После того, как 70 лет назад, 13 января 1953 года, на первой полосе «Правды» появилась (без подписи) обширная статья «Подлые шпионы и убийцы под маской профессоров-врачей», по её стилю этой публикации и отдельным словосочетаниям внимательные граждане в СССР и за рубежом узрели за ней авторство Иосифа Сталина.
Пошли разговоры о предстоящей очередной «чистке» в партии и государстве. Уже в январе развернутая в СССР кампания была практически апробирована в социалистической Болгарии: 21 января агентство ТАСС сообщило о «разоблачении группы заговорщиков, намеревавшихся свергнуть законную власть путем переворота и военной империалистической интервенции». И уже 23 января стало известно о судебном процессе в Софии и смертной казни зачинщиков заговора, и о длительных тюремных сроках его участникам. Впрочем, большинство их, как и пресловутые «подлые шпионы и убийцы под маской профессоров-врачей» были реабилитированы вскоре после 5 марта 1953 года…
Высказывается мнение, что незадолго до своей, по мнению некоторых историков, внезапной кончины Сталин решил радикально обновить все звенья партийно-государственного руководства. Дескать, старые руководящие кадры уже потеряли преданность социализму, потому вполне возможны реставрация капитализма и распад СССР. В подробном виде эта концепция была изложена в выступлении вождя на пленуме ЦК КПСС 16 октября 1952 г. – вскоре после XIX съезда КПСС (5-14 октября 1952 г.), на котором Сталина не избрали генсеком Центрального Комитета теперь уже КПСС. Ранее, ещё в январе 1951 года Сталин предписал всем министрам, их заместителям союзного и местного ранга, а также членам ЦК ВКП (б) и местных республиканских компартий подготовить себе к концу 1952 года молодых «дублёров», проведя их проверку в деле на соответствующих должностях. Разумеется, данное поручение исполнялось только частично и, в основном, в руководстве ЦК КПСС, и к концу 1955 года почти все новоизбранные в 1952 – начале 1953 гг. молодые руководящие кадры были оправлены в отставку…
Антисталинская «фронда» в косвенном формате проявилась на XIX съезде КПСС, что стало важным фактором созыва пленум ЦК 16 октября, вскоре после этого съезда. Примечательно, что выступление Сталина на этом пленуме в СССР и в остальных социалистических странах не публиковалось. Исключение – Китай Албания, где оно увидело свет в 1962 году (после их разрыва с послесталинским СССР) и повторно через 10 лет.
В частности, глава советского государства, жить которому к тому времени оставалось несколько месяцев, заявил «…Мы, старики, все перемрём, но нужно подумать, кому, в чьи руки вручим эстафету нашего великого дела. Для этого нужны более молодые, преданные люди, политические деятели. Воспитать идейно стойких государственных деятелей можно только на практических делах, на повседневной работе по осуществлению генеральной линии партии, по преодолению сопротивления всякого рода враждебных элементов, стремящихся сорвать дело строительства социализма. Всё этот требует притока молодых, свежих сил в ЦК – руководящий штаб нашей партии. Вот почему мы расширили состав ЦК.
…Работа министра – это мужицкая работа. Она требует больших сил, конкретных знаний и здоровья. Вот почему мы освободили некоторых заслуженных товарищей от занимаемых постов и назначили на их место новых, более квалифицированных, инициативных работников. Они молодые люди, полны сил и энергии, они преданы нашему делу. Мы их должны поддержать».
По существу участники пленума это выступление не поддержали. Тогда же Сталин предложил освободить его от поста генсека и теперь еще и от поста председателя Совета Министров СССР. Этого не произошло, генеральным секретарём его не избрали повторно.
Известна фотография одиноко сидящего Сталина на XIX съезде, стенограмма которого доподлинно так и не известна. Другой характерный эпизод: 7 ноября 1952 года он не единожды переходил от одной трибуны Мавзолея к другой, пристально всматриваясь в демонстрантов, словно хотел им что-то сказать. Соратники с учениками как бы не замечали этого: пусть погуляет напоследок…
Впоследствии Мао Цзэдун отмечал, что Сталин «в свои последние годы не решился опираться на массы. Он недостаточно полагался на массы и не мобилизовывал их в целях преобразования общества. Например, в борьбе с контрреволюцией Сталин целиком полагался на органы безопасности, а не опирался на линию масс».
В этой оценке содержится постфактум намёк на необходимость советскому лидеру в 1952-53 гг. было организовать «Великую пролетарскую культурную революцию» («ВПКР»), аналогичную той, которая проводилась под руководством самого Мао в КНР во второй половине 1960-х годов в целях «выявления и изобличения чиновников и руководящих лиц, идущих по капиталистическому пути и по пути ревизионизма» (по определению Мао в 1966 году). Как известно, ударной силой этого движения, по призыву «великого кормчего», стали молодые промаоистские партийные кадры и руководимая ими «революционная» молодежь (хунвэйбины и цзяофани), насквозь пропитанная маоцзэдуновской критикой как капитализма, так и «хрущёвско-брежневского ревизионизма».
Казимеж Мияль, один из первых руководителей социалистической Польши в 1947-56 гг., основатель-руководитель (1965-1996 гг.) нелегальной в ПНР сталинско-маоистской «Коммунистической партии Польши» был убежден, что в конце жизни Сталин «переоценил свои реальные возможности для проведения замены партгосаппарата. И надо было чётко объявить рядовой партийной массе, почему нужная «чистка», и опираться в ней именно на рядовых коммунистов – как это было в годы организованной Мао Цзэдуном «Культурной революции» в Китае. При всех её трагических издержках. Сталин же ограничился «торжественным» выявлением просионистских врачей, создававшим уверенность в том, что речь идет сугубо о всесоюзном антисемитизме». Последнее, по оценке польского политика, не позволило рядовым коммунистам и советским трудящимся «понять подлинные планы Сталина, их востребованность. Ему нужно было своё выступление на пленуме ЦК 16 октября 1952 г. опубликовать в прессе СССР. Или публично повторить это выступление, например, на торжественном заседании 6 ноября в связи с 35-летием Октябрьской революции».
Схожее мнение высказывал Жоао Амазонас, бессменный руководитель просталинской компартии Бразилии в 60-х – 90-х. Энвер Ходжа – «албанский Сталин» – считал «культурную революцию» в Китае «дворцовым переворотом всекитайского масштаба, направленным на ликвидацию горстки реакционеров, захватывавших власть».
Да, трагические последствия упомянутой кампании в КНР известны и официально осуждены рядом решений ЦК КПК 1979-82 гг. Но в тех же решениях признаётся её неизбежность для предотвращения того, что произошло с СССР и КПСС после 1953 года. По мнению китайских товарищей, следует придерживаться «исторического, научного, реалистического подхода», поскольку Мао развернул эту общенациональную кампанию из соображений борьбы против ревизионизма в КПК и предотвращения капиталистической реставрации в государстве. Самым же важным итогом «ВПКР» явилось избавление партии и страны от ревизионистов и тех, кто, находясь в партии, шёл по пути реставрации капитализма. Иначе в КПК возобладали бы «проимпериалистические» ревизионистские элементы, «стремящиеся только к личному обогащению, не заботясь о народе и стране».
Отмечалось также, что благодаря «культурной революции» партия осталась едина и добилась в КНР «столь высоких результатов на сегодняшний день, ведя современный Китай на качественно другой уровень развития».
Между тем, в середине 60-х – начале 80-х в СССР действовало не менее 20-ти нелегальных промаоистских групп, выступавших в пользу чего-то подобного «Культурной революции», нацеленного, как они заявляли, на предотвращения дальнейшей реставрации капитализма и буржуазной трансформации руководства КПСС. Наиболее крупной группой был поддерживаемый КНР и Албанией «Союз революционных коммунистов-большевиков», существовавший в СССР в 1964-73 гг.
Однако после XX съезда КПСС и особенно после отставки Хрущева (октябрь 1964 г.) распространяющаяся апатия в партийных массах и всё более очевидная невыполнимость очевидно завиральной принятой в 1961 году программы строительства коммунизма к началу 1980-х годов не позволили таким группам трансформироваться в общесоюзную партию, противодействующую руководству КПСС. Не могли не сказаться и репрессии со стороны правоохранительных органов.
Таким образом, растущая изоляция и ухудшающееся здоровье Сталина, а также неявное сопротивление немалой части партийной номенклатуры не позволили перейти в начале 1950-х годов к радикальному омоложению кадров с опорой на низовые парторганизации и на молодёжь. Характерно, что после 5 марта нечто даже отдалённо напоминающее «ленинский призыв» 1924 года, когда в РКП(б) вступали сотни тысяч рабочих «от станка», коренным образом меняя соотношение сил в том числе и в партийных верхах, было невозможным в принципе. «Недавно были приняты в нашу партию двести тысяч новых членов из рабочих. Замечательно тут то обстоятельство, что эти люди не столько сами пришли в партию, сколько были посланы туда всей остальной беспартийной массой, которая принимала активное участие в приеме новых членов и без одобрения которой не принимались новые члены. Этот факт говорит о том, что широкие массы беспартийных рабочих считают нашу партию своей партией, партией близкой и родной, в расширении и укреплении которой они кровно заинтересованы и руководству которой они добровольно вверяют свою судьбу. Едва ли нужно доказывать, что без этих неуловимых моральных нитей, связывающих партию с беспартийными массами, партия не могла бы стать решающей силой своего класса. Партия есть неразрывная часть рабочего класса», – писал ещё Сталин в своей работе «Об основах ленинизма». Смерть же его самого стала отправной точкой извилистого пути в 1991 год.
Алексей Чичкин
Свежие комментарии