СКИНЬ "ЭЛИТКУ" С ПЬЕДЕСТАЛА: ВРЕМЯ ОЧИЩЕНИЯ ДАЁТ НАМ ВОЗМОЖНОСТЬ ОБРЕСТИ СЕБЯ

ФОТО: GOLUBOVY / SHUTTERSTOCK.COM

Даже в условиях специальной военной операции и неизбежных в данном случае информационных ограничений Россия остаётся куда более свободной, чем многие западные страны. У нас не требуют от скрипачей перед началом концерта выступать с политическими заявлениями, у нас не интересуются мировоззрением актёров перед тем как они выйдут на сцену, у нас не запрещают выступления спортсменов, если те недостаточно восторженно относятся к каким-либо действиям государства.

Дом не перестаёт быть родным, даже если ты его покидаешь

Возможно, плохо, что не требуют, напрасно не интересуются и зря не запрещают, но факт есть факт, – отметила Анна Шафран. – Мы живём в таких условиях уже тридцать с лишним лет и привыкли. Да и в советское время было немало популярных деятелей культуры, которые весьма комфортно существовали с фигой в кармане того или иного размера.

Про эту фигу все отлично знали, но никто им не запрещал выступать и гастролировать. А ещё были те, кто, даже покинув страну, принципиально отказывался присоединяться к кампании шельмования всего русского, которой Запад занимается с небольшими перерывами все последние столетия. Скажем, таким был нобелевский лауреат Иосиф Бродский:

Независимо от того, каким образом ты его покидаешь, дом не перестаёт быть родным. Как бы ты в нём – хорошо или плохо – ни жил. И я совершенно не понимаю, почему от меня ждут, а иные даже требуют, чтобы я мазал его ворота дёгтем. Россия – это мой дом, я прожил в нём всю свою жизнь, и всем, что имею за душой, я обязан ей и её народу.

Эти слова Бродский написал вскоре после эмиграции в 1972 году. И, конечно, его примеру стоило бы последовать всем тем, кто до недавнего времени активно критиковал нашу страну и наш народ изнутри за наш государственный счёт, а теперь уехал и от критики перешёл к грязной ругани.

Стоило бы, но не следуют. Чего-то им не хватает, чтобы уподобиться Иосифу Александровичу, – то ли ума, то ли чести, то ли совести.

Списки запрещённых деятелей культуры у нас не составляются, – напомнила Анна Шафран. – Но я не уверена, что те, кто сейчас в Лондоне, Стамбуле и Риге изо всех сил желает нашим воинам поражения, а бандеровцам победы, смогут в будущем продать много билетов на свои выступления в России. Или широта мысли и долготерпение русского народа таковы, что и это однозначное предательство им будет прощено? 

Об этом в эфире "Первого русского" ведущая Анна Шафран беседовала с заслуженным артистом России Алексеем Весёлкиным.

СКРИНШОТ: ЦАРЬГРАД.

Этих людей исправить уже нельзя

Анна Шафран: Вас удивляет, что те, кто ещё недавно изображал из себя лишь оппозиционеров, теперь выступают с откровенно предательскими репликами и русофобскими заявлениями?

Алексей Весёлкин: Я подлинный патриот, но сейчас ощущаю себя в каком-то подвешенном состоянии и не совсем понял последние новости. Мы что, приостанавливаем военные действия на киевском направлении?

– Да, это действительно новость, которая несколько поколебала уверенность многих в происходящем. Понятно, что не может быть бо́льшего разочарования для тех людей, которые наконец поверили в возрождение нашей страны, в долгожданное избавление от компрадорской элиты, тормозившей развитие нашей страны все последние годы, которая прямо работала на развал нашей страны, чем такая внезапная остановка. Очень хочется надеяться, что это какая-то промежуточная остановка на пути.

– Или какая-то тактическая задумка. Последнее время мы живём совершенно космической надеждой на то, что происходят потрясающие процессы. И такие новости могут обесточить многих людей, заставив их думать о каком-то полупредательстве.

– Военные аналитики и эксперты сейчас говорят о том, что это, возможно, делается для того, чтобы добить сильную группировку ВСУ, сосредоточенную в Донбассе, направить туда все основные усилия с тем, чтобы окончательно и бесповоротно решить вопрос. Но мы, конечно, со своей стороны выражаем надежду на то, что изначально заявленные цели по денацификации и демилитаризации Украины будут достигнуты. 

Давайте мы будем всё-таки придерживаться этой генеральной линии и смотреть с надеждой в будущее.

– Если говорить о тех людях, с которых вы начали беседу, о так называемых культурных деятелях, то их поведение у меня не вызвало удивления, там уже исправить ничего нельзя. Мы видим, как они быстро успели от мягкой оппозиции перейти к радикальным формам протеста – и в поведении, и в лексике.

Мне кажется, что это можно сравнить с вампиризмом. Днём они спят, висят где-то вверх ногами, как летучие мыши, а ночью просыпаются и начинают кровососить. Если у них природа такая, как её изменить?

– Довольно точная аналогия у вас получилась.

– Да, я об этом думал и понимаю: всё, что они делали раньше, было камуфляжем. А нутро-то у них упырское, поэтому они занимают такую удобную для себя позицию: до какого-то момента и "кровь" получать, то есть большие деньги за выступления, и "размножаться" в СМИ. При этом продолжать ненавидеть страну, в которой живут.

И ведь они не просто ненавидят Россию. Их выкручивает всех, как тех бесов, которые в храм рискнули бы зайти.

– То есть всё дело в том, что эти люди всегда испытывали ненависть к стране, в которой живут, и в культуре, к которой они принадлежат?

– Конечно. Ведь оппозиция, в моём понимании, должна добиваться чего-то хорошего для страны. Может быть, какие-то свои пути для достижения этого хорошего.

Здесь же речь идёт о том, чтобы сделать всё только хуже, такое глубинное предательство, какое было у декабристов.

Пока одни жертвуют жизнями, другие "вампирят"

– Я сейчас и осмысливаю то, что вы говорите, и испытываю те чувства, о которых мы говорили в самом начале беседы. Я успокаиваю себя тем, что мы находимся на пути подлинного возрождения, и на этом пути не может не быть искушений.

Я хочу напомнить, что спецоперация по денацификации и демилитаризации Украины началась в день памяти святого праведного Фёдора Ушакова, нашего великого адмирала, который не проиграл ни одного сражения. Вспомним, что написано на свитке, на иконе на свитке, который он держит: "Не печальтесь, сии грозные бури обернутся к славе России". 

Таких случайных совпадений нет у Господа Бога, это, конечно, промысел, что так началось. И это тот знак, про который мы должны вспоминать в такие трудные моменты, когда получаем такого рода новости. 

Например, о приостановке наступления по киевскому, черниговскому направлению, о возможности переговоров мирных. И ещё один момент, который мы тоже должны помнить, тот факт, что закровоточила и замироточила донецкая икона Божьей матери "Умягчение злых сердец", которая в этот момент находилась в главном храме Вооружённых сил РФ. Ведь Господь такие знаки посылает, очень серьёзные знаки, в дни больших трудностей, для того, чтобы укреплять народ.

– Мы все желали нашим воинам стойкости, а тут, оказывается, вот сколько фронтов. Есть физический фронт, где мужчины сражаются за правду.

АЛЕКСЕЙ ВЕСЁЛКИН. ФОТО: ЦАРЬГРАД

– А когда мужчины сражаются за правду, не жалея живота своего и за други своя и жертвуя своим жизнями ради этого, то мы не можем не довести до конца начатое. Иначе зачем?

– В этом-то и дело. Пока они так жертвуют жизнями, здесь мы видим другой фронт с довольно изощрёнными событиями. На полях сражений понятно, где находится враг и куда надо нацелить пушки.

А тут мы видим другой фронт – метафизический. И расположен он в мирной плоскости.

– И этот фронт, это противостояние разворачивается на гораздо более глубоком уровне, а началось это всё не сегодня, реальная борьба добра со злом идёт уже несколько десятилетий. Просто в 2020 году борьба перешла в активную фазу. Это очередная попытка сатаны одержать победу над Богом. Мы должны сейчас пятками тормозить, если нам предлагают что-то неприемлемое. И прилагать все усилия для того, чтобы восторжествовала правда, справедливость и добро. И мы будем идти по этому пути.

Мы начали отвечать на экономические санкции требованием платить за газ рублями. Это очень мощный шаг, конечно, это конец Вашингтонского консенсуса, начало дедолларизации в мире. 

А нужны ли нам ответные санкции в культурном плане? Ведь мы знаем, что все проекты, хоть как-то связанные с Россией, исключили из числа номинантов на телепремию "Эмми". При этом у нас по-прежнему никаких ограничений ни на что не существует. Весь западный "культурный продукт" у нас продолжает широко шагать по культурному информационному полю, за исключением тех, которые сами ввели против нас санкции. Как вы считаете, в культурном плане мы как-то должны отвечать?

– Во-первых, хорошо, что нас отлучили от многого западного, раз уж мы сами никак не могли оттуда вылезти, раз уж мужества на это у нас не хватило – из того же Евровидения и прочих аналогичных проектов. Вот бесы нас оттуда и вытолкнули. Так что нам надо какие-то выводы сделать из этого.

– А это в буквальном смысле слова, они же каминг-аут совершили в прошлом году, как будто был дан сигнал: все выходим из тени.

– Конечно. Поэтому этот процесс хорош сам по себе. Поэтому, чем больше нас будут исключать везде, включая спорт, который сам по себе уже стал шоу-бизнесом и продолжением всего этого ада, тем шире для нас откроется окно возможностей.

То есть нам надо перенести себя на другую почву и уже на ней давать собственные всходы. Потому что на том распаханном "кладбище", где Дракула живёт, сделать ничего хорошего просто невозможно. Да и лишние мы там.

Мы уходим с заражённых площадок – на отравленной почве ничего не взрастает

– Как вы красиво говорите и как я с вами согласна. Это ведь очень точно, всё оно так и есть. Невозможно на отравленной почве что-то сделать доброе.

– Невозможно. А на примере спорта я скажу, что мы можем заниматься тут новыми спортивными проектами – есть ведь Африка, Азия. И мы можем объединить весь спортивный свет.

То же самое касается и культуры. Мы уходим с заражённых площадок. Как правильно говорил Карен Шахназаров, нам некуда там свои фильмы вставлять, потому что мы потом обязаны прокатывать у себя их фильмы. А сейчас нам нечего их прокатывать. И чего переживать?

Надо просто смотреть на это всё, как на бизнес. И это действительно ведь бизнес. А мы сейчас можем начать создавать своё собственное новое кино. Такой шанс мало кому выпадает – создавать новое на неиспорченной почве.

– Самое главное, что люди этого хотят. Как они готовы к этому, даже претерпев какие-то лишения. Мы действительно переживаем сейчас уникальный исторический момент. Да пропади всё пропадом, гори синем пламенем, не нужен нам этот бизнес, мы переживём без каких-то благ.

– Я перевёл бы вашу эту эмоцию очень яркую в позитив. Не пропади всё пропадом – а слава тебе, Господи, всё горит. Горит вот это "Сияющий град на холме", и вся эта плёнка горит, вот эти горы, миллионы километров Голливуда. Всё горит. Лопается, а чертовщина уходит.

Дерево-то, оно обогревает, когда горит, а горящая пластмасса только отравляет. Вот ты нагрел воду, сходил в баню, там квас выпил. А после этого надышался дымом от горящей плёнки, дураком стал. Или фильм посмотрел и тоже дураком стал. То есть ещё на один шаг ближе к идиотству.

Сейчас ключ находится в наших руках. Если мы не будем дурака валять, то у нас окно возможностей невероятное.

– Ведь мы же хотим построить что-то доброе, разумное, вечное. Невозможно построить это новое прежними возможностями, прежними силами, которые всю дорогу предыдущую работали на разрушение, на разложение и так далее. Сейчас побежали наши некультурные недеятели – Урганты, Собчак, Пугачёва, Галкин и так далее. Чулпан Хаматова, кстати, тоже проявилась.

– История с Чулпан для меня не стала новостью, потому что я её знаю давно и по-другому. Она воспитанница Алексея Бородина, я внимательно смотрел за ней с тех пор, как она студенткой в массовке играла.

У нас потрясающая позиция: перед нами чистый холст

– Наши зрители увидят имена этих людей. Царьград решил позаботиться о нашем будущем. На тот случай, если вдруг кто-то из них захочет вернуться обратно в Россию, мы решили сделать такой как бы "омут памяти", куда внести всех, кто отметился на этой ниве. Чтобы, когда они захотят переобуться в очередной раз, мы могли зайти и проверить, есть они в этом списке или нет. И напомним тогда, что предательство родины имело место быть. Всех запишем и всех запомним.

– Ну это правильно. Потому что если мы определяемся как носители добра и света, тут все способы борьбы в этой войне, святой такой, могут работать, весь инструмент, абсолютно.

И эти люди – не такие уж для нас культурные потери. Вот людей этих нет, а в культурном пространстве ничего не изменилось в основе своей, потому что русское культурное пространство очень глубокое, и оно зиждется не на этих именах. А это просто витрина, некий такой интерфейс современный, что-то нарисованное, эрзац какой-то.

Но глубина-то находится в других примерах абсолютно. В великой русской литературе XIX века, начиная от Александра Пушкина, Фёдора Достоевского, от русского театра. Это то, что буквально выросло из наших корней.

А всё, что сейчас смыто, это были логотипы. Теперь их нет. Поэтому для русской культуры потерь, на мой взгляд, тоже нет никаких. Зато есть обретение чистого-чистого холста. Малевич в своё время, когда понял, что искусство разрушается, и создал свой пустой холст.

Вот у нас сейчас потрясающая позиция, холст мы расчистили. Мы убрали лишнее и можем заново творить вообще всё что угодно. Основываясь на своём понимании, традициях, накопленной силы, и самое главное, диком желании расписаться своей подписью.

Последняя картина, которую я видел и которая меня приводит в невероятный восторг, это когда наши ребята в Мариуполе с чеченцами. Вот это настоящее военное мужское братство, почти иконописное. Сразу вопрос о том, в какой религиозной парадигме мы живём, сам по себе отпадает, потому что мы выходим ещё выше, в абсолют, грубо говоря.

Завершая программу, Анна Шафран ещё раз процитировала русского поэта Иосифа Бродского:  

Россия – великая страна, и все её пороки и добродетели величию этому более или менее пропорциональны. В любом случае, размер их таков, что индивидуальная реакция адекватной быть не может.

Сейчас враги заняты тем, что активно выдумывают страшнейшие пороки и полностью отменяют любые добродетели России и русского народа в целом. Если это не нацизм, то что же тогда нацизм? Наша идеология другая. Наш культурный код другой. Мы созидаем и освобождаем, а не разрушаем и отменяем. Поэтому нам с ними очень сложно договориться. И поэтому наша победа неизбежна.