В Европе сменились «понимающие Россию» 

Раньше считалось, что самая сильная пророссийская поддержка наличествует в Германии, которая была связана с Россией разнообразными бизнес-проектами и была, по сути, главным бенефициаром «Северных потоков». Немцы даже изобрели слово Putinversteher («Путин-ферштеер») – «понимающие Путина», для обозначения условно «пророссийских» политиков, самым известным из которых считался бывший канцлер Герхард Шредер. Понимали они при этом, разумеется, не просто российского лидера, но и российские интересы в целом. Это были, таким образом, «понимающие Россию».

Сегодня от немецкого хора, призывающего к нормальному взаимодействию с Москвой, остались лишь редкие голоса. Символом немецкого смирения стала позиция Германии по поводу взрыва «Северных потоков». Как утверждает американский журналист-расследователь Сеймур Херш, немецкий канцлер Шольц заранее знал о планах США совершить подрыв газопроводов. Знал, но ничего не предпринял, заранее понимая, какую катастрофу этот теракт несет и для немецкой экономики, и в целом с точки зрения экономического взаимодействия Евросоюза с Россией.

В итоге прямо сейчас все больше заявлений о необходимости нормализации отношений Европы с Россией звучат среди не немецких, а французских политиков. Можно даже сказать, что именно Франция стала главной среди крупнейших стран ЕС трибуной для выражения позиции, близкой к взглядам Москвы. Например, фактически поддерживая звучащие из Москвы заявления об открытости к диалогу о мире.

Во Франции стали заметны голоса тех, кто призывает на худой конец к перемирию. Экономист и эксперт по российскому направлению Жак Сапир замечает: «Перед лицом такого количества человеческих и материальных потерь просто необходимо, чтобы (такие) голоса стали громче».

Сапир высказывается за то, чтобы немедленно заморозить конфликт, то есть перевести военные действия из активной фазы в неактивную. В качестве примера приводится обычно Корейская война, однако Сапир напомнил также о примере «Зимней войны», когда Финляндии, опять же ради мира, пришлось пойти на уступку территорий в пользу СССР. Между ситуацией тогда и теперь есть некоторое сходство – например, мало кто знает, что советско-финская война была де-факто войной СССР с Европой, так как инструкторы и добровольцы из многих стран ехали поддержать Финляндию. И конечно, Сталин решал практическую задачу – было необходимо во что бы то ни стало отодвинуть границу от Ленинграда.

О перспективах поиска договоренностей говорили ранее и другие французские эксперты, такие как Пьер Клере и Матье Ок, с оговоркой, что «степень ожесточения в конфликте и позиция сторон заставляют предполагать, что любой заключенный мир может долго не продлиться». По их словам, «кореанизация украинского конфликта не является идеальным сценарием, но он не худший». Любопытно, что Пьер Клере и Матье Ок откровенно говорят о заинтересованности в конфликте неких «сверхдержав».

То, что именно во Франции стали все чаще говорить о том, что необходимо учитывать интересы России, связано с несколькими факторами. Прежде всего поддержка, которую президент Макрон оказывает Украине, вынуждает многих дистанцироваться от его курса, тем более что у значительной части общества Макрон и все, что от него исходит, стало вызывать раздражение. Тому есть несколько причин, но первая и самая главная – в области экономики Франции похвастаться нечем. Точнее, самые богатые богатеют как прежде, зато все остальные стали беднеть на глазах, и это не добавляет спокойствия в обществе.

Депутат Европарламента от Франции Жан-Лин Лакапель не так давно дал интервью под заголовком: «Санкции против России лишь негативно отразились на жизни европейцев». «Я считаю, что последствия являются катастрофическими как для Франции, так и для Европы вообще, – заявил политик. – Мы уже успели ощутить на себе непосредственный эффект (санкций). Прежде всего речь идет о значительном повышении цен на энергию, что затрагивает прежде всего европейских граждан, которые стали первыми жертвами этих последствий».

Не забыл Лакапель и упомянуть об американском влиянии, которое он оценивает крайне негативно: «При четырех годах правления Дональда Трампа не случилось ни одного конфликта. Напротив, при Байдене произошло множество конфликтных ситуаций, и сам он является, можно сказать, экспертом по развязыванию войн в Европе. Это ведь он настоял на бомбардировках Сербии и Белграда… Я не говорю, что США заправляют всем, но им явно выгодно разъединять Европу. США не заинтересованы в том, чтобы Европа была сильной».

«Санкции ничего не сделали России… но зато они задели эго многих. К примеру, мадам фон дер Ляйен утверждает, что единственной возможностью положить конец конфликту являются военные действия. Такие заявления очень опасны, тем более они исходят от лица, которое никто не выбирал – ее назначили на этот пост», – говорит Лакапель.

Точка зрения Лакапеля интересна потому, что он несколько десятков лет состоит в «Национальном объединении» (прежде – «Национальный фронт») и связан дружескими отношениями с еще одним известным французским политиком – Марин Ле Пен. Его выступление можно считать точкой зрения антимакроновских правых политиков. Пока официальная макроновская Франция клянется в верности Украине и обещает поставить больше оружия, оппозиционные правые предпочитают занимать более взвешенную позицию, близкую опять же к той, которую озвучивают в Москве.

А вот, к примеру, точка зрения историка и исследователя Паскаля Бонифаса, который написал целую книгу о конфликте на Украине. В интервью видеоканалу «Фигаро» он заметил: «Ни одна страна не получала такой поддержки от союзников, как Украина. И ни одна страна, которая получила помощь, не третировала своих союзников так презрительно, как Украина».

Также он подробно остановился на теме ошибочного отношения Запада к России, которое во многом привело к нынешней ситуации: «Россия восприняла расширение НАТО как угрозу себе… Война в Косово велась против страны, которую Россия считала своей союзницей. Именно НАТО объявило войну Югославии, а не наоборот. Также можно припомнить военную интервенцию в Ливии… Запад свысока относился к России, так как считал, что это сторона, которая проиграла холодную войну, и что ее экономическое и стратегическое положение позволяет не считать ее полноценным партнером. Таким образом, одни ошибки наслоились на другие… Когда Путин пришел к власти, он ведь был политиком, ориентированным на сотрудничество с Западом. Но с годами он убедился, что Запад не собирается рассматривать его как партнера». А ведь эти слова трудно воспринимать иначе, как едва ли не буквальное подтверждение точки зрения Москвы на отношения России и Запада.

Наконец, значительное влияние на общественное мнение во Франции оказало прозвучавшее еще в августе выступление Николя Саркози – он предложил начать переговоры о мире между Москвой и Киевом. Его слова вызвали настоящую бурю. Каких только оскорблений не услышал в свой адрес бывший президент Франции – что его купили, что он не имеет права выступать с подобными заявлениями. Но Саркози и после этого не стал отрекаться от своих слов.

«Я всего лишь хотел сказать следующее: чтобы положить конец военным действиям, есть два пути. Либо уничтожение врага – но речь идет о второй ядерной державе мира, невозможно ее уничтожить, если, конечно, вы не собираетесь устроить мировую войну. Либо вы соглашаетесь на переговоры дипломатическим путем, – заявил он критикам. – Мне говорят, что Путин изменился, что с ним нельзя договариваться. Те, кто это утверждает, по большей части люди, которые в жизни с ним не встречались. Я разговаривал с ним, наверное, раз 80, и многие из этих дискуссий были вовсе не легкими. Когда произошел конфликт в Грузии, я отправился в Москву… Мы беседовали семь с половиной часов. Но война закончилась».

Можно счесть это заявление намеком на то, что, если будет принято такое решение, Саркози не прочь вновь сыграть роль миротворца. Конечно, опытному политику не может не быть известно, что Европа – по крайней мере, в настоящий момент – делает ставку вовсе не на мир, а на продолжение противостояния. Но, как заметил Паскаль Бонифас, «могут произойти самые разные события… в том числе смена власти в США». И вообще, как он выразился, «ветер меняется». Явно имея в виду, в сторону, нужную и независимой от США Европе, и России, и Франции.