С момента начала гражданской войны в Испании 1936–1939 гг. минуло уже без малого 90 лет, однако ее отголоски можно услышать и сегодня. Как справедливо отмечают некоторые исследователи, многие политические события современности анализируются сквозь призму почти 40-летнего авторитарного правления Франсиско Франко.
Деятельность каудильо до сих пор будоражит испанцев, вызывая разноречивые чувства: от жгучей ненависти до искренней признательности [2].
Память о событиях гражданской войны является одним из компонентов политического поведения различных партий в Испании. Объявленное в 2018 году правительством Испанской социалистической рабочей партии (ИСРП) во главе с П. Санчесом решение эксгумировать останки диктатора и перенести их из мемориального комплекса Долины Павших в другое место вновь пробудило интерес простых испанцев и научного сообщества к идейно-политическому наследию франкизма.
Дело в том, что антифранкисты посредством различного рода инициатив постоянно провоцировали консервативную реакцию у всех неофранкистов вне зависимости от степени приятия или неприятия ими демократии. Кроме решения о переносе могилы Франко из Долины Павших на кладбище Мингоррубио в районе Эль-Пардо, которое состоялось в октябре 2019 года, испанские левые также в 2020 году представили закон о «демократической памяти», задачей которого было ни много ни мало «покончить с наследием диктатора», признав режим каудильо незаконным.
Это, разумеется, вызвало негативную реакцию неофранкистов и испанских правых, которые выступают против того, что в современной России именуется переписыванием истории. Выдающийся американский историк-испанист, биограф Франко Стэнли Пейн, доказывая с документами в руках, что во время гражданской войны испанские левые осуществляли массовые убийства священников ,и уже хотя бы в силу этого Вторая республика не имеет ничего общего с демократией, справедливо полагает, что «демократическая память» – понятие весьма странное [3].
Журналист Эрманн Терч, член неофранкистской партии «Вокс» (Vox), в свою очередь главную опасность для Испании видит в разрыве с прошлым, то есть в забвении позитивного опыта франкизма и демократического транзита. Левые, с его точки зрения, не только вернулись к власти (в демократическом обществе это нормально), но и пытаются ее монополизировать (а это уже ненормально), для чего используют такой коварный инструмент, как «историческая память», то есть переписывание национальной истории на свой подчеркнуто реваншистский лад. Это может привести к тому, что все достигнутые во второй половине 1970-х гг. соглашения, почти полвека обеспечивавшие национальное примирение, будут разорваны [4].
В ноябре 2023 года негодование правых выплеснулось на улицы – сотни тысяч человек вышли на митинги в знак протеста против левых социалистов. Катализатором для массовых протестов стало решение премьер-министра Испании Педро Санчеса (главы ИСРП), чья партия заняла летом второе место на парламентских выборах, продлить свои полномочия, заключив союз с каталонскими и баскскими сепаратистами, договорившись с ними об амнистии политиков, причастных к неудавшейся попытке провозгласить независимость Каталонии в 2017 году.
Подобные протесты правых (на них вышли в первую очередь сторонники консервативной Народной партии (РР) и национал-консервативной Vox), по мнению некоторых журналистов, являются крупнейшими выступлениями со времен смерти Франсиско Франко в 1975 году. Это указывает на то, что ключевой постулат франкизма – единство испанской нации и страны – до сих пор не утратил свою актуальность.
В связи с этим возникает вопрос – насколько наследие Франсиско Франко актуально сегодня?
Учитывая, что научное представление о франкизме, несмотря на множество публицистических и академических изданий, остается фрагментарным, ответ на этот вопрос достаточно затруднителен по причине того, что феномен франкизма до сих пор мало изучен, а количество ангажированных работ на эту тему крайне велико.
Тем не менее некоторые исследования явно заслуживают внимания – одним из таких является книга историка Стэнли Пейна «Франко. Исторический профиль» (Franco: El perfil de la historia).
Автор десятка работ о франкистской Испании С. Пейн, как справедливо замечает историк Денис Креленко, в данной книге старается сочетать основательность анализа материала и непринужденность изложения. Его интересуют человеческие качества Франко, его военная и политическая деятельность [5]. Данную книгу и проанализируем более подробно.
С. Пэйн справедливо отмечает, что и при жизни Франсиско Франко, и после его смерти, многочисленные враги обвиняли его в эгоизме и оппортунизме, утверждая, что он так упорно оставался у власти из соображений прежде всего личной гордости и отсутствия у него каких-либо твердых принципов или идеологии. Более того, в качестве доказательства этого оппортунизма они указывали на изменения режима и смену политического курса. В итоге остается открытым вопрос о том, был ли у Франко какой-либо последовательный план или идеология, кроме стремления любой ценой сохранить личную власть.
Франко, пишет Пейн, конечно, никогда не определял в теории идеально очерченную официальную идеологию, сравнимую с любой из основных политических идеологий ХХ века, но почти нет сомнений в том, что он всегда обладал фундаментальным набором убеждений, основные приоритеты и ценности которых менялись очень незначительно. Его политические взгляды в определенной степени были обусловлены его католическим и военным происхождением, но в полной мере сформировались лишь в течение десяти лет с 1926 по 1936 год [1].
Он верил в национализм, централизованное единство, католическую религию, сильное и авторитарное правительство без политических партий, программу современного экономического развития, в максимальной степени определяемую политическими и националистическими приоритетами, с социальными реформами как побочным продуктом экономического развития. Национализм Франко был укоренен в испанских традициях, некоторые аспекты которых он почитал. По своим политическим принципам он был монархистом, именно поэтому он не поддался искушению фашизмом.
По мнению Пейна, эклектизм авторитарной коалиции, созданной Франко в ходе гражданской войны, не был простым оппортунизмом, поскольку он в той или иной степени разделял некоторые основополагающие идеи каждого из основных направлений политики режима, отвергая при этом весь набор идей любого из них [1].
Из монархистов он принял принцип монархической легитимности, но полностью переосмыслил его, чтобы подогнать под себя. Он разделял национализм и, в некоторой степени, империализм фалангистов, их существование в авторитарном правительстве и форму, если не всю суть, их социально-экономической политики [1].
Он высоко оценивал карлистский традиционализм, католицизм и защиту традиционной монархии, отвергая при этом карлистскую династическую политику. Он верил в военное чувство патриотизма и национальной безопасности, а также в элитарную функцию вождей и офицеров, но отвергал любое представление о корпоративной военной функции, которая придала бы вооруженным силам институциональную независимость [1].
Во многих отношениях радикальная правая программа, разработанная Хосе Кальво Сотело в 1933–1936 годах, во многом предвосхитила ориентиры режима, хотя нет никаких признаков того, что Франко сознательно систематически следовал именно этой модели и отвергал прямую династическую легитимность, которую поддерживали некоторые из основных соратников Кальво Сотело.
Мышление Франко определялось не только тем, против чего он выступал, но и тем, что он защищал. Он был твердо убежден, что парламентская партийная система не может работать в Испании, но в равной степени он был против марксизма, культурного либерализма, секуляризма, материализма и интернационализма [1].
Одним из наиболее интересных аспектов правления Франко в европейском контексте стала его архаичная попытка восстановить культурный традиционализм. Концепция традиционалистской общины, ставшая основой социального и культурного мышления Франко, по-видимому, была в значительной степени заимствована у карлизма.
Стэнли Пейн отмечает, что попытка вернуть культурную традицию и религиозный фундаментализм были предприняты в такой степени, которая не встречалась ни в одном другом европейском режиме, и больше походили на исламское возрождение, чем на итальянский фашизм [1].
Самое высокое в мире распятие Валье-де-лос-Кайдос, построенное в 1940–1959 годах, имеет высоту 150 метров (490 футов). Расположено в Долине Павших.
Такое замечание отчасти справедливо, поскольку каудильо неоднократно говорил о необходимости «возрождения католической традиции», и после его прихода к власти Испания стала именоваться «католическим государством», которое «подчиняется Божьему Праву и Священной Римско-католической апостольской церкви, единственному истинному закону и вере, неотделимой от национального сознания» [6].
При Франко церковь получила существенные привилегии в области образования – светские учреждения образования мало отличались от религиозных, ибо во всех классных комнатах рядом с портретами каудильо висели распятия, а школьный день начинался и заканчивался молитвой; студенты массово посещали религиозные мероприятия, а в официальных учебниках католицизм представлялся как душа испанской культуры. Один из идеологов национал-католицизма, испанский священник и философ Мануэль Гарсия Моренте писал:
Тем не менее Франко был сознательным и решительным модернизатором экономики, как бы ни были ограничены его познания в этой области. Он всегда утверждал, что для любого современного государства жизненно необходима эффективная социально-экономическая политика, опираясь на доктрину как консервативного, католического корпоративизма, так и экономического национализма и национал-синдикализма [1].
Стэнли Пейн утверждает, что международная либеральная рыночная экономика, способствовавшая быстрому экономическому росту 1960-х годов, не была тем типом экономического развития, который планировал и предпочитал Франко, и в этом отношении Франко просто приспособился к событиям, которые не вписывались в параметры предпочтительной политики режима. Однако не все авторитарные режимы, будь то левые или правые, были готовы идти на такие корректировки, и в этом отношении следует признать творческий прагматизм правительства Франко [1].
Хотя в первые годы существования режима Франко его противники часто причисляли его к «фашистским» или «тоталитарным», к 1950-м годам эти ярлыки выглядели неубедительно. По этой причине в 1960-е годы в обиход вошли другие описательные словосочетания: «авторитарный режим», «консервативно-авторитарный режим».
С каким государством можно сравнить франкистскую Испанию?
Стэнли Пейн отмечает, что государство Франсиско Франко можно сравнить с монархией Наполеона Бонапарта, который временно реконструировал монархию Франции. Каудильо, безусловно, прямо или косвенно испытал влияние некоторых бонапартистских формул, а именно: использование референдума и концепции монархического диархического государства, в котором для обеспечения легитимности, преемственности и надлежащей власти использовался королевский совет.
Франко также можно сравнить с Генрихом II Трастамаре, победителем в кастильской гражданской войне 1360 года. Генрих не имел законных притязаний на престол, но он предстал как защитник закона, религии и традиций в противовес произволу Петра Жестокого. Важную роль в победе Генриха также сыграла иностранная помощь, и он провозгласил торжество истинной религии и должного уважения к традициям [1].
Генрих II Трастамаре, король Кастилии, незаконный сын Альфонса XI. Жестокость и произвол его брата Петра создали в стране многочисленную партию приверженцев Генриха, и в 1354 г. он поднял знамя восстания. На фото гробница Генриха II.
На протяжении почти всего своего долгого правления Франко прекрасно осознавал, что является этакой «беловой вороной» в Западной Европе. В связи с этим Стэнли Пейн приводит еще одну интересную аналогию – отношение Западной Европы к Франко, по его мнению, можно сравнить с отношением Запада к Иосипу Брозу Тито после 1945 года.
Как и Франко, Тито пришел к власти в результате гражданской войны, в которой, несмотря на пропаганду, он потратил гораздо больше сил на борьбу с югославами, чем с немцами и итальянцами, а для приведения своего режима к власти опирался на помощь извне в лице Советской Армии [1].
Кровавая бойня, произошедшая в Югославии в 1945 году, была в пропорциональном отношении гораздо более масштабной, чем в Испании в 1939 году, а новая диктатура – более жесткой и репрессивной. Международные обстоятельства заставили Югославию, как и Испанию, пойти на перемены и умеренность, и режим Тито превратился в нетоталитарную, полуплюралистическую диктатуру [1].
Он резко контрастировал с большинством коммунистических государств, как Франко – с фашистскими режимами времен Второй мировой войны. Однако в последние годы жизни Тито югославский режим оставался более репрессивным, чем в Испании. После смерти Тито не произошло и демократизации, а, наоборот, установилась более коллегиальная форма диктатуры. Тем не менее в западной прессе Тито часто называли великим реформатором и новатором, своеобразным примером прогрессивных результатов [1].
Суждения о Франсиско Франко, как и о Тито, постепенно становились менее негативными по мере ускорения модернизации Испании и повышения ее уровня жизни. Как справедливо отмечает С. Пейн, Франко оставил после себя страну, достигшую наивысшего в своей истории уровня процветания, ставшую девятой промышленной державой мира, с «органической солидарностью» подавляющего большинства ее увеличившегося населения и обществом, удивительно хорошо подготовленным к мирному сосуществованию [1].
По этим меркам Франко можно рассматривать не только как одну из самых ярких личностей во всей испанской истории, но и как окончательного модернизатора страны и лидера самой успешной из всех возможных «диктатур развития» XX века [1].
Многие критики Франко, пишет Пейн, настаивают на том, что совершенная и прогрессивная демократия привела бы Испанию к лучшему правительству, подменяя эмпирическое сравнение сугубо теоретическим оценочным суждением. Исторический анализ и утопическое принятие желаемого за действительное – две разные вещи. В Испании 1936 года такой демократической утопии не существовало, поскольку, по сути, все было наоборот. Своеобразные условия республиканской демократии привели к абсолютной поляризации между левыми и правыми, создав латентную авторитарную ситуацию еще до появления Франко на сцене [1].
Режим Франко следует оценивать не по утопическим заявлениям, оторванным от реальности, а с точки зрения реально существовавших исторических альтернатив. Их было немного, и они отнюдь не были идиллическими. Результатом гражданской войны, независимо от победителя, в любом случае стала бы диктатура. Решение, предложенное Франко, нельзя назвать оптимальным, однако сила последовавшей за этим диктатуры объясняется не только репрессиями, но и осознанием большей частью испанского общества того, что альтернатива не была бы лучшей [1].
Стэнли Пейн подчеркивает, что одна из главных запрограммированных Франко целей была достигнута: благодаря введению национального корпоративизма, широкому экономическому росту и последующему перераспределению доходов, был создан дух сотрудничества и социальной солидарности [1].
Главный же внутренний провал внутренней политики Франсиско Франко, по мнению Пейна, заключался в неспособности поддерживать традиционную культурную и религиозную политику. Этот провал был практически неизбежным следствием масштабных социально-экономических преобразований (именно поэтому он с заметной неохотой пошел на изменение экономической политики), осложненных серьезными изменениями, произошедшими в 1960-е годы в Римско-католической церкви в целом.
Допустив ограниченную либерализацию, Франко до конца боролся против любых базовых изменений франкизма и лишь в последние недели своей жизни смирился с этой перспективой из-за полного отсутствия физических сил и политических альтернатив для иных действий [1].
Тем не менее следует подчеркнуть, что при диктатуре Франсиско Франко большие семьи считались образцом подражания и получали от государства медали и подарки. В стране был наложен запрет на продажу противозачаточных средств, государство поощряло большие семьи с традиционным укладом. В отличие от Франции, женщины Испании выступали в роли супруги и матери. Женская занятость была на очень низком уровне в Европе. Итогом данной политики стало то, что до середины 1970-х годов самыми молодыми и рожающими нациями в Европе были испанцы и итальянцы [8].
Триггером снижения рождаемости в Испании стала смерть Франсиско Франко и последовавшее вслед за этим принятие в 1978 году новой Конституции, узаконившей равенство полов. В материале «Франкистская Испания: от международной изоляции и автаркии до динамично развивающейся и экономически успешной европейской державы» автор уже приводил график, из которого очевидно, что коэффициент рождаемости в Испании резко упал в конце 1970-х – 1980-е годы.
Новое лево-демократическое правительство отказалось от прежней семейной политики поощрения рождаемости, избрав политику невмешательства в дела семьи. Как итог – сейчас Испания страна с крайне низкой рождаемостью и высоким уровнем миграции.
Франко и его правление, резюмирует С. Пейн, стали завершением длительной эпохи конфликта между традициями и модернизацией в испанской истории. В определенном смысле каудильо можно рассматривать как последнюю великую историческую фигуру испанского традиционализма, представителя еще более длительной исторической преемственности [1].
Взгляд историков на франкизм, как уже было сказано выше, далеко не однороден – историк Георгий Филатов, в частности, выделяет три группы исследователей, у которых разные подходы при взгляде на франкизм.
В первую группу входят авторы, которые характеризуют франкизм как авторитарный режим. Его идеологию они определяют как «ограниченную», «недостаточно ясную», либо на одном из этапов правления Ф. Франко, либо на всем его протяжении. Некоторые исследователи вовсе отказывают франкизму в наличии идеологии как таковой [9].
Вторая группа исследователей, используя марксистский подход, определяет государство, созданное Франко, как буржуазную диктатуру или фашистскую диктатуру. В связи с этим они считают, что франкизм на протяжении всего своего существования обладал конкретной идеологией.
Третью группу составляют исследования, которые можно условно охарактеризовать как идеологически нейтральные или объективистские. В этих работах эволюции идеологии режима придается большее значение. Авторы, относящиеся к этой группе, различают виды идеологии, свойственные режиму в различные периоды [9].
Работа С. Пейна является примером нейтрального взгляда на фигуру Франсиско Франко и франкизм, тем не менее некоторые его тезисы все же говорят о том, что он оценивает режим Франко с либеральных позиций. Сильной стороной подхода С. Пейна, как отмечает Филатов, является то, что он отметил различия в идеологии франкизма в разные периоды. Однако он не согласен с характеристикой этих изменений, данной автором. Перемены, по его мнению, носили не количественный («ослабление идеологии»), а качественный характер, так как идеология приобрела новые черты, связанные с приходом к власти технократов [9].
Как бы там ни было, большинство историков «нейтральной» группы, включая Пейна, отмечают, что франкизм делал упор на таких традиционных ценностях, как семья, религия, армия, законопослушание, добропорядочность, частная собственность. Активно пропагандировались государственный патернализм и корпоративизм, как средства урегулирования трудовых споров.
Испанский публицист Амандо де Мигель ещё в 1975 году указал на существование более десятка идеологических компонентов, присущих франкистскому режиму: авторитаризм, корпоративизм, националистический консерватизм, «третий путь», национал-католицизм, антропологический катастрофизм, избирательный патернализм, технократизм во имя развития, популизм и т. д. [10].
И, как справедливо отмечают некоторые исследователи, ряд постулатов идейного наследия Франко не утратили своей привлекательности для отдельных групп испанского общества [2]. В Испании достаточно много людей, положительно оценивающих вклад режима Ф. Франко в историческое и социально-экономическое развитие страны в XX веке. Призывы современных испанских консерваторов защитить территориальную целостность страны и нации, уберечь христианские ценности и исторические традиции испанского народа перекликаются с идейно-политическим наследием Франко.
На митингах, прошедших в ноябре этого года, кроме собственно лозунгов о единой Испании и против политики Педро Санчеса, толпа скандировала «Испания – христианская, а не мусульманская», выступая таким образом в том числе и против большого притока мигрантов из Африки и Ближнего Востока.
Похоже, что часть испанцев оказалась сыта по горло политикой левых и леволиберальных партий, именно этим вызван рост националистических настроений в стране и проигрыш правящей левой Испанской социалистической рабочей партии (ИСРП) на выборах, которая, чтобы не потерять власть, готова объединяться с сепаратистами. В Испании остро встал вопрос единства нации и страны, защиты исторических традиций, и в этом отношении идеи франкизма приобретает все большую актуальность.
Использованная литература:
[1]. Stanley Payne. Franco: El perfil de la historia. Madrid, 1992.
[2]. Дементьев А. B. Неофранкизм и проблема территориальной целостности современной Испании. Вестник МГИМО-Университета. N. 1 (64), 2019. https://doi.org/10.24833/2071-8160-2019-1-64-129-146.
[3]. Василенко Ю. В. Трансформации политической идеологии франкизма в современной Испании. DOI 10.17506/26867206_2022_22_1_91 // Антиномии. 2022. Т. 22, вып. 1. С. 91–108.
[4]. См. Memoria histórica amenaza para la paz en Europa, 2020. URL: https://s. libertaddigital.com/doc/memoria-historica-amenaza-para-la-paz-en-europa-6711544. pdf.
[5]. Креленко Д. М. Франсиско Франко: путь к власти: диссертация... кандидата исторических наук: 07.00.03. – Саратов, 1999.
[6]. Настусевич В. И. Церковь и государство в Испании в период «первого франкизма» (1939–1957 гг.). – Минск: РИВШ, 2020.
[7]. Коваль Т. Б. Уроки истории: испанский национал-католицизм / Т. Б. Коваль // Ибероамериканские тетради. Cuadernos iberoamericanos. Вып. 1. – М.: МГИМО (У) МИД РФ, 2013. – С. 82–91.
[8]. Смирнов А. Низкая рождаемость и старение населения // «Прогнозис». № 1. 2004. С. 188.
[9]. Филатов Г. А. Эволюция официальной идеологии франкизма: 1939–1975 гг.: диссертация... кандидата исторических наук: 07.00.03 – Москва, 2016.
[10]. Miguel A. de. Sociología del franquismo. Análisis ideológico de los ministros del régimen. Barcelona: Ed. Euros, 1975. 368 p.
Память о событиях гражданской войны является одним из компонентов политического поведения различных партий в Испании. Объявленное в 2018 году правительством Испанской социалистической рабочей партии (ИСРП) во главе с П. Санчесом решение эксгумировать останки диктатора и перенести их из мемориального комплекса Долины Павших в другое место вновь пробудило интерес простых испанцев и научного сообщества к идейно-политическому наследию франкизма.
Дело в том, что антифранкисты посредством различного рода инициатив постоянно провоцировали консервативную реакцию у всех неофранкистов вне зависимости от степени приятия или неприятия ими демократии. Кроме решения о переносе могилы Франко из Долины Павших на кладбище Мингоррубио в районе Эль-Пардо, которое состоялось в октябре 2019 года, испанские левые также в 2020 году представили закон о «демократической памяти», задачей которого было ни много ни мало «покончить с наследием диктатора», признав режим каудильо незаконным.
Это, разумеется, вызвало негативную реакцию неофранкистов и испанских правых, которые выступают против того, что в современной России именуется переписыванием истории. Выдающийся американский историк-испанист, биограф Франко Стэнли Пейн, доказывая с документами в руках, что во время гражданской войны испанские левые осуществляли массовые убийства священников ,и уже хотя бы в силу этого Вторая республика не имеет ничего общего с демократией, справедливо полагает, что «демократическая память» – понятие весьма странное [3].
Журналист Эрманн Терч, член неофранкистской партии «Вокс» (Vox), в свою очередь главную опасность для Испании видит в разрыве с прошлым, то есть в забвении позитивного опыта франкизма и демократического транзита. Левые, с его точки зрения, не только вернулись к власти (в демократическом обществе это нормально), но и пытаются ее монополизировать (а это уже ненормально), для чего используют такой коварный инструмент, как «историческая память», то есть переписывание национальной истории на свой подчеркнуто реваншистский лад. Это может привести к тому, что все достигнутые во второй половине 1970-х гг. соглашения, почти полвека обеспечивавшие национальное примирение, будут разорваны [4].
В ноябре 2023 года негодование правых выплеснулось на улицы – сотни тысяч человек вышли на митинги в знак протеста против левых социалистов. Катализатором для массовых протестов стало решение премьер-министра Испании Педро Санчеса (главы ИСРП), чья партия заняла летом второе место на парламентских выборах, продлить свои полномочия, заключив союз с каталонскими и баскскими сепаратистами, договорившись с ними об амнистии политиков, причастных к неудавшейся попытке провозгласить независимость Каталонии в 2017 году.
Подобные протесты правых (на них вышли в первую очередь сторонники консервативной Народной партии (РР) и национал-консервативной Vox), по мнению некоторых журналистов, являются крупнейшими выступлениями со времен смерти Франсиско Франко в 1975 году. Это указывает на то, что ключевой постулат франкизма – единство испанской нации и страны – до сих пор не утратил свою актуальность.
В связи с этим возникает вопрос – насколько наследие Франсиско Франко актуально сегодня?
Учитывая, что научное представление о франкизме, несмотря на множество публицистических и академических изданий, остается фрагментарным, ответ на этот вопрос достаточно затруднителен по причине того, что феномен франкизма до сих пор мало изучен, а количество ангажированных работ на эту тему крайне велико.
Тем не менее некоторые исследования явно заслуживают внимания – одним из таких является книга историка Стэнли Пейна «Франко. Исторический профиль» (Franco: El perfil de la historia).
Автор десятка работ о франкистской Испании С. Пейн, как справедливо замечает историк Денис Креленко, в данной книге старается сочетать основательность анализа материала и непринужденность изложения. Его интересуют человеческие качества Франко, его военная и политическая деятельность [5]. Данную книгу и проанализируем более подробно.
Консерватизм, традиционализм и национал-католицизм – основа франкистской идеологии
С. Пэйн справедливо отмечает, что и при жизни Франсиско Франко, и после его смерти, многочисленные враги обвиняли его в эгоизме и оппортунизме, утверждая, что он так упорно оставался у власти из соображений прежде всего личной гордости и отсутствия у него каких-либо твердых принципов или идеологии. Более того, в качестве доказательства этого оппортунизма они указывали на изменения режима и смену политического курса. В итоге остается открытым вопрос о том, был ли у Франко какой-либо последовательный план или идеология, кроме стремления любой ценой сохранить личную власть.
Франко, пишет Пейн, конечно, никогда не определял в теории идеально очерченную официальную идеологию, сравнимую с любой из основных политических идеологий ХХ века, но почти нет сомнений в том, что он всегда обладал фундаментальным набором убеждений, основные приоритеты и ценности которых менялись очень незначительно. Его политические взгляды в определенной степени были обусловлены его католическим и военным происхождением, но в полной мере сформировались лишь в течение десяти лет с 1926 по 1936 год [1].
Он верил в национализм, централизованное единство, католическую религию, сильное и авторитарное правительство без политических партий, программу современного экономического развития, в максимальной степени определяемую политическими и националистическими приоритетами, с социальными реформами как побочным продуктом экономического развития. Национализм Франко был укоренен в испанских традициях, некоторые аспекты которых он почитал. По своим политическим принципам он был монархистом, именно поэтому он не поддался искушению фашизмом.
По мнению Пейна, эклектизм авторитарной коалиции, созданной Франко в ходе гражданской войны, не был простым оппортунизмом, поскольку он в той или иной степени разделял некоторые основополагающие идеи каждого из основных направлений политики режима, отвергая при этом весь набор идей любого из них [1].
Из монархистов он принял принцип монархической легитимности, но полностью переосмыслил его, чтобы подогнать под себя. Он разделял национализм и, в некоторой степени, империализм фалангистов, их существование в авторитарном правительстве и форму, если не всю суть, их социально-экономической политики [1].
Он высоко оценивал карлистский традиционализм, католицизм и защиту традиционной монархии, отвергая при этом карлистскую династическую политику. Он верил в военное чувство патриотизма и национальной безопасности, а также в элитарную функцию вождей и офицеров, но отвергал любое представление о корпоративной военной функции, которая придала бы вооруженным силам институциональную независимость [1].
Во многих отношениях радикальная правая программа, разработанная Хосе Кальво Сотело в 1933–1936 годах, во многом предвосхитила ориентиры режима, хотя нет никаких признаков того, что Франко сознательно систематически следовал именно этой модели и отвергал прямую династическую легитимность, которую поддерживали некоторые из основных соратников Кальво Сотело.
Мышление Франко определялось не только тем, против чего он выступал, но и тем, что он защищал. Он был твердо убежден, что парламентская партийная система не может работать в Испании, но в равной степени он был против марксизма, культурного либерализма, секуляризма, материализма и интернационализма [1].
Одним из наиболее интересных аспектов правления Франко в европейском контексте стала его архаичная попытка восстановить культурный традиционализм. Концепция традиционалистской общины, ставшая основой социального и культурного мышления Франко, по-видимому, была в значительной степени заимствована у карлизма.
Стэнли Пейн отмечает, что попытка вернуть культурную традицию и религиозный фундаментализм были предприняты в такой степени, которая не встречалась ни в одном другом европейском режиме, и больше походили на исламское возрождение, чем на итальянский фашизм [1].
Самое высокое в мире распятие Валье-де-лос-Кайдос, построенное в 1940–1959 годах, имеет высоту 150 метров (490 футов). Расположено в Долине Павших.
Такое замечание отчасти справедливо, поскольку каудильо неоднократно говорил о необходимости «возрождения католической традиции», и после его прихода к власти Испания стала именоваться «католическим государством», которое «подчиняется Божьему Праву и Священной Римско-католической апостольской церкви, единственному истинному закону и вере, неотделимой от национального сознания» [6].
При Франко церковь получила существенные привилегии в области образования – светские учреждения образования мало отличались от религиозных, ибо во всех классных комнатах рядом с портретами каудильо висели распятия, а школьный день начинался и заканчивался молитвой; студенты массово посещали религиозные мероприятия, а в официальных учебниках католицизм представлялся как душа испанской культуры. Один из идеологов национал-католицизма, испанский священник и философ Мануэль Гарсия Моренте писал:
«Испания была, есть и будет католической. Она по своей природе идентична католицизму» [7].
Тем не менее Франко был сознательным и решительным модернизатором экономики, как бы ни были ограничены его познания в этой области. Он всегда утверждал, что для любого современного государства жизненно необходима эффективная социально-экономическая политика, опираясь на доктрину как консервативного, католического корпоративизма, так и экономического национализма и национал-синдикализма [1].
Стэнли Пейн утверждает, что международная либеральная рыночная экономика, способствовавшая быстрому экономическому росту 1960-х годов, не была тем типом экономического развития, который планировал и предпочитал Франко, и в этом отношении Франко просто приспособился к событиям, которые не вписывались в параметры предпочтительной политики режима. Однако не все авторитарные режимы, будь то левые или правые, были готовы идти на такие корректировки, и в этом отношении следует признать творческий прагматизм правительства Франко [1].
Режим Франко – исторические аналогии
Хотя в первые годы существования режима Франко его противники часто причисляли его к «фашистским» или «тоталитарным», к 1950-м годам эти ярлыки выглядели неубедительно. По этой причине в 1960-е годы в обиход вошли другие описательные словосочетания: «авторитарный режим», «консервативно-авторитарный режим».
С каким государством можно сравнить франкистскую Испанию?
Стэнли Пейн отмечает, что государство Франсиско Франко можно сравнить с монархией Наполеона Бонапарта, который временно реконструировал монархию Франции. Каудильо, безусловно, прямо или косвенно испытал влияние некоторых бонапартистских формул, а именно: использование референдума и концепции монархического диархического государства, в котором для обеспечения легитимности, преемственности и надлежащей власти использовался королевский совет.
Франко также можно сравнить с Генрихом II Трастамаре, победителем в кастильской гражданской войне 1360 года. Генрих не имел законных притязаний на престол, но он предстал как защитник закона, религии и традиций в противовес произволу Петра Жестокого. Важную роль в победе Генриха также сыграла иностранная помощь, и он провозгласил торжество истинной религии и должного уважения к традициям [1].
Генрих II Трастамаре, король Кастилии, незаконный сын Альфонса XI. Жестокость и произвол его брата Петра создали в стране многочисленную партию приверженцев Генриха, и в 1354 г. он поднял знамя восстания. На фото гробница Генриха II.
На протяжении почти всего своего долгого правления Франко прекрасно осознавал, что является этакой «беловой вороной» в Западной Европе. В связи с этим Стэнли Пейн приводит еще одну интересную аналогию – отношение Западной Европы к Франко, по его мнению, можно сравнить с отношением Запада к Иосипу Брозу Тито после 1945 года.
Как и Франко, Тито пришел к власти в результате гражданской войны, в которой, несмотря на пропаганду, он потратил гораздо больше сил на борьбу с югославами, чем с немцами и итальянцами, а для приведения своего режима к власти опирался на помощь извне в лице Советской Армии [1].
Кровавая бойня, произошедшая в Югославии в 1945 году, была в пропорциональном отношении гораздо более масштабной, чем в Испании в 1939 году, а новая диктатура – более жесткой и репрессивной. Международные обстоятельства заставили Югославию, как и Испанию, пойти на перемены и умеренность, и режим Тито превратился в нетоталитарную, полуплюралистическую диктатуру [1].
Он резко контрастировал с большинством коммунистических государств, как Франко – с фашистскими режимами времен Второй мировой войны. Однако в последние годы жизни Тито югославский режим оставался более репрессивным, чем в Испании. После смерти Тито не произошло и демократизации, а, наоборот, установилась более коллегиальная форма диктатуры. Тем не менее в западной прессе Тито часто называли великим реформатором и новатором, своеобразным примером прогрессивных результатов [1].
Франсиско Франко – последний испанский традиционалист
Суждения о Франсиско Франко, как и о Тито, постепенно становились менее негативными по мере ускорения модернизации Испании и повышения ее уровня жизни. Как справедливо отмечает С. Пейн, Франко оставил после себя страну, достигшую наивысшего в своей истории уровня процветания, ставшую девятой промышленной державой мира, с «органической солидарностью» подавляющего большинства ее увеличившегося населения и обществом, удивительно хорошо подготовленным к мирному сосуществованию [1].
По этим меркам Франко можно рассматривать не только как одну из самых ярких личностей во всей испанской истории, но и как окончательного модернизатора страны и лидера самой успешной из всех возможных «диктатур развития» XX века [1].
Многие критики Франко, пишет Пейн, настаивают на том, что совершенная и прогрессивная демократия привела бы Испанию к лучшему правительству, подменяя эмпирическое сравнение сугубо теоретическим оценочным суждением. Исторический анализ и утопическое принятие желаемого за действительное – две разные вещи. В Испании 1936 года такой демократической утопии не существовало, поскольку, по сути, все было наоборот. Своеобразные условия республиканской демократии привели к абсолютной поляризации между левыми и правыми, создав латентную авторитарную ситуацию еще до появления Франко на сцене [1].
Режим Франко следует оценивать не по утопическим заявлениям, оторванным от реальности, а с точки зрения реально существовавших исторических альтернатив. Их было немного, и они отнюдь не были идиллическими. Результатом гражданской войны, независимо от победителя, в любом случае стала бы диктатура. Решение, предложенное Франко, нельзя назвать оптимальным, однако сила последовавшей за этим диктатуры объясняется не только репрессиями, но и осознанием большей частью испанского общества того, что альтернатива не была бы лучшей [1].
Стэнли Пейн подчеркивает, что одна из главных запрограммированных Франко целей была достигнута: благодаря введению национального корпоративизма, широкому экономическому росту и последующему перераспределению доходов, был создан дух сотрудничества и социальной солидарности [1].
Главный же внутренний провал внутренней политики Франсиско Франко, по мнению Пейна, заключался в неспособности поддерживать традиционную культурную и религиозную политику. Этот провал был практически неизбежным следствием масштабных социально-экономических преобразований (именно поэтому он с заметной неохотой пошел на изменение экономической политики), осложненных серьезными изменениями, произошедшими в 1960-е годы в Римско-католической церкви в целом.
Допустив ограниченную либерализацию, Франко до конца боролся против любых базовых изменений франкизма и лишь в последние недели своей жизни смирился с этой перспективой из-за полного отсутствия физических сил и политических альтернатив для иных действий [1].
Тем не менее следует подчеркнуть, что при диктатуре Франсиско Франко большие семьи считались образцом подражания и получали от государства медали и подарки. В стране был наложен запрет на продажу противозачаточных средств, государство поощряло большие семьи с традиционным укладом. В отличие от Франции, женщины Испании выступали в роли супруги и матери. Женская занятость была на очень низком уровне в Европе. Итогом данной политики стало то, что до середины 1970-х годов самыми молодыми и рожающими нациями в Европе были испанцы и итальянцы [8].
Триггером снижения рождаемости в Испании стала смерть Франсиско Франко и последовавшее вслед за этим принятие в 1978 году новой Конституции, узаконившей равенство полов. В материале «Франкистская Испания: от международной изоляции и автаркии до динамично развивающейся и экономически успешной европейской державы» автор уже приводил график, из которого очевидно, что коэффициент рождаемости в Испании резко упал в конце 1970-х – 1980-е годы.
Новое лево-демократическое правительство отказалось от прежней семейной политики поощрения рождаемости, избрав политику невмешательства в дела семьи. Как итог – сейчас Испания страна с крайне низкой рождаемостью и высоким уровнем миграции.
Франко и его правление, резюмирует С. Пейн, стали завершением длительной эпохи конфликта между традициями и модернизацией в испанской истории. В определенном смысле каудильо можно рассматривать как последнюю великую историческую фигуру испанского традиционализма, представителя еще более длительной исторической преемственности [1].
Актуальность наследия Франсиско Франко
Взгляд историков на франкизм, как уже было сказано выше, далеко не однороден – историк Георгий Филатов, в частности, выделяет три группы исследователей, у которых разные подходы при взгляде на франкизм.
В первую группу входят авторы, которые характеризуют франкизм как авторитарный режим. Его идеологию они определяют как «ограниченную», «недостаточно ясную», либо на одном из этапов правления Ф. Франко, либо на всем его протяжении. Некоторые исследователи вовсе отказывают франкизму в наличии идеологии как таковой [9].
Вторая группа исследователей, используя марксистский подход, определяет государство, созданное Франко, как буржуазную диктатуру или фашистскую диктатуру. В связи с этим они считают, что франкизм на протяжении всего своего существования обладал конкретной идеологией.
Третью группу составляют исследования, которые можно условно охарактеризовать как идеологически нейтральные или объективистские. В этих работах эволюции идеологии режима придается большее значение. Авторы, относящиеся к этой группе, различают виды идеологии, свойственные режиму в различные периоды [9].
Работа С. Пейна является примером нейтрального взгляда на фигуру Франсиско Франко и франкизм, тем не менее некоторые его тезисы все же говорят о том, что он оценивает режим Франко с либеральных позиций. Сильной стороной подхода С. Пейна, как отмечает Филатов, является то, что он отметил различия в идеологии франкизма в разные периоды. Однако он не согласен с характеристикой этих изменений, данной автором. Перемены, по его мнению, носили не количественный («ослабление идеологии»), а качественный характер, так как идеология приобрела новые черты, связанные с приходом к власти технократов [9].
Как бы там ни было, большинство историков «нейтральной» группы, включая Пейна, отмечают, что франкизм делал упор на таких традиционных ценностях, как семья, религия, армия, законопослушание, добропорядочность, частная собственность. Активно пропагандировались государственный патернализм и корпоративизм, как средства урегулирования трудовых споров.
Испанский публицист Амандо де Мигель ещё в 1975 году указал на существование более десятка идеологических компонентов, присущих франкистскому режиму: авторитаризм, корпоративизм, националистический консерватизм, «третий путь», национал-католицизм, антропологический катастрофизм, избирательный патернализм, технократизм во имя развития, популизм и т. д. [10].
И, как справедливо отмечают некоторые исследователи, ряд постулатов идейного наследия Франко не утратили своей привлекательности для отдельных групп испанского общества [2]. В Испании достаточно много людей, положительно оценивающих вклад режима Ф. Франко в историческое и социально-экономическое развитие страны в XX веке. Призывы современных испанских консерваторов защитить территориальную целостность страны и нации, уберечь христианские ценности и исторические традиции испанского народа перекликаются с идейно-политическим наследием Франко.
На митингах, прошедших в ноябре этого года, кроме собственно лозунгов о единой Испании и против политики Педро Санчеса, толпа скандировала «Испания – христианская, а не мусульманская», выступая таким образом в том числе и против большого притока мигрантов из Африки и Ближнего Востока.
Похоже, что часть испанцев оказалась сыта по горло политикой левых и леволиберальных партий, именно этим вызван рост националистических настроений в стране и проигрыш правящей левой Испанской социалистической рабочей партии (ИСРП) на выборах, которая, чтобы не потерять власть, готова объединяться с сепаратистами. В Испании остро встал вопрос единства нации и страны, защиты исторических традиций, и в этом отношении идеи франкизма приобретает все большую актуальность.
Использованная литература:
[1]. Stanley Payne. Franco: El perfil de la historia. Madrid, 1992.
[2]. Дементьев А. B. Неофранкизм и проблема территориальной целостности современной Испании. Вестник МГИМО-Университета. N. 1 (64), 2019. https://doi.org/10.24833/2071-8160-2019-1-64-129-146.
[3]. Василенко Ю. В. Трансформации политической идеологии франкизма в современной Испании. DOI 10.17506/26867206_2022_22_1_91 // Антиномии. 2022. Т. 22, вып. 1. С. 91–108.
[4]. См. Memoria histórica amenaza para la paz en Europa, 2020. URL: https://s. libertaddigital.com/doc/memoria-historica-amenaza-para-la-paz-en-europa-6711544. pdf.
[5]. Креленко Д. М. Франсиско Франко: путь к власти: диссертация... кандидата исторических наук: 07.00.03. – Саратов, 1999.
[6]. Настусевич В. И. Церковь и государство в Испании в период «первого франкизма» (1939–1957 гг.). – Минск: РИВШ, 2020.
[7]. Коваль Т. Б. Уроки истории: испанский национал-католицизм / Т. Б. Коваль // Ибероамериканские тетради. Cuadernos iberoamericanos. Вып. 1. – М.: МГИМО (У) МИД РФ, 2013. – С. 82–91.
[8]. Смирнов А. Низкая рождаемость и старение населения // «Прогнозис». № 1. 2004. С. 188.
[9]. Филатов Г. А. Эволюция официальной идеологии франкизма: 1939–1975 гг.: диссертация... кандидата исторических наук: 07.00.03 – Москва, 2016.
[10]. Miguel A. de. Sociología del franquismo. Análisis ideológico de los ministros del régimen. Barcelona: Ed. Euros, 1975. 368 p.
- Автор:
- Виктор Бирюков
Свежие комментарии