Балтийская коса: Россия забыла о важнейшем плацдарме

Призрак бродит по Европе — призрак Третьей мировой.

Более 50 стран накачивают Украину самым современным оружием.

В контексте этого нам нужно кардинально пересмотреть свое отношение ко всем оборонительным рубежам на границе с Европой. В том числе — и к тем, о которых мы давно забыли. Или на которые давно махнули рукой.

И один из таких рубежей — Балтийская коса.

В отличие от широко известной в туристической среде Куршской косы, у неё нет сухопутного соединения с Калининградской областью. Коса отделена от города Балтийск проливом, и тянется на километры. Она пересекает территорию Польши и соединяется с её сухопутной частью. А самая большая достопримечательность этого места — форт «Западный», где эсэсовцы бились насмерть с нашими частями в 1945-ом.

Первое, что бросается в глаза на косе — большие ангары для самолетов. Они видны и с материка. Некогда у немцев здесь был большой военный аэродром. Поэтому часть косы со стороны залива имеет много дорог из плит. Вдоль дороги — небольшие холмики. Это бывшие маленькие ангары для самолетов. Но есть и ангары и побольше. Правда, сейчас их содержимое разрушено. Сохранились только несущие конструкции, на которых держится крыша. Крыша на ангарах в форме купола уцелела, плоская же обвалилась.

Сегодня на Балтийской косе отдыхают в основном дикие туристы. Ставят палатки, разжигают костры. Нужду справляют в старых прусских бункерах. А там на стенах висят фотографии наших бойцов, который штурмовали этот район…

Раньше здесь стояла наша воинская часть. Был порядок. Но в 1995 году армия ушла, и начался бардак. Что-то растащили, что-то со временем пришло в упадок. Возят экскурсии, чтобы рассказать, как было раньше…

На косе сохранилось много немецких укреплений береговой обороны. Это присыпанные песком бетонные постройки с амбразурами для стрельбы. Помимо огневых точек, здесь масса переходов, соединяющих стрелковые гнезда, коридоров, всевозможных технических ходов, вентиляции. Иногда, гуляя по дюнам, натыкаешься на огромную бетонную плиту, вырванную стихией и торчащую вертикально вверх. Сейчас подземные коридоры используются для игр на корпоративных выездах местных компаний, что-то типа «кто быстрее пробежит по коридору с фонариком»…

Штурм Балтийской косы хорошо живописал в своих мемуарах «С вождями и без них» политработник Георгий Шахназаров, отец кинорежиссёра Карена Шахназарова:

— Даже заключительный этап войны не стал для нас увеселительной прогулкой, — пишет фронтовик. — Отступая, противник устраивал засады везде, где только можно. Как результат— немалые потери нашей рвущейся вперед армии. Если русский солдат с полным правом может считаться лучшим в мире, то второе место должно быть присуждено солдату немецкому.

Мы начали их выкуривать. По мегафону многократно предлагали сдаться, обещая сохранить жизнь. Но те держались нескольких дней. Возможно, их боевой дух поддерживался переданной из Берлина и перехваченной нами радиограммой. В ней Гитлер обещал всем железные кресты, благодарил за героизм и велел устоять, пока не подоспеет подмога. Это при том, что вся Восточная Пруссия была уже в наших руках! Оставались считанные недели до конца войны. Когда в конце концов наши вошли в крепость, то нашли в ней только трупы да несколько десятков полуобгоревших, тяжелораненых немцев. Форт держался еще сутки после салюта, который в Москве дали в честь захвата Пиллау (конец цитаты).

Позывной «Стебелек»

Виталий Карнаухов — летчик-истребитель Или, как он сам себя называет, летчик-перехватчик. В начале восьмидесятых он служил в 49-ой Таллинской противолодочной авиационной эскадрилье дальнего действия, расположенной как раз на Балтийской косе, недалеко от Балтийска. Часть его базировалась на аэродроме с позывным «Стебелек».

— Аэродром входил в систему береговых оборонных сооружений укрепрайона Пиллау, позволявшую вермахту контролировать всю юго-западную часть Балтийского моря, — вспоминает бывший перехватчик. — Это был единственный аэродром в Восточной Пруссии, не имевший наземных подъездных путей. Снабжение было только по морю. Здесь базировались вспомогательные части Luftwaffe.

В апреле 1945 года немцы покинули косу. С тех пор аэродром вовсю использовался нашими Военно-воздушными силами. Он был в прекрасном состоянии. Здесь встало наше мощное авиационное крыло. Отсель мы контролировали небо над всей Восточной и частью Западной Европы. Поляки тогда вроде как были друзьями по Варшавскому блоку, но в небе мог появиться кто угодно. И мы вместе со средствами ПВО обязаны были перехватить и уничтожить любую воздушную эскадрилью супостата, появись она в воздухе. Со «Стебельком» связаны лучшие годы моей жизни.

Еще будучи курсантами Армавирского училища, мы проходили на «Стебельке» так называемый КУЛП — курс учебно-летной подготовки. Курсант должен был знать этот КУЛП лучше таблицы умножения. Он написан кровью и жизнями пилотов. И отходить от него нельзя ни на миллиметр. Авиация — это вообще опасная игра. Здесь от космоса до подземелья порой — секунды полета. И запасных жизней здесь не бывает. Если ты не готов к постоянному дыханию опасности — лучше в небо тебе шаг не делать. Никогда и никакой. Ибо в воздухе шаг вправо, шаг влево — полный рот земли. То есть смерть. Малейшая ошибка — и дорогущая 50-тонная машина уйдет в металлолом, а ты — в небо. А потом после распределения я и служил на этом «Стебельке» — еще во времена СССР.

Летали мы вдоль косы на Л-29 и на МиГ-21. И та, и другая машина — шедевр инженерной мысли. Там все просто, и все гениально. Я там облетывал МиГ-21. У него были сопла, изменяющие вектор направления струи. Они позволяли самолету замирать в воздухе, разворачиваться на месте и лететь в обратную сторону. Высший пилотаж. В эскадрилье я его освоил первым. Это было на грани нарушения всех законов аэродинамики. Главное в этом вираже - чтобы не заглох двигатель. Если он заглохнет - ты в этом мире на втором месте после утюга. И полный рот земли.

На косе я был истребителем-перехватчиком ПВО. А перехватчик — это тот же снайпер, только в небе. Помнится, там же я первый раз в своей жизни поймал продольную раскачку. Это когда самолет на линии своего полета сначала задирает нос вверх, а потом неожиданно клюет им вниз. То море, то небо. И так несколько раз. И ты — между двух этих стихий. При подъеме — десятикратная перегрузка. Это небо. При опускании — чуть меньше, восьмикратная. Это — море. Выдержать это нереально. В самолете сорвалась вся компьютерная база. На мгновение представилось, как я сейчас на пяти Махах (Мах — скорость звука — авт.) красиво вписываюсь в морскую гладь, и справа и слева от меня взлетают в небо две стены брызг. Но я каким-то чудом выдержал. И по глиссаде влетел на свой родной «Стебелек».

И если начнется большое рубилово, и враг рванет на нашу территорию, мимо Балтийска и моего «Стебелька» он ну никак не пройдет. И здесь его надо принять по полной. Иначе он сломит сопротивление местных пограничников и вломится на косу. И сделает из нее то, что в свое время сделали эсэсовцы.

А то еще и похуже. И нам потом придется выбивать их оттуда большой кровью. А весь Западный форт станет маленьким Мариуполем или Соледаром. Нельзя этого допустить. Ни в коем случае.

Но кто нам мешает все возродить? Остались казармы, коммуникации, те же бункеры. Немцы отлично выбирали точки обстрела побережья. Ангары тоже можно восстановить при желании. Трудно, но можно… Тем более, что НАТО активно прет к нашим границам.

А плацдарм тут отличный.

Наша справка

Балтийская коса — узкая полоска суши, отделяющая Калининградский залив от основной части Гданьского залива. Длина косы — 65 километров. Из них 35 километров на северо-востоке принадлежит Калининградской области России, остальная территория — Польше. Ширина косы — от 300 до 1800 метров в южной и средней части и восемь-девять километров — в северной.

Покрыта песчаными пляжами и дюнами, на которых местами растет лес. Коса на юго-западе соединена с Польшей. С российской стороны отделена от материка Балтийским проливом. По нему проходит Калининградский морской канал, связывающий Балтийск и Калининград.

До апреля 1945 года входила в состав Восточной Пруссии. С апреля 1945 года — часть СССР.