Русской женщины о «бреде» от Манижи и российском спорте
Что только не приписывали русской женщине: горящие избы, скачущих коней, трактора, комбайны, корабли, в том числе космические, клетчатые сумки, прялки и спицы, коров и прочий домашний скот, и даже логику, которую так и именовали – женской. И собственно, ко всему вышеперечисленному и не только, русская женщина причастна. И даже к логике. И с кем только из фауны не сравнивали русскую женщину: козы, суки, коровы, слонихи, курвы, стервы, твари, курицы. И с чем только не ассоциировали русскую женщину: я и трактор, я и бык, я и баба и мужик…
Но, что греха таить – да, русская женщина ко многому причастна, во многом участвует, многим занимается, многое творит и вытворяет, о многом думает и многое выдумывает, но вот чего в русской женщине нет и не предвидится, так это маразм-кретинического идиотизма.
Индивидуумы с таким диагнозом, конечно, существуют, но они, как правило, каются на либеральных каналах, сочиняют романы, в которых мечутся стрелки осциллографов, вляпываются в казусы с Кукоцкими или трудятся в либеральных антикоррупционных фондах, ассоциациях и прочих НКО. Но кто сказал, что эти индивидуумы имеют хоть какое-то отношение к русской женщине?
Так и песня, которую собирается исполнять на Евровидении дитя таджикского народа и обладательница российского гражданства Манижа, имеет прямое отношение к индивидуумам и никакого к психически здоровым женщинам – любым, не только русским.
Понимаете, если женщина страдает расстройством личности, то не важна ее национальность. Такая женщина просто психически больной человек и ей бы пролечиться нужно в специализированном заведении. И именно этот аспект – психическое заболевание – демонстрирует и певица, и текст того, что она поет. То есть, это, наверное, реальное переживание человека, находящего в фазе бреда и видений. И, вполне возможно, что у данного текста и автора не существует, это очень похоже на нечто акынное – что вижу, то пою.
Судите сами:
Поле из огня – кто-то жжёт посевы. Одинокая девочка (я ж мала, так мала) стоит на краю поля и ждет, чтобы кто-то подал ей руку и помог перейти горящее поле. Далее, видимо, девочка погружается в исторический экскурс, проводит фактологический анализ и приходит к выводу, что с далекой древности, круглосуточно, все девочки (мы) ждут корабль, очень-очень. Далее делается вывод, что ожидание бесперспективно и нужно встать и идти.
Ждать корабль на краю горящего поля здоровый человек не станет. И если речь о корабле, то это море, а постоянное и непрерывное ожидание корабля девочке навеяно архетипичной романтической прозой А. Грина «Алые паруса». Хотя, если мы примем во внимание генетический код самой Манижи, то воспеваемая ей девочка ждать сутками может верблюда, которого еще именуют кораблем пустыни. Но какой принц должен прискакать на верблюде — нам, к сожалению, не известно.
Так вот, если мы допускаем, что исполнительница песни психически здорова, то должны констатировать, что именно к русской женщине произведение не имеет никакого отношения, поскольку как раз таджикский фольклор – народное творчество – и строится на пении рифмованных строк. Так, например, монументальный таджикский эпос «Гуругли», в устно-песенном исполнении содержит более ста тысяч рифмованных строк.
В случае Манижи, как видим «трава – пониже, дым – пожиже». Ну, хоть она и занимает активную гражданскую позицию и сотрудничает с фондом Чулпан Хаматовой на ниве сбора средств для лечения детей, но все-таки сказитель-фольклорист начинающий, потому не будем строги. И давайте все-таки постараемся понять, куда девочка собралась идти.
Таджикистан и поле – это, вероятнее всего, хлопковое поле, и если такое поле горит – это чудовищно страшно. Реально. Коробочки загораются мгновенно и взрываются, так что девочка, ставшая свидетельницей возгорания, действительно могла от испуга впасть в ступор и понадеяться на принца, оседлавшего верблюда. Поняв, что ждать помощи неоткуда, она приняла решение идти сама, но вместо того, чтобы определиться с тем, куда ей бежать, она выдала утверждение, что почему-то «каждой русской женщине» необходимо знание о том, что «вы достаточно сильны, чтобы пробить стену». Зачем?
Зачем знать и зачем пробивать? И где посреди хлопкового поля взять стену, чтобы её пробить? Вот это никак не поясняется, и данные утверждения сопровождаются выкриками «ха-ха» и «эй-эй». Может быть, таджикская девочка пытается набраться смелости, воображая себя русской женщиной? Вполне, хотя горящая изба – это далеко не горящее поле. Но… если такой образ помогает, то почему бы и нет. Но далее происходит нечто совсем странное.
И в результате мы понимаем это выражение так: «это кто там храбрится?» – спрашивает таджикская девочка. То есть все-таки у девочки есть какой-то невидимый собеседник, иначе понять, о чем речь, совсем не получается. И тут воображение или бред испуганной пожаром девочки (вероятно, защитная реакция психики) «показывает» ей этого невидимого ранее собеседника, вернее собеседницу, и это оказывается красавица. «Ой» – удивляется девочка и констатирует – «красавица». И спрашивает – «Ждешь своего юнца»? Тут, видимо, девочка перекладывает свои ожидания на собеседника, поскольку, тридцатилетняя женщина юнца ждать не может, и раз у нее нет детей, то ожидаемый юнец – не сын.
И дальше девочка — почему-то очень агрессивно — нападает на воображаемую женщину. Ну, это или от Греты все-таки, или девочка приревновала предполагаемого принца на верблюде к воображаемой женщине. Требует от неё, чтобы та похудела, что-то надела покороче, а что-то подлиннее, потом мы узнаем, что то ли женщина, то ли сама девочка росла без отца и кого-то из них заставляли делать то, что они не хотели.
Ну, собственно, воспитание и сводится к тому, чтобы научить человека делать то, что он не хочет, когда это необходимо, если человек живет в социуме. Ну а дальше девочка, видимо, ассоциировавшая себя и воображаемую женщину с каким-то коллективом животных, отказывается от этой ассоциации – «мы с вами не стадо» – и просит «ворон отвалить».
Вороны появляются, как правило, на помойках. И что делает девочка на помойке? И как она там оказалась, если была на горящем хлопковом поле?
В общем, углубляясь в текст «эпоса» от Манижи, все-таки приходится признать, что это скорее компетенция психиатра, нежели кого-то другого. Ну, или как вариант, сделать допуск, что горит не хлопковое поле, а конопляное. Ибо вот что получается: стоящая на краю горящего поля и ждущая, что за ней приедет принц на белом верблюде, девочка, решает не ждать помощи и вместо того, чтобы уходить от опасности, заводит разговор с воображаемым собеседником. Сначала девочка зачем-то настаивает на том, что «каждая русская женщина» должна знать, что обладает силой сумоиста или китайского кунгфуиста и может пробивать стены. Потом в видении девочки появляется образ тридцатилетней женщины, выросшей без отца, и девочка позволяет себе довольно агрессивные высказывания в адрес воображаемой собеседницы, и после этого воображение уносит девочку на помойку, где она требует от ворон «отвалить».
Но и это еще не конец, потому что после выпада в сторону ворон, девочка им же и заявляет:
Вот, собственно, это и будет олицетворять Россию на Евровидении, и представьте только, ей ведь реально могут дать победить. Просто она с этим «таджикским эпосом-бредом с конопляного поля» как раз полностью вписывается в евровидюшный тренд. И самое страшное, что она представляет Россию и для нее может звучать гимн России.
А вот для этих девушек гимн России не прозвучал и не прозвучит. Для них звучит Чайковский, и россияне радуются знаете чему? Тому, что пока в честь российского спорта звучит не «Лебединое Озеро».
Что только не приписывали русской женщине: горящие избы, скачущих коней, трактора, комбайны, корабли, в том числе космические, клетчатые сумки, прялки и спицы, коров и прочий домашний скот, и даже логику, которую так и именовали – женской. И собственно, ко всему вышеперечисленному и не только, русская женщина причастна. И даже к логике. И с кем только из фауны не сравнивали русскую женщину: козы, суки, коровы, слонихи, курвы, стервы, твари, курицы. И с чем только не ассоциировали русскую женщину: я и трактор, я и бык, я и баба и мужик…
Но, что греха таить – да, русская женщина ко многому причастна, во многом участвует, многим занимается, многое творит и вытворяет, о многом думает и многое выдумывает, но вот чего в русской женщине нет и не предвидится, так это маразм-кретинического идиотизма.
Индивидуумы с таким диагнозом, конечно, существуют, но они, как правило, каются на либеральных каналах, сочиняют романы, в которых мечутся стрелки осциллографов, вляпываются в казусы с Кукоцкими или трудятся в либеральных антикоррупционных фондах, ассоциациях и прочих НКО. Но кто сказал, что эти индивидуумы имеют хоть какое-то отношение к русской женщине?
Так и песня, которую собирается исполнять на Евровидении дитя таджикского народа и обладательница российского гражданства Манижа, имеет прямое отношение к индивидуумам и никакого к психически здоровым женщинам – любым, не только русским.
Понимаете, если женщина страдает расстройством личности, то не важна ее национальность. Такая женщина просто психически больной человек и ей бы пролечиться нужно в специализированном заведении. И именно этот аспект – психическое заболевание – демонстрирует и певица, и текст того, что она поет. То есть, это, наверное, реальное переживание человека, находящего в фазе бреда и видений. И, вполне возможно, что у данного текста и автора не существует, это очень похоже на нечто акынное – что вижу, то пою.
Судите сами:
Поле, поле, поле, я ж мала
Поле, поле, поле, так мала
Как пройти по полю из огня?
Как пройти по полю, если ты одна?
(А-а-а) Ждать мне чьей-то ручечки, ручки?
(А-а-а) А кто подаст мне ручку, девочки?
Испокон веков, с ночи до утра, с ночи-ночи
Ждём мы корабля, ждём мы корабля очень-очень
С ночи до утра, ждём мы корабля, ждём мы корабля
А чё ждать? Встала и пошла
Поле из огня – кто-то жжёт посевы. Одинокая девочка (я ж мала, так мала) стоит на краю поля и ждет, чтобы кто-то подал ей руку и помог перейти горящее поле. Далее, видимо, девочка погружается в исторический экскурс, проводит фактологический анализ и приходит к выводу, что с далекой древности, круглосуточно, все девочки (мы) ждут корабль, очень-очень. Далее делается вывод, что ожидание бесперспективно и нужно встать и идти.
Ждать корабль на краю горящего поля здоровый человек не станет. И если речь о корабле, то это море, а постоянное и непрерывное ожидание корабля девочке навеяно архетипичной романтической прозой А. Грина «Алые паруса». Хотя, если мы примем во внимание генетический код самой Манижи, то воспеваемая ей девочка ждать сутками может верблюда, которого еще именуют кораблем пустыни. Но какой принц должен прискакать на верблюде — нам, к сожалению, не известно.
Так вот, если мы допускаем, что исполнительница песни психически здорова, то должны констатировать, что именно к русской женщине произведение не имеет никакого отношения, поскольку как раз таджикский фольклор – народное творчество – и строится на пении рифмованных строк. Так, например, монументальный таджикский эпос «Гуругли», в устно-песенном исполнении содержит более ста тысяч рифмованных строк.
В случае Манижи, как видим «трава – пониже, дым – пожиже». Ну, хоть она и занимает активную гражданскую позицию и сотрудничает с фондом Чулпан Хаматовой на ниве сбора средств для лечения детей, но все-таки сказитель-фольклорист начинающий, потому не будем строги. И давайте все-таки постараемся понять, куда девочка собралась идти.
(Ха-ха) Ха-ха, ха-ха (Ха-ха)А, нет, простите… Никуда девочка не пошла, а в силу каких-то причин решила прочесть нравоучение для воображаемой русской женщины, что опять ставит вопрос о душевном здоровье этой девочки (просто таджикская Грета какая-то). Судите сами: из первого куплета мы смогли понять, что Манижа исполняет что-то из таджикского фольклора. Итак, таджикская девочка стоит на краю горящего поля и ждет принца на белом (чтобы хоть какая-то понятная русским ассоциация появилась) верблюде.
Хэй, хэй
Каждой русской женщине необходимо знать: (Ха, ха)
Вы достаточно сильны, чтобы пробить стену (Эй, эй)
Каждой русской женщине необходимо знать: (Ха, ха)
Вы достаточно сильны, чтобы пробить стену (Эй, эй)
Таджикистан и поле – это, вероятнее всего, хлопковое поле, и если такое поле горит – это чудовищно страшно. Реально. Коробочки загораются мгновенно и взрываются, так что девочка, ставшая свидетельницей возгорания, действительно могла от испуга впасть в ступор и понадеяться на принца, оседлавшего верблюда. Поняв, что ждать помощи неоткуда, она приняла решение идти сама, но вместо того, чтобы определиться с тем, куда ей бежать, она выдала утверждение, что почему-то «каждой русской женщине» необходимо знание о том, что «вы достаточно сильны, чтобы пробить стену». Зачем?
Зачем знать и зачем пробивать? И где посреди хлопкового поля взять стену, чтобы её пробить? Вот это никак не поясняется, и данные утверждения сопровождаются выкриками «ха-ха» и «эй-эй». Может быть, таджикская девочка пытается набраться смелости, воображая себя русской женщиной? Вполне, хотя горящая изба – это далеко не горящее поле. Но… если такой образ помогает, то почему бы и нет. Но далее происходит нечто совсем странное.
Шо там хорохорится? Ой, красавица«Шо там хорохорится?» – это уже суржик. Почему красавица оказалась «Ой»? Возглас «Ой» – это реакция на неожиданность, удивление. «Хорохориться» – храбриться, набраться смелости, держаться вызывающе.
Ждешь своего юнца? Ой, красавица
Тебе уж за 30, алло, где же дети?
Ты в целом красива, но вот, похудеть бы
Надень подлиннее, надень покороче
Росла без отца, делай то, что (Не хочешь)
Ты точно не хочешь? (Не хочешь, а надо)
А, послушайте, правда, мы с вами — не стадо
Вороны, прошу отвалите-е-е
И в результате мы понимаем это выражение так: «это кто там храбрится?» – спрашивает таджикская девочка. То есть все-таки у девочки есть какой-то невидимый собеседник, иначе понять, о чем речь, совсем не получается. И тут воображение или бред испуганной пожаром девочки (вероятно, защитная реакция психики) «показывает» ей этого невидимого ранее собеседника, вернее собеседницу, и это оказывается красавица. «Ой» – удивляется девочка и констатирует – «красавица». И спрашивает – «Ждешь своего юнца»? Тут, видимо, девочка перекладывает свои ожидания на собеседника, поскольку, тридцатилетняя женщина юнца ждать не может, и раз у нее нет детей, то ожидаемый юнец – не сын.
И дальше девочка — почему-то очень агрессивно — нападает на воображаемую женщину. Ну, это или от Греты все-таки, или девочка приревновала предполагаемого принца на верблюде к воображаемой женщине. Требует от неё, чтобы та похудела, что-то надела покороче, а что-то подлиннее, потом мы узнаем, что то ли женщина, то ли сама девочка росла без отца и кого-то из них заставляли делать то, что они не хотели.
Ну, собственно, воспитание и сводится к тому, чтобы научить человека делать то, что он не хочет, когда это необходимо, если человек живет в социуме. Ну а дальше девочка, видимо, ассоциировавшая себя и воображаемую женщину с каким-то коллективом животных, отказывается от этой ассоциации – «мы с вами не стадо» – и просит «ворон отвалить».
Вороны появляются, как правило, на помойках. И что делает девочка на помойке? И как она там оказалась, если была на горящем хлопковом поле?
В общем, углубляясь в текст «эпоса» от Манижи, все-таки приходится признать, что это скорее компетенция психиатра, нежели кого-то другого. Ну, или как вариант, сделать допуск, что горит не хлопковое поле, а конопляное. Ибо вот что получается: стоящая на краю горящего поля и ждущая, что за ней приедет принц на белом верблюде, девочка, решает не ждать помощи и вместо того, чтобы уходить от опасности, заводит разговор с воображаемым собеседником. Сначала девочка зачем-то настаивает на том, что «каждая русская женщина» должна знать, что обладает силой сумоиста или китайского кунгфуиста и может пробивать стены. Потом в видении девочки появляется образ тридцатилетней женщины, выросшей без отца, и девочка позволяет себе довольно агрессивные высказывания в адрес воображаемой собеседницы, и после этого воображение уносит девочку на помойку, где она требует от ворон «отвалить».
Но и это еще не конец, потому что после выпада в сторону ворон, девочка им же и заявляет:
Теперь зарубите себе на носуДевочка выпускает из внимания, что у ворон не нос, а клюв. И, судя по всему, она одушевляет их, и дальше уже продолжает диалог именно с воронами, рассказывая им, что «чертовски любит себя». Потом девочка поведала воронам о том, что выросла без отца, и о том, что ее поломанная семья «не сломала». Ну, судя по тому бреду, о чем и с кем девочка беседует, то она, конечно, себе сильно льстит. Душевное заболевание во всем этом явно проглядывает еще и в том, с каким упорством она навязывает «русской женщине» стенобитные функции. Думаю, это явно какая-то навязчивая идея – идея-фикс, которой Манижа и заканчивает свой эпос.
Я вас не виню, а себя я чертовски люблю
Борются, борются
Все по кругу борются, да не молятся
Сын без отца, дочь без отца
Но сломанной семье не сломать меня, а
(Ха-ха) Ха-ха-ха (Ха-ха)
О-о-о
Каждой русской женщине необходимо знать: (Ха, ха)
Вы достаточно сильны, чтобы пробить стену (Эй, эй)
Каждой русской женщине необходимо знать: (Ха, ха)
Вы достаточно сильны, чтобы пробить стену (Эй)
Эй, Русская женщина (Ха, ха)Уважаемые читатели, наш таджикский товарищ, указал на существенную неточность в этом тексте: в Таджикистане нет верблюдов. Там главное «транспортное» средство — ишак. Но исправлять верблюда на ишака я не стала, просто потому, что на это моего воображения уже не хватает: девочка, стоящая на краю пылающего поля и ждущая принца на ишаке…
Не бойся (Хэй, хэй)
Да, ты достаточно сильна (Ха, ха), ты достаточно сильна (хэй)
Не бойся (Не бойся)
Не бойся (Не бойся)
Не бойся (Не бойся)
Не бойся (Не бойся)
Борются, борются
Все по кругу борются, да не молятся
Сын без отца, дочь без отца
Но сломанной семье не сломать меня, а
(Ха-ха) Ха-хэ
А, а
О-о-о
Оригинал: https://soundtrack.lyrsense.com/eurovision/russian_woman
Copyright: lyrsense.com ©
Вот, собственно, это и будет олицетворять Россию на Евровидении, и представьте только, ей ведь реально могут дать победить. Просто она с этим «таджикским эпосом-бредом с конопляного поля» как раз полностью вписывается в евровидюшный тренд. И самое страшное, что она представляет Россию и для нее может звучать гимн России.
А вот для этих девушек гимн России не прозвучал и не прозвучит. Для них звучит Чайковский, и россияне радуются знаете чему? Тому, что пока в честь российского спорта звучит не «Лебединое Озеро».
Свежие комментарии