Глобальная система ПРО США. Не такая уж и глобальная?

С мечтами о создании непробиваемого «зонтика», способного максимально надежно защитить страну от ядерного удара вероятного противника, Соединенные Штаты носятся еще со времен «холодной войны». Периодически возникают и озвучиваются крайне завлекательные проекты чего-то подобного и периодически же звучат признания высокопоставленных чинов Пентагона в том, что на современном техническом уровне все они практически неосуществимы.

Тем не менее, Национальная система противоракетной обороны (National Missile Defense, NMD) в США существует с начала нынешнего века и довольно интенсивно развивается. Что она собой представляет на нынешнем этапе? Прежде всего следует упомянуть о том, что американская ПРО состоит из трех эшелонов, или контуров, каждый из которых выполняет свой спектр задач в соответствии с имеющимися возможностями и мощностями. Главным элементом, предназначенным для перехвата и уничтожения самого грозного и смертоносного оружия (вражеских межконтинентальных баллистических ракет) является Ground-Based Midcourse Defense (GBMD), то есть наземный эшелон ПРО.

Состоит он, как легко догадаться из названия, из стационарных радиолокационных станций (РЛС), расположенных не только в США, но и в Великобритании, на базе Файлингдейлс-Мур, в Скандинавии и даже на территории Гренландии. Средством поражения для данного эшелона являются тяжелые противоракеты шахтного базирования GBI с заатмосферными перехватчиками EKV. Их количество, сперва едва превышавшее дюжину, сегодня составляет 44 единицы. Четыре десятка размещены на Аляске (база Форт-Грили), еще четыре базируются на Калифорнийской базе Ванденберг. В Пентагоне поговаривают о необходимости создания еще одного подобного форпоста для прикрытия Атлантического побережья, но пока это только планы.

Следующий контур, защищающий США от ядерного удара, состоит из группировок ВМФ США (боевые корабли, оснащенные системой ПРО Aegis). Изначально разработанная для прикрытия от ракетных атак авианосных соединений американского военного флота, эта система сейчас включена в общую архитектуру ПРО страны. В нее, как уже было сказано, входят корабельные группы, осуществляющие патрулирование в районах Средиземного, Черного, Балтийского морей, а также Азиатско-Тихоокеанском регионе. В тот же эшелон входят и аналогичные комплексы наземного базирования Aegis Ashore, расположенные на территории Польши и Румынии.

По сути дела, силы и средства этого эшелона могут вести более или менее эффективную борьбу лишь с ракетами малого и среднего радиуса действия. Баллистические же, несмотря на делавшиеся американской стороной оптимистические заявления, вряд будут по зубам противоракет SM-3 Block IIA, составляющим основную ударную силу этих комплексов. Разве что траектория их полета удачно пройдет как раз над системой ПРО.

Мощь и возможности третьего эшелона NMD еще скромнее. К нему можно причислить мобильные комплексы THAAD и PAC-3 Patriot, предназначенные для решения не стратегических (как у первых двух контуров), а узких тактических задач вроде прикрытия военных баз и прочих объектов от наносимых по ним ракетных ударов. Ни о каком заатмосферном поражении тут уже и речи быть не может: вражеские боеголовки предполагается уничтожать на подлете. При этом если в ТТХ комплексов THAAD, самая значительная группировка которых расположена на Гавайях, заявлена способность поражать цели на дальности в две сотни километров и на высоте в полтораста километров, то Patriot способен на куда меньшее. Особенно много вопросов к этим ЗРК возникло после провальной «защиты» с их помощью нефтепромыслов в Саудовской Аравии.

Вне всяких сомнений, не просто важнейшим, а приобретающим все большее значение элементом американской системы ПРО являются размещенные в космическом пространстве спутниковые системы раннего оповещения о ракетном нападении. В Вашингтоне в свое время был принят ряд программ по созданию такой группировки (SBIRS), однако в конечном итоге они не были реализованы в задуманных масштабах (вместо планировавшихся 29 на орбиту были выведены только 8 спутников), а в прошлом году в Пентагоне заговорили о необходимости претворения в жизнь совершенно нового космического проекта, спутники которого якобы будут способны обнаруживать и «вести» цели вплоть до гиперзвуковых ракет – NGOPIR.

Какова будет судьба этого начинания, большой вопрос, однако большую обеспокоенность в нашей стране вызывает возможная перспектива размещения Соединенными Штатами в космосе не только систем обнаружения, но и ударных средств для поражения ракет вероятного противника, в том числе и оснащенных ядерными зарядами.

По идее и замыслу ее создателей, вся система противоракетной обороны США должна действовать как единый организм, полностью взаимосвязанный и скоординированный, где действия одного из эшелонов непременно страхуются и дополняются поддержкой других. По оценкам большинства военных экспертов, в реальности такой уровень интегрированности разбросанной буквально по всему миру системы проблематичен.

Да, для выполнения задач NMD (защиты от гипотетически возможного нападения таких стран-изгоев, как КНДР или Иран) сил хватит с лихвой. Но вот для достижения истинной цели, к которой десятилетиями стремились в Вашингтоне (достижения такого стратегического превосходства, которое позволило бы при нанесении упреждающего ядерного удара по России или Китаю избежать ответной атаки) их недостаточно даже на нынешнем этапе. С появлением же на вооружении у России тех же гиперзвуковых ракет задача и вовсе превращается в технически невыполнимую. Вопрос в том, насколько хорошо это понимают в Соединенных Штатах.