Десятилетия спустя: Афганистан не нужен?

Материнское письмо

Я давно знаю Нину Павловну Буравцеву, маму погибшего в бою у афганского кишлака Афридж пограничника Павла Буравцева. Там, когда в горах уже смеркалось, 23 бойца границы вместе с двумя офицерами приняли бой.

Они, окружённые сотнями моджахедов из расположенных почти рядом кишлаков, не дрогнули, не отступили. Полегло в тот вечер на горных террасах 19 бойцов границы. На помощь им никто не пришёл. Через две ночи и один день собрали лишь тела погибших. Это произошло 22-24 ноября 1985 года.

Смерть сына Павла в тот трагический день мама почувствовала сразу. Тысячи разделяющих их километров не были тому помехой. Это никакая не мистика, об этом знают все, кто терял своих детей на войне. Не дай, Бог, никому испытать такое!


Буквально на днях получил от Нины Павловны письмо. Её можно понять, она – мать погибшего сына-пограничника, и даже спустя десятилетия боль от этого не утихает.


В своём повествовании я ещё вернусь к этому материнскому письму.

А пока перелистаю страницы списка безвозвратных потерь военнослужащих Краснознаменного Восточного пограничного округа КГБ СССР. На воинов этого участка границы, как и на бойцов Краснознаменного Среднеазиатского пограничного округа, легла основная тяжесть афганских испытаний. Тот объёмный некролог датируется июлем 1991 года.

Первых семерых пограничников округ потерял в октябре 1981 года, последним в загробном упоминании значится рядовой Евгений Качалко, призванный из города Фрунзе (ныне г. Бишкек – Авт.). Он погиб 10 декабря 1988 года и похоронен в своём родном городе.

Начинать придётся с погоста

Когда-то у нас в редакции окружной газеты КВПО «Часовой Родины», где я служил, родилась задумка написать большой материал о каждом из тех, кто погиб в афганском горниле войны. Но развалился Союз, и все задумки обратились в прах. Всё это восстановить сейчас можно, но уже очень сложно.

Но начать есть с чего – в списке указаны места призыва парней, и есть ещё одна колонка – против каждой фамилии – «Тело передано для захоронения родителям». Это указывает на то, что начинать надо, как это не прискорбно сознавать, с погоста.


В многостраничном списке значится 87 погибших. Из них – 9 офицеров, остальные 78 – прапорщики, сержанты, ефрейторы и рядовые. Почему делаю такое разделение? Пуля или осколок в бою не выбирают, какие ты носишь погоны. Но как раз на плечи последних легла основная тяжесть боевых действий «за речкой».

Именно они понесли основные потери в горах Афгана. Как и на полях сражений Великой Отечественной войны. Многие и до сих пор ведь лежат неопознанные и незахороненные с почестями.

Но как после той народной и беспощадной советский народ всю правду о военном лихолетии узнавал, за малыми исключениями, только из мемуаров маршалов, полководцев и генералов, так и после афганской эпопеи появились в большинстве своём лишь солидные тома воспоминаний представителей генеральского и офицерского корпуса.

Шестеро вышли из боя

Да, только шестеро вышли из боя. А ещё четверых забыли и даже наградами не отметили. Я не берусь исследовать все вышедшие за все эти годы военные мемуары, остановлюсь несколько лишь на трёхтомном издании «Пограничники в огне Афганистана».


Солидные фолианты альбомного формата, мелованная бумага, исключительный дизайн, богатая подборка фотоиллюстраций. И сами статьи. Их много, но в основном от генералов или же о генералах, далее идут старшие офицеры, офицеры, а про всех остальных бойцов границы, выживших и погибших, только чуть-чуть, отдельные скупостраничные вкрапления.

О тех, кто непосредственно выполнял приказ, нет почти ничего. В первом томе есть ещё 12 страниц памяти. На них перечислены все, кто погиб в Афганистане. Указаны полностью фамилии, имена, отчества, даты рождения и гибели, звания и должности.

А чем пограничник был награждён? Где похоронен? Это составители мемуаров сочли нецелесообразным указывать. Почему так, не знаю. Я обращался к представителям редакционной коллегии, руководству авторского коллектива, отчего так скупа информация о пограничниках, которые погибли?

На мой взгляд, этому можно было посвятить целый том. Обязательно с фотопортретом погибшего пограничника и небольшим повествованием с обязательным указанием места его последнего упокоения. Но для этого необходимо провести гигантскую и сложную работу. 518 пограничников потеряла страна в афганском военном горниле.

Мне предложили написать о трагическом бое в Зардевской долине 22 ноября 1985 года. Времени для это дали совсем немного, уже заканчивалась вёрстка третьего тома. Пришлось усиленно поработать за компьютером, но сделал, как мне казалось, вовремя, отослал.

Скупые строчки, больше ничего...

Очередной том «Пограничники в огне Афганистана» вышел. Моего очерка там не оказалось. Никто мне и не собирался объяснять, почему так вышло. А зачем…

Спустя определённое время ветераны-пограничники рассказали, что моему очерку составители предпочли воспоминания легендарного командира Восточной ДШМГ полковника Павла Дементьевича Ушкалова. К сожалению, его уже нет с нами, и вечная память этому легендарному офицеру.

В своих воспоминаниях он о той трагедии написал по-своему. Ему с подчинёнными досталось самое тяжёлое в той суровой истории: разыскать и осуществить сбор всех тел 19 погибших пограничников. Ещё не было информации, кто и где лежит, не исключали и того, что кого-то из них увели в Пакистан. И пока не обнаружили всех, эта версия пульсировала.

Наиболее полно Павел Дементьевич рассказал о двух тяжелораненых пограничниках и как они вышли из боя. Но без фамилий. И думаю, что творческие сотрудники издания, работая над материалами воспоминаний Ушкалова, совершили непростительную ошибку.

Они должны и обязаны были внести в правдивые мемуары Павла Дементьевича дополнения: тяжелораненых в том ноябрьском сражении было двое – рядовой Вячеслав Дериглазов и младший сержант Владимир Гаврилюк.


И именно Дериглазов, превозмогая страшную боль в своём теле, тащил на себе Гаврилюка, спасая его от неминуемой расправы моджахедов. Где-то в убогом сарайчике он оставил Владимира и побрёл дальше, в расположение заставы. К счастью, бойцы границы, получив сообщение от Вячеслава, пошли в ночь, разыскали Гаврилюка и принесли его в безопасное место.

Они оба выжили, Родина отметила их орденами Красного Знамени. Хотя, думаю, что представляющие к наградам пограничников, явно поскупились. Дериглазов вполне мог быть отмечен за свой подвиг в бою и спасение погибающего товарища Звездой Героя Советского Союза. Но этого не произошло…

На войне как на войне?

В воспоминаниях Ушкалова есть упоминание и о других четверых военнослужащих, прибывших после того ноябрьского боя в расположение заставы целыми и невредимыми. Они также не указаны пофамильно. Восстанавливаю данный пробел. Это рядовые Сергей Бороздин, Олег Василюк, Виталий Лазарев и Сергей Корсаков.

Их потом долго расспрашивали, заставляли писать объяснительные, а потом отправили дослуживать. На войне как на войне, случается всякое. Но обычно тех, кто чудом уцелел и выжил после огневой мясорубки, как-то отмечают. Четверых пограничников, прошедших вместе со всеми бой, даже не удостоили наградами.

Они 35 лет так и живут, радуясь, что остались живы, переживают всяк по-своему афганскую трагедию и помнят всех, кто погиб. А что награды, да Бог с ними, говорят они. Скупое, ох и скупое наше Отечество, хоть и бывший Советский Союз!

В настоящее время идёт работа над четвёртым томом воспоминаний пограничников, прошедших Афганистан. Будут ли в нём мемуары от сержантов и рядовых, не знаю. Думаю, что вряд ли. Хотелось бы в том ошибаться…

Может, кому-то покажется, что в этом сквозит моя личная обида, мол, не напечатали, он теперь и обнажает и без того трагические факты. Нет, совсем не так: просто все мы с рождения наделены нашими родителями фамилиями и именами. Так давайте же и будем докапываться именно до такого пласта отношения к человеку, который ранен или же погиб, а не писать или говорить о нём не иначе как «сержант» и «рядовой».

И вновь материнская боль

Я снова возвращаюсь к письму Нины Павловны Буравцевой.



Перед студентами выступил и ветеран афганской войны А. Ю. Сухомлинов. Преподаватель Белла Зауровна обратила особое внимание на письма Павлика к его любимой девушке Галине, изданные ещё в 1989 году.

По её мнению, как специалиста-филолога, они содержат не только историческую, но и литературную ценность. Она просто зачитала отдельные выдержки из писем Павла. И сразу стало понятно – это настоящий образец выстраданных сердцем и душой чувств бойца границы, который оказался в экстремальной обстановке.

Затем выступила декан педагогического факультета Н. А. Леонова с предложением организовать в институте патриотический клуб. Среди студентов сразу появились желающие стать участниками этого объединения. В первую очередь члены клуба решили переиздать письма Павла Буравцева «Но мы не забудем друг друга». Надеюсь, что студенты с этим справятся.

Ещё годы пройдут, а память останется?

Пройдут года. Совсем не исключено, что память о той войне в России может совсем исчезнуть, но останутся письма простого пограничника из далёкого Афганистана к любимой девушке. В душе каждого человека, читающего эти письма, непременно возникнут вопросы – а когда была эта война, почему мы об этом ничего не знаем, совсем не помним героев тех сражений?

Я не берусь ничего предсказывать, но мама погибшего в Афгане сына Павла Буравцева до боли права. Материнское сердце не обманешь. Она понимает, что в России хотят поскорее забыть этот чёртов Афганистан. Он никак не вписывается в современную действительность.

Даже в обсуждении афганских проблем, которые нас вообще-то по-прежнему касаются, официальная Россия теперь предпочитает не участвовать. Не потому ли и мы все, кроме тех, кто там был, молчим в этот день 15 февраля?

Это не обвинение, не укор, это суровая хроника прожитого. Хотя бы двух последних лет. Вы только их вспомните и сразу всё поймёте.

А ведь как было бы всё просто. Начни с утра говорить на федеральном уровне об этом тяжёлом и непростом событии в нашей истории, вспомни всех, кто не вернулся оттуда, извинись перед матерями, потерявшими своих сыновей, скажи добрые слова выжившим.

Смотришь, и чуть легче бы стало матерям, к которым сыновья из Афганистана вернулись однажды только в цинковых гробах. И разгладились бы какие-то морщинки на их лицах. Они ещё просто молчат, напрасно вглядываясь в этот день в экран работающих телевизоров: а вдруг что-то скажут о той многолетней трагедии хотя бы один единственный раз в году. Но всё напрасно…

Вот и выходит, что прав, тысячу раз прав поэт Виктор Верстаков, не раз бывавший на той афганской войне

Добредёшь порой к телеящику –
ах, какой же он, чёрт, голубой!
Ничего в нём про настоящее,
ни хрена в нём про нас с тобой.