Российский кинопрокат захватил историко-фэнтезийный треш про подменённого Петра Великого, снятый американцами для китайцев. При чём тут англичане?
Холмогоров Егор
Фильм «Тайна печати дракона», захвативший лидерство в российском кинопрокате на прошлых выходных, сам по себе представляет некоторую тайну.
Сиквел нашумевшего в 2014 году «Вия» оказался самым дорогим продуктом российского кинематографа — на него потратили 50 миллионов долларов, немыслимую для наших кинобюджетов сумму. Впрочем — российского ли? Сопродюсерами картины выступили и китаец Джеки Чан, и американец Арнольд Шварценеггер, сыгравшие в ней немаленькие роли. В эпизодах снялись Тайвин Ланнистер — Чарльз Дэнс и незабываемый Рутгер Хауэр, для которого эта роль оказалась одной из последних.
О. Степченко. Фото: АГН Москва/Globallookpress
При таком количестве нянек режиссёру Олегу Степченко просто негде было оступиться — он и не оступился. «Тайна печати дракона» — это добротный комедийный экшен, недотягивающий, конечно, до «Пиратов Карибского моря», но вполне способный посоперничать с другим боевиком о китайско-европейской дружбе — «Великой стеной» с Мэттом Дэймоном. Впечатление, правда, остаются смешанные, как если бы гений советского сказочного эпоса Александр Птушко взялся снимать фильм по сценарию нынешних стёбных «богатырей», но фильм по-хорошему удивляет. Входя в зал, ожидаешь, разумеется, дешёвого и топорного треша, а потом раз за разом приятно разочаровываешься.
Снято дорого, весело, красиво, с интересными придумками и в атмосфере своего рода стимпанка начала XVIII века, мол, вся китайская магия — это на самом деле наука: тут и управление электричеством до Франклина, и паровые машины, и разгон демонстраций с помощью звуковых машин. Фильм в целом очень стильный, и есть невероятно красивые сцены, вроде провода корабля через скалы.
Действие вертится вокруг чайной торговли Китая, захваченной в свои руки нечестивой ведьмой, которая превратила ресницы дракона в источник золота для себя и дурачит народ фокусами в стиле стимпанк (четвёрка ее прислужников-монстров, пользующихся паром, молниями, оглушающим звуком и бронёй, — лучшее изобретение этой ленты). Подлинные попечители дракона разосланы по тюрьмам Москвы и Лондона, причём в лондонском Тауэре Мастер (Джеки Чан) томится в одной камере, на одной цепи с подменённым царём Петром I под охраной начальника тюрьмы Хука (Шварценеггер). Что из всего этого выйдет, зритель увидит сам.
Однако тайной является ответ на вопрос — для какой зрительской аудитории всё это действо снято? Чтобы фильм окупился, он должен собрать по меньшей мере 100 миллионов долларов. В России это нереально, такого объёма кинорынка здесь попросту нет. Хорошо, если соберёт 10. На китайском рынке лента, прокатываемая в стране с середины августа, тоже не зашла — её в Поднебесной серьёзно притормозила китайская цензура, по сути, сорвавшая старт картины. На Западе, где драка Арнольда Шварценеггера и Джеки Чана не лишена была некоторых финансовых перспектив, сколько-нибудь значительного проката не обещано.
А. Шварценеггер. Фото: Armando Gallo/Globallookpress
Так кто же будет окупать дорогостоящего «Вия-2»? Возникает ощущение, что такая задача просто и не ставилась. Эта лента не столько коммерческий боевик, сколько зашифрованное геополитическое послание. Китайцы любят такие форматы. Несколько лет назад шумно обсуждалась картина канадского художника китайского происхождения Лю И «Игра в маджонг», представлявшая собой геополитическую шараду.
Четыре разной степени обнажённости девушки играют в старинную китайскую игру. Полностью одетая богатая и сильная Америка сталкивается с почти раздетой и расслабленной Россией, которая, казалось бы, безучастно опрокинулась навзничь, но на деле она ногой мешает Америке встать, а под столом тайком обменивается фишками с татуированной полуодетой девушкой (у которой одежды всё-таки больше, и она в любой момент может её накинуть), символизирующей Китай. В стороне сидит Япония, понимающая, что игра идёт мимо неё. А в комнату заходит агрессивная девушка в красном топике — Корея, в одной руке у нее подарки (Юг), а в другой — нож (Север).
«Тайна печати дракона» представляет собой такую же «Игру в маджонг», только в киноверсии — зашифрованное геополитическое послание, адресованное прежде всего китайской аудитории. Ключевая сцена — эпизод, когда русский царь и китайский мастер, скованные одной цепью, вместе бегут из англосаксонской тюрьмы — Тауэра. Тут всё настолько прозрачно, что даже до российского зрителя эта шарада, наверное, дойдёт. Россия и Китай пытаются вместе бежать из тюрьмы глобального миропорядка, контролируемого англосаксонской империей. При этом Европе оттуда уже не убежать — третий узник в старинных галантных кружевах умирает, так и не увидев свободы.
Джеки Чан. Фото: TPG/Globallookpress
Совершенно символичным, особенно в 2019 году, оказывается и поединок мастера кунг-фу Джеки Чана с начальником тюрьмы Арнольдом Шварценеггером. Это же прямо-таки наглядная метафора торговой войны с Китаем США, ведомых республиканцем Трампом (Шварц хоть Трампу и не союзник, но тоже известный политик-республиканец). В итоге Китай оказывается до времени удержан в глобалистской тюрьме, пожертвовав собой ради освобождения России, представленной Петром I, который должен исполнить важную геополитическую миссию — пробудить древние силы традиции (дракона), что покончат со сверхэксплуатацией Китая меняющей лица ведьмой ради получения заморского золота.
Тут, пожалуй, и состоит причина, по которой фильм столкнулся в Китае с серьёзными трудностями. Его метафоричность слишком глубоко задевает внутриполитические китайские вопросы. А что, если в ЦК КПК подумают, что под правящей ради золота ведьмы, обманывающей народ чудесами, которые на деле являются технологическими разработками, имеют в виду как раз их? И не проассоциируются ли тогда народные выступления в фильме с протестами в Гонконге? Хотя сам Джеки Чан как раз возглавил ряды охранителей, категорически осуждающих любые выходки протестующих против КНР, в частности сожжение государственного флага.
Россия в этом смысле страна гораздо менее нервная, поэтому основная идея русской части фильма, скорее всего, будет принята на ура. Все западнические реформы в России, начиная от бритья бород и заканчивая запретом обывателям справлять нужду «сидя орлом», проводит самозванец, которого подсунули англичане, правящий при помощи коррупционера и охальника Алексашки Меншикова. Народ в темницах ропщет — продали Россию иноземцам. Подлинный же, природный русский царь Пётр Алексеевич томится в лондонском Тауэре под именем Железная маска. И только его спасение подарит надежду и несчастной России, ну и Китаю заодно, коль скоро он берётся быть посредником в важной и ответственной миссии.
Смысл политической шарады опять же совершенно ясен и нареканий не вызывает. Всё российское карикатурное западничество — это самозванчество. Россия нуждается в обретении собственной идентичности и «истинного царя», и от этого и Китай, и здравые силы Запада получат одну лишь выгоду.
Есть и ещё несколько геополитических шуток, столь же понятных и симпатичных. Украина называется исключительно Малороссией, и сообщается, что под влиянием страшного Вия (того самого, которого нам показывали в 2014 году) казаки превращаются в жутких существ. Не поспоришь. Теперь, впрочем, казаки стали нормальными и под командой природного русского царя спасают Китай.
Фото: Ingo Schulz/Globallookpress
Единственная странная оплошность сценаристов во всём этом геополитическом коде — не знаю уж, намеренная или нет, — такова: Пётр приплывает в Китай морем, преодолев опасные шторма, а вот идею сухопутного Великого чайного пути из Китая в Россию высказывает исключительно злая ведьма. А ведь изначально в России фильм подавался как сказочное изображение возникновения Великого чайного пути. Этот путь возник действительно при Петре Великом, когда Россия начала отправлять по нему в Сибирь чайные караваны, которые сперва были только казёнными, потом к ним прибавились частные, а со времён Екатерины II чайная торговля полностью перешла в частные руки. Её центром была слобода Кяхта на границе России и Монголии (тогда вассальной маньчжурской империи Цин, правившей Китаем).
В XVIII и даже до середины XIX столетия, до эпохи опиумных войн, китайская торговля с Западом была очень ограниченной, она велась лишь через порт Гуанчжоу (Кантон). Китаю по большому счёту не нужно было ничего из европейских товаров, все сделки совершались только за звонкую монету, именно поэтому, для того чтобы выровнять платёжный баланс, европейцы стали завозить в Поднебесную индийский опиум, что закончилось столь унизительными для Китая опиумными войнами. А ещё англичане начали создавать собственное чайное производство в Индии.
Но это всё произошло лишь в 1840-х годах, а до того момента Россия была практически монополистом в чаеторговле с Китаем. Русские купцы получали большие барыши за свою уникальную посредническую деятельность и не дураки были нажиться на этом. Так как настой из листьев кипрея и по виду, и по вкусу очень напоминал настоящий китайский чай, им стали в больших количествах бодяжить чайные тюки для иностранцев, да и по России он расходился очень быстро. Проблема приобрела такие масштабы, что в какой-то момент торговля копорским чаем была запрещена на государственном уровне. Сейчас употребление иван-чая возрождается как «настоящая русская традиция», что знатоки истории русской кухни, впрочем, категорически осуждают.
Фото: Museum of London/Globallookpress
Так или иначе, кяхтинская чайная торговля была заметным фактором русской и мировой экономики в XVIII и первой половине XIX века, до насильственного «открытия» англичанами Китая. И в фильме, посвящённом России, Китаю и чаю, как-то не обозначить значение этого пути хотя бы одной фразой из чьих-либо уст, кроме главной злодейки, было большой ошибкой.
И в этом, видимо, главная проблема «Тайны печати дракона». Фильм сделан на языке превращённых в блокбастер геополитических метафор. Однако каково его послание, так до конца, кажется, никто и не понял. Слишком уж многие приложили руку, и каждый тащил в свою сторону. Что России и Китаю надо дружить и что поодиночке мирового зла не победить — это понятно и без слов.
Но заканчивается фильм, к примеру, не русско-китайской идиллией, а китайско-американской. Начальник тюрьмы — сентиментальный и справедливый Хук в исполнении Шварценеггера — очень любит всякие старинные реликвии из истории античности и Средневековья — метафора европейского традиционализма. Он уважает находящегося у него в заточении Мастера, и в итоге между ними завязывается дружба. Очевидно, нам намекают на то, что и между трамповской Америкой и Поднебесной установятся мир и гармония…
Однако показывают эту китайско-американскую идиллию, снятую русским режиссёром, зачем-то русскому зрителю, которому дружба Китая и Америки совершенно не сдалась. Русская же тема убрана, по сути, в дорожку под титры и закончена крайне невнятно, да и вообще по отношению к России эта лента, хоть русофобской её ни разу не назовешь, выглядит не вполне уважительно. Все, включая неподдельного царя Петра, слишком уж в ней комичны.
Кто в итоге оказывается в выигрыше? По большому счёту англичане. Очень хочется разъяснить, что это за лорд Дадли, по одному слову которого освобождают из Тауэра секретных узников. И раз он может выпустить, не он ли и посадил? Настоящее раздолье для конспирологов секты Дмитрия Галковского. Почему этот странный фильм, слишком топорный и абсурдный для блокбастера и слишком хороший и тонкий для треша, сняли по большому счёту американцы для китайцев, а показывают только в России, знают, видимо, тоже только англичане.
Свежие комментарии