нестеров, сдавший выпускные экзамены в Гатчинской, получили назначение в только что сформированный XI корпусной авиаотряд, дислоцировавшийся в Киеве.

Без малого год они летали вместе. Но какой это был год! За две недели до того дня, когда в киевском небе Петром Николаевичем была завязана знаменитая «мертвая петля», сотник Ткачев, поручики Нестеров и Передков впервые в России выполнили полет звеном в плотном строю, едва не касаясь крыльями самолетов.

Время массового освоения полетов в плотных боевых порядках наступит для русских военных летчиков лишь через три года — в начале 1916-го. В отечественной авиации этот вид боевой подготовки будет внедрять единственный оставшийся к тому времени в живых участник первого группового полета есаул Ткачев…

В октябре 1913 года Вячеслав Матвеевич на самолете «Ньюпор» совершил блистательный во всех отношениях перелет по маршруту Киев–Одесса–Керчь–Тамань–Екатеринодар протяженностью в 1500 верст, проходивший, как было сказано в одной из поздравительных телеграмм, «в ненастное осеннее время и без предварительной подготовки трассы». Эти слова отражали самую суть полета, совершенного Ткачевым.

Дело в том, что чуть раньше в России проводились авиасостязания на маршруте Петербург–Москва–Петербург, который полтора десятка уже именитых российских пилотов безуспешно пытались пройти менее чем за 18 часов. Не умаляя мужества и профессионализма этих летчиков, обратим внимание на две вещи. Во-первых, трасса была хорошо им знакома и не раз облетана. Во-вторых, идеально подготовлена с точки зрения наземного навигационно-технического обеспечения: лети себе вдоль железной дороги, не теряя времени на поиск других ориентиров… Так что не зря тот полет Ткачева был признан мировым достижением, а Киевское общество воздухоплавания присудило авиатору золотой знак «За наиболее выдающийся в России в 1913 году перелет».

Новый, 1914 год принес и перемены: после ухода на повышение командира XI авиаотряда его должность занял штабс-капитан Петр Нестеров. А через несколько дней получил новое назначение и подъесаул Вячеслав Ткачев — ему было предписано сформировать и затем принять под командование XX авиаотряд.

До начала мировой бойни оставалось каких-то пять месяцев…

 

Летчик милостью Божьей

 

АВИАОТРЯД Ткачева прибыл на свой первый фронтовой аэродром 28 июля 1914 года и поступил в распоряжение штаба 4-й армии Юго-Западного фронта, который он был обязан ежедневно обеспечивать свежей развединформацией. 10 августа здесь началось грандиознейшее сражение, которое впоследствии историки назовут Галицийской битвой. Она будет полыхать двадцать суток на фронте протяженностью в 150 километров…

12 августа Вячеслав Матвеевич вылетел на разведку в район Сандомира на своем «Ньюпоре-4». Из-за того, что район поиска находился на предельной дальности полета, и для максимального облегчения аппарата подъесаул не взял с собой летчика-наблюдателя. На удалении двадцати верст от линии фронта с высоты в восемьсот метров пилоту открылась грандиозная панорама: почти две австрийские дивизии густыми колоннами направлялись к передовой.

Подлетая к Аннополю, командир авиаотряда понял, что обнаруженная им колонна — лишь часть неприятельского корпуса, спешным маршем выдвигавшегося под Люблин, к правому флангу русских. Разведчика заметили и стали обстреливать с земли. Невзирая на явную опасность, Ткачев несколько раз прошелся над дорогами, забитыми неприятелем. И лишь после того, как несколько пуль пробили крылья его аэроплана, повернул к своим. У Борова Ткачев обнаружил еще одну пехотную бригаду австрийцев, артиллерийские подразделения. Теперь собранные сведения требовалось как можно быстрее доставить в штаб армии.

В районе Красника самолет обстреляли шрапнелью, масляный бак оказался пробитым, из него хлынула густая струя, двигатель могло заклинить в любую секунду. Изогнувшись в немыслимой позе и бросив педали, Ткачев ногами заткнул масляный фонтан, чтобы хоть ненадолго продлить работу мотора — до нейтральной полосы оставались считанные минуты полета…

Оригинальность управления «Ньюпора-4» заключалась в том, что кренение машины здесь достигалось отклонением педалей, а не ручки управления, как на прочих аэропланах. Следовательно, когда Ткачев задрал ноги, чтобы заткнуть пробоину в маслобаке, его аэроплан до соприкосновения с землей оставался без поперечного управления. В подобной ситуации шансы на благополучное завершение полета практически нулевые. И человека, который посадил-таки машину в таких условиях, следует считать не просто очень хорошим пилотом, а летчиком милостью Божьей! Впрочем, Ткачев и был таковым.

…После приземления в расположении русской пехоты подъесаул, несмотря на обваренную горячим маслом ногу, вытребовал себе коня, домчался на нем до ближайшего полевого телефона и передал разведданные в штаб армии. Потом успел раздобыть крестьянскую телегу, вернуться вместе с ней к месту вынужденной посадки, отсоединить с помощью пехоты крылья от корпуса «Ньюпора». И буквально под носом у наступавших австрийцев вывез израненную машину!

Приказом главнокомандующего армиями Юго-Западного фронта № 290 от 24 ноября 1914 года «военный летчик подъесаул Вячеслав Ткачев за то, что проник в тыл неприятельского расположения и, несмотря на огонь противника, повредивший жизненные части аппарата, с исключительной находчивостью, присутствием духа и беззаветным мужеством выполнил возложенную на него задачу, вовремя доставил добытые сведения первостепенной важности, чем способствовал принятию стратегических решений, приведших к одержанию решительного успеха над противником», был — первым среди русских пилотов! — удостоен ордена Св. Георгия 4-й степени.

14 декабря Вячеслава Матвеевича именной телеграммой поздравил с высокой наградой великий князь Александр Михайлович, шефствующий, по повелению царственного родственника, над русской военной авиацией.

А Ткачев продолжал воевать. И вскоре его имя опять было у всех на устах — подъесаул сбил неприятельский самолет, что по тем временам было выдающимся достижением.

Дело в том, что на момент вступления в войну ни один из 236 русских аэропланов не был приспособлен для огневого поражения самолетов противника или наземных целей. Воздушная разведка и доставка донесений — вот единственные задачи, которые, по мнению военного руководства, были способны выполнять эти несовершенные и малонадежные машины. Однако сами пилоты думали совершенно иначе.

«Если бы в 1914 году, — напишет позже в одной из своих книг генерал Ткачев, — мы располагали аэропланами с установленными на них пулеметами, что, кстати, предлагал в свое время сделать Петр Николаевич Нестеров, то наверняка смогли бы создать в воздухе такой заслон противнику, что немцы и носа бы не сунули на нашу территорию».

Но вооружения на самолетах в начале войны не было. И каждый из пилотов изыскивал свои способы ведения воздушного боя. Штабс-капитан Нестеров первым в мире применил воздушный таран, «смертью запечатлев свой подвиг». Подъесаул Ткачев пошел другим путем: в декабре 1914 года он — опять же первым из русских пилотов — сбил немецкого «Альбатроса»… выстрелами из пистолета!

Второй сбитый неприятельский самолет командир XI авиаотряда записал на свой счет в августе 1916-го: опять же огнем из личного оружия ему удалось повредить двигатель двухместного австрийского аэроплана «Авиатик», аппарат сел недалеко от русских окопов и вместе с экипажем был захвачен пехотой.

Летный талант Ткачева был поистине многогранен. Еще несколько раз он проявил себя как разведчик. 4 июля 1915 года именно он вскрыл сосредоточение ударной германской группировки в междуречье Лины и Стыри, а в конце июня 1916-го в результате операции, проведенной на основе разведданных, добытых Ткачевым, русские войска захватили почти 30 тысяч германских военнопленных. Сам пилот за то дело был награжден Георгиевским оружием.

В августе 1916 года Вячеслав Матвеевич сформировал и возглавил первое в русской армии авиационное соединение — 1-ю истребительную авиагруппу, в которую вошли II, IV и XIX авиаотряды. Боевое крещение летчики авиагруппы получили уже в сентябре под Луцком, над которым разгорелись жестокие воздушные схватки. Так, 13 сентября 7 русских истребителей во главе с Ткачевым перехватили группу из 8 немецких бомбардировщиков, пытавшихся прорваться к городу. Завязался бой. Лишившись трех машин, германцы повернули обратно, но наши преследовали их и, потеряв от заградительного огня один истребитель, сбили еще три бомбовоза.

«На Юго-Западном фронте осенью была применена система эскадренных воздушных боев, давшая блестящие результаты, — писал в те дни журнал «Искры». — Ни один вражеский самолет не мог проникнуть в воздушное пространство над нашими войсками в районе Луцка, а наши летчики летали на разведку и бомбардировку довольно успешно». И это действительно так. Достаточно будет сказать, что соотношение сбитых германских и русских самолетов на Юго-Западном фронте в августе-декабре 1916 года было 4:1.

В годы Первой мировой войны Вячеслав Матвеевич зарекомендовал себя не только храбрым, умелым летчиком, но отличным командиром-организатором и теоретиком применения истребительной авиации: осенью 1917 года выходит его книга «Тактика воздушного боя» — первый научный труд в России по данной тематике.

 

К этому времени полковник Ткачев стал, без всякого преувеличения, авиатором с мировым именем: пройдя должности командира авиадивизиона и инспектора авиации Юго-Западного фронта, он 6 июня 1917 года был назначен начальником Полевого управления авиации и воздухоплавания при штабе Верховного главнокомандующего. По сути — главкомом военной авиации России.

Над которой, увы, уже сгущались тучи Гражданской войны…

 

В белой авиации

 

Известие об октябрьском перевороте застало полковника Ткачева в расположении Ставки. 19 ноября 1917 года он узнал о предстоящем прибытии из Петрограда красногвардейцев во главе с новым Верховным главнокомандующим прапорщиком Крыленко. Не дожидаясь начала маскарада и вполне резонно опасаясь за свою жизнь, поскольку никогда не скрывал монархических взглядов и убеждений, полковник написал рапорт об отставке и на следующий день, не дожидаясь ответа, уехал на фронт. В оставленной записке он писал: «Ломать своими руками то, в создании чего с таким трудом и риском сам участвовал, я не могу. Теперь осталась лишь одна забота — возможно больше сохранить из того, что мы имеем. Я уезжаю туда, где будут формироваться те здоровые силы, которые должны спасти нашу Родину».

Путь Ткачева лежал на Кубань, где, как он справедливо рассчитывал, красные встретят вооруженное сопротивление. Дважды полковника задерживали, дважды он бежал из-под ареста. И в начале 1918 года появился в родных местах, где рядовым бойцом вступил в партизанский отряд казачьего полковника Кузнецова и участвовал в нескольких боях против войск Северо-Кавказской советской республики.

В одной из таких стычек подразделение, в котором сражался Ткачев, прикрывало переправу основных сил через Лабу, было отрезано от своих и практически в полном составе уничтожено красными. Вячеслав Матвеевич оказался в числе тех, кто был взят в плен. С марта 1918-го он находился в майкопской тюрьме. И лишь в начале сентября, когда большевики были выбиты из города, смог предложить свои услуги штабу Добровольческой армии.

Генералу Деникину не надо было объяснять, кто такой полковник Ткачев. Но поскольку своей авиации у «добровольцев» не было, Вячеслава Ткачева, наделив всеми полномочиями, отправили с «особой миссией» на Украину, к гетману Скоропадскому.

История умалчивает обо всех подробностях этой поездки, но сразу после возвращения Ткачев приступает к формированию 1-го Кубанского авиаотряда, в который вскоре привозят 8 самолетов. А это была уже сила, которая очень быстро проявила себя в боях под Царицыном. Там же Вячеслав Ткачев, лично вылетавший на разведку и бомбометание, был ранен, но довольно быстро вернулся в строй.

Весной 1919 года кубанский авиаотряд был переброшен для поддержки Кавказской Добровольческой армии барона Врангеля и прекрасно показал себя в боях с 10-й армией красных. Петр Николаевич высоко оценил боевые и организаторские качества Ткачева: с 8 мая Вячеслав Матвеевич, кроме родного 1-го Кубанского, командует 4-м Добровольческим, 4-м Донским авиаотрядами, 47-м авиадивизионом, состоявшим из английских летчиков. 19 мая ему присваивают звание генерал-майора авиации.

И это — тоже уникальное событие, так как до этого момента все русские генералы, имевшие отношение к авиации или авиастроению, числились «по другим ведомствам». Например, тот же Ткачев до войскового старшины проходил по штату казачьих войск, а потом высочайшим указом был «переведен в подполковники и зачислен по инженерным войскам».

В апреле 1920 года он назначается начальником авиации Вооруженных сил Юга России. И остается на этом посту до окончания Гражданской войны, продолжая вместе с тем практически до эвакуации врангелевской армии из Крыма поднимать в воздух свой самолет и участвовать в воздушных боях.

Нельзя не упомянуть о воздушном поединке, который произошел недалеко от Мелитополя в начале лета 1920 года. Тогда случай свел в воздухе генерала Ткачева и начальника авиации Южного фронта красных Петра Межераупа. Единственный за всю историю мировой авиации бой, в котором сошлись начальники авиасоединений двух фронтов, продолжался 40 минут и закончился рыцарской ничьей: самолет Ткачева получил 5 пробоин, Межераупа — 7, но обе машины благополучно вернулись на свои аэродромы.

Впрочем, на Гражданской, как и на Первой мировой, заслуги Вячеслава Матвеевича не ограничивались лишь проявлением личного мужества и пилотажного мастерства. Верхом его теоретической и практической деятельности именно как крупного авиационного военачальника стал разгром в Северной Таврии летом 1920 года конной группы Дмитрия Жлобы, насчитывавшей почти 3000 сабель. Крупных кавалерийских сил у Врангеля, бросившего всю свою конницу на Донбасс, там не было. И если бы не самолеты Ткачева… Так что есть все основания утверждать, что именно в те дни с подачи Ткачева родилась русская штурмовая авиация и были впервые апробированы приемы взаимодействия авиационных подразделений с бронеотрядами. Неудивительно, что за те бои 22 июня 1920 года Вячеслав Матвеевич был удостоен сразу двух орденов: Св. Николая Чудотворца 2-й степени, который он получил одним из первых в Белой армии, и Военного ордена Британской империи.

 

Междоусобная война для него закончилась 15 ноября 1920 года, когда последний начальник авиации русской армии на одном из последних пароходов покинул Крым и отправился в эмиграцию.

 

Никогда против Родины

 

Из Турции Ткачев перебрался в Сербию, где обосновалось немало воинских частей и органов управления русской армии. Поскольку формально она не распускалась, служба и карьера Вячеслава Матвеевича продолжались: в 1922 году он становится генерал-лейтенантом, а в 1927-м — первым и единственным русским генералом от авиации.

Все это время он предпринимает неимоверные усилия для сохранения подобия русских авиационных подразделений. Но… С окончательным развалом русской армии как военной и политической организации Ткачев переходит на службу в инспекцию авиации Королевства СХС (сербов, хорватов и словенцев – будущей Югославии). Прощаясь со своими учениками и боевыми соратниками, Вячеслав Матвеевич произносит знаменательную фразу: «Авиаторы без дела никогда не останутся, но имейте в виду: мы должны поступить в авиацию такого государства, которое никогда не будет воевать с нашей Родиной!».

Одновременно со службой генерал активно работает в русских эмигрантских организациях, проявляя большую заботу по устройству русских летчиков. Выйдя в отставку в 1934 году, он поселился в Нови Саде, преподавал в русской мужской гимназии. Здесь же основал ячейку русского Сокольского общества и стал ее первым старостой, а с 1938 по 1941-й еще и редактировал журнал «Пути русского сокольства» — печатного органа «Союза русских соколов в Югославии».

После того как Югославия была оккупирована гитлеровцами, с Ткачевым, как и с другими русскими генералами с мировым именем, начали профессионально работать спецслужбы Третьего рейха, мягко, но настойчиво склоняя к военному и политическому сотрудничеству. На какое-то время генерал поддался уговорам: написал пару воззваний к формируемым казачьим частям Русского корпуса, несколько месяцев преподавал тактику ВВС на открытых в Белграде ведомством Гиммлера Высших военно-научных курсах, где готовились офицерские кадры для воинских формирований из русских эмигрантов и советских военнопленных, изъявивших желание сражаться с советской властью.

Но уже к лету 1942 года Вячеслав Матвеевич не только прерывает все контакты с фашистами, но и демонстративно пренебрегает всеми эмигрантскими организациями, сотрудничающими с ними. В своем дневнике он записывает в это время: «Немало разочарований пришлость мне пережить в стане противников Советской России. Я не нашел того, что ожидал. Но жребий был брошен. Впитав в себя с детства дух дисциплины, я подчинился власти на Юге России и добросовестно исполнял все даваемые мне поручения. Таким образом, не шкурные соображения, не политические убеждения, а только лишь чувство патриотизма толкнуло меня еще в 1917 году на антисоветский путь. А в результате я 24 года, тоскуя по Родине, прожил эмигрантом».

Два года он прожил практически в полном забвении. Когда в октябре 1944-го к Белграду подходили советские войска, друзья предлагали Вячеславу Матвеевичу эвакуироваться. Ткачев наотрез отказался, очевидно, решив для себя: пусть лучше расстреляют на Родине, чем дальше прозябать на чужбине…

Его арестовали 20 октября сотрудники Смерша 3-го Украинского фронта. Генерал был отправлен в Москву, где 4 августа 1945 года по приговору военного трибунала осужден на 10 лет «за борьбу против Советской власти в годы Гражданской войны». Его жену в СССР депортировать не стали, и через несколько лет после войны она оказалась под Парижем в доме престарелых.

А Вячеслав Матвеевич вышел на свободу лишь в феврале 1955-го. Он был лишен права жительства в больших городах, потому вернулся на Кубань. Поселился в Краснодаре, устроился на работу — в артель инвалидов-переплетчиков с зарплатой 27 рублей 60 копеек в месяц. Подрабатывал тем, что писал заметки по истории авиации в местные газеты. Потом написал книгу «Русский сокол» — о своем друге детства и боевом соратнике Петре Нестерове. Книгу напечатали, и окрыленный Ткачев засел за вторую — «Крылья России» (История русской военной авиации 1914–1917 гг.).

Работа над рукописью оборвалась вместе с жизнью: 25 марта 1965 года этого удивительного человека, на долю которого выпало столько испытаний, не стало…

Вячеслав Матвеевич Ткачев был похоронен на Славянском кладбище Краснодара. Долгие годы место его упокоения, как и само имя, находилось в полном забвении. Лишь к 110-летию со дня рождения первого генерала русской авиации на доме № 82 по улице Шаумяна, где он жил последние годы, была открыта мемориальная доска: под гул проносящихся в небе самолетов пилотажной группы «Стрижи» церемонию провел тогдашний главком ВВС России генерал Петр Дейнекин.

 

Игорь СОФРОНОВ
Фото из архива автора