✔ Вчера вызвал такси. Каково же было моё удивление, когда я открыл дверь автомобиля и увидел за рулём того самого таксиста, похожего на Билла Мюррея, который подвозил меня пару недель назад.

– Здравствуйте! – дружелюбно улыбнулся таксист. – Читал, читал я вашу историю об отравленной пешке.

– Какая же она моя?

Она больше ваша, – сделал ответный ход я, пристёгивая ремень. – Кстати, отравленная пешка очень быстро пошла на поправку.

– Пойти-то пошла, но до развязки ещё далеко, – задумчиво произнёс таксист, отъезжая от дома. – Знаете, почему Навальный не вернётся в Россию? Объясняю.

Далее таксист изложил стройную политологическую версию происходящего, достойную обсуждения на «Вечере у Владимира Соловьёва», или, по крайней мере, в «60 минутах» у Ольги и Евгения Скабеевых.

В общем, как оказалось, дело обстоит следующим образом.

После того, как мама Анжела поняла, что попала в ядовитую ловушку и придётся выходить из окружения с большими имиджевыми и репутационными потерями, она решила сыграть в игру «Ничего не вижу, ничего не слышу, ничего никому не скажу».

Все вопросы и запросы правительство Германии отфутболивало к медикам, членам семьи Навального и ОЗХО. Мол, нам всё ясно, а если кому-то неясно, то идите куда подальше и там выясняйте.

Тем более, что маму Анжелу действительно никто не посвящал в детали.

Как выяснилось, по прибытии тела в Германию полный контроль над ним установило НАТО. На то оно и НАТО.

Генеральную линию, как и положено, стал задавать генеральный секретарь альянса Йенс Столтенберг – созвал Североатлантический совет и давай обличать русских и махать пробиркой из-под минералки.

Дескать, мы всё знаем, наши лаборатории в Германии, Франции и Швеции ошибиться не могли, там работают профессионалы, они легко могут распознать «Новичок» с закрытыми глазами – на запах и на вкус.

И правда, все три лаборатории были «их»: Институт фармакологи и токсикологии в Мюнхене, химическая лаборатория в Буше и Стокгольмский институт оборонных исследований оказались организациями, которые входят в структуру Минобороны своих стран и соответственно – в НАТО.

Кстати, Столтенберг в 80-х годах, возглавляя норвежский комсомол, был почти агентом КГБ под псевдонимом «Стеклов», но позже евро-атлантический выбор всё же взял верх. А может и не взял. Дело тёмное.

Тем временем депутаты Бундестага, почувствовав токсикологическую слабинку, начали наседать на попавшую в сложную жизненную ситуацию бундесканцлерин.

Особо рьяно и цинично наседала её заклятая подруга Сара Вагенкнехт: «Вы чего прикопались к «Северному потоку-2»? Лучше киньте предъяву пендосам, которые уничтожают гражданских с беспилотников, или саудитам, которые разделывают журналистов как в мясной лавке!»

Публично кидать предъяву ни тем, ни другим никто не хотел, и мама Анжела срочно собрала узкий круг соратников, чтобы решить, что делать и как избавиться от бренного тела, ставшего большой обузой.

Рассматривалось три основных варианта:

Первый. Тело после долгой, продолжительной болезни не выживает.

Второй. Тело ставят на ноги и возвращают в Россию.

Третий. Тело выздоравливает, и его увозят в Лондон.

После бурного обсуждения первый вариант отпал, так как в этом случае немецких медиков обвинили бы в полной некомпетентности и обозвали бы продолжателями дела доктора Менгеле, а больницу Шарите пришлось бы закрыть.

Второй вариант стал невозможным потому, что в этом случае не поймёт немецкая общественность – Как можно после всего случившегося вернуть Лёху в страшную Россию настоящего, где ему грозит смертельная опасность? Вы что, совсем?! Уж лучше здесь его залечить!

Наиболее приемлемым оказался третий вариант, и мама Анжела позвонила Трампу и пожаловалась на Столтенберга. Трамп ответил, что ему не до того и что Столтенберг вместе с НАТО, Навальным и «Новичком» ему никуда не упирались, и видал он их всех в гробу в белых тапках.

Поняв сигнал, Анжела позвонила Столтенбергу и решительно поставила ему «вилку».

Суть её монолога сводилась к следующему: Лёха мне нужен как козе баян, и либо вы в ближайшее время избавите меня от него, либо я допущу к телу русских химиков и токсикологов, а дальше выкручивайтесь, как хотите.

Недоагент «Стеклов» сделал стеклянные глаза, и Лёхе пришлось резко выздоравливать.

Если раньше лица, пострадавшие от отравления боевыми отравляющими веществами, и впавшие в кому, выздоравливали три-четыре месяца и то – в лучшем случае до состояния овоща, то жизнерадостный Лёха побежал по лестнице уже на второй день после звонка.

И не просто побежал, а побежал за смартфоном, чтобы начать постить в Инстаграм и Тик-ток и сообщать всему миру новости о своём выздоровлении.

Поэтому в ближайшие пару недель Лёху увезут в Лондон, где он сначала поручкается с грозой парикмахерских Борисом Джонсоном, а затем поселится в Солсбери неподалёку от лаборатории Портон-Даун, чтобы при случае стать сакральной жертвой в деле борьбы за свободу и демократию.

– Интересно, а он это понимает? – ужаснувшись, спросил я.

– Не знаю, – «Билл Мюррей» плавно притормозил возле моего офиса. – Но скажу вам точно, что та сторона, потеряв темп и качество и попав в цейтнот, упустила инициативу и делает ошибку за ошибкой. Теперь остаётся не спеша их дожимать. Вы как шахматист должны это понимать.

Выходя из машины, я, впечатлённый политинформацией, поблагодарил таксиста за поездку и поинтересовался, как дела у его брата.

– Какого брата? – хитро улыбнулся таксист.

– А у вас их несколько? – уточнил я.

– Двое. Второй живёт в Лондоне.

Помня, что таксисты знают всё, я почему-то не удивился.

 

Гамбит Вепря, специально для проекта NewsPrice

Источник