Есть ли потенциал для создания евразийской стоимостной зоны или Большой Евразии как экономического полюса

Три стоимостные зоны

В прошлом материале «Как выглядят экономические полюса в цифрах и фактах» было довольно подробно рассмотрено состояние внешнеторговых связей, которые позволяют говорить о том, что мы на сегодняшний день имеем три полноценные стоимостные зоны.

Китайская: экономика Китая и стран Юго-Восточной Азии, с внешнеторговым оборотом 13,37 трлн или 42 % от торговли общемировой. При этом глубина проникновения стран в торговлю друг с другом составляет 48 %.

Американская: экономика США, Канады и Мексики, с внешнеторговым оборотом 7,44 трлн или 23 % от торговли общемировой. Глубина проникновения стран в торговлю друг с другом составляет 65 %.

Европейская: Евросоюз, Южные Балканы, Британия, Норвегия, Швейцария и Турция, с внешнеторговым оборотом 8,76 трлн или 27 % от торговли общемировой. При этом глубина проникновения стран в торговлю друг с другом составляет 50 %.

Аналогов подобных торговых систем в мире пока нет, и здесь мы, собственно, и видим те самые «полюса», которые обсуждаются разными авторами на разных площадках.

США, имея перекрестные торговые обороты между европейской и своей стоимостной зонами в 12 %, практически полностью контролирует военную и политическую сферу Европы, что позволяет им рассчитывать на потенциальное слияние в один суперкластер. Собственно, об этом речь ведется прямо и открыто, официально и экспертно.

Китай, наоборот, с точки зрения военно-политического контроля не имеет такой базы в странах ЮВА, но имеет торговую доминанту в торговле со странами ЮВА (от 22 % и выше по странам). Военно-политическое влияние Пекин старается компенсировать через концептуальные идеи «Сообщества единой судьбы» и сети проектов «Один пояс, один путь».

Вряд ли стоит сомневаться, что при полном толстовском «непротивлении» со стороны Европы, ее политические элиты выйдут на создание с США единого стоимостного кластера. Это в итоге даст, и прогнозы МВФ тут только дают дополнительную аргументацию, две стоимостные макроэкономические зоны, контролирующие 52 % (американо-европейская) и 42 % (китайская) мировой торговли.

При этом глубина проникновения у китайцев составит пока те же 48 %, а у «евро-американцев» несколько снизится – до 43 %, поскольку у США диверсификация торговли выше, чем у костяка экономик старой Европы.

Развитие данных структур каждая из сторон видит по-разному.

Китай нацелен вобрать в свою стоимостную зону Россию, Центральную Азию, Азербайджан, Иран и северную часть Ближнего Востока (Ирак – Сирию – Ливан), при этом имея Африку как дополнительную ресурсную базу и потенциальный рынок сбыта.

США нацелены весь Ближний Восток отстыковать от Ирана, соединив его с рынками Индии в третий макрокластер, балансир. Не дать Китаю полностью включить в свою зону экономики Центральной Азии, Закавказье присоединить к европейской торговой системе, сохранив положение Северной Африки как сырьевой сферы ЕС и усилив работу по импорту сырья из стран Южной Америки.

Все обращают внимание на вопросы Украины и Тайваня, сейчас добавился Израиль, но в реальности США с Тайванем почти на 40 % сократили товарооборот и продолжают его сокращать даже в сфере высоких технологий. База – это торговля и стоимость, а внешнеполитические маневры далеко не всегда напрямую коррелируют с этими процессами.

Полюс России

Зная позиции, изложенные выше, попробуем описать наше, российское, положение на этом «празднике жизни». Судя по саммиту «Один пояс, один путь» в Пекине, Москва намерена векторально работать не на Восток, а на Юг. В китайский макрокластер мы идти не хотим (или пока не хотим). Возникает вопрос о том, какая модель создания своего отдельного «полюса» между двумя стоимостными «монстрами» является возможной и реалистичной. Мы видим, что Китай – это не США, Пекин не давит на Москву, как США на Европу, позволяя всему идти естественным путем.

Посмотрим, как строятся торговые отношения у Центральной Азии, Ирана и России. Стран у нас не так уж много, соответственно, и показатели не нужно сводить в таком объеме, как в прошлом материале.

И здесь надо сделать обязательную ремарку о том, что стоимостная зона не обязательно должна описываться мегапоказателями. Например, у тех же США общая «собственная» стоимостная зона – это около 20 % мирового товарооборота, у нас с Белоруссией тоже общая зона стоимости – небольшая весьма, но своя. Другой вопрос, как эта стоимостная зона себя чувствует между больших жерновов, каковы стратегии развития, резервы.

Важно и то, что Россия все-таки в своей базе торгует углеводородным сырьем. Это и «сырьевое проклятье», но в некоторых вопросах и не совсем проклятие, поскольку ценность 1 доллара, потраченного на нефть, выше, чем 1 доллар, потраченный на условный «Айфон». Вода в целом тоже стоит копейки, но что будет, если вы уберете из продажи воду?

Внешняя торговля стран Центральной Азии (или по старинке – Средней Азии) колеблется вокруг значения в 0,205 трлн. долларов. При этом торговля внутри региона – это менее 5 % от общей – 0,010 трлн, торговля с Россией: ±0,041трлн (20 %), с Турцией и арабскими странами – по 7,3 % (0,015 трлн), Китай – 0,052 трлн (25 %) и европейский кластер 0,047 трлн или 27 %.

Внешняя торговля России из-за санкций и падения цен снизилась расчетно до 0,758 трлн с рекордного (и видимо, пока последнего по рекордам) 2022 года – 0,850 трлн. Структурно это выглядит пока следующим образом: европейская торговля – 0,260 трлн (30,6 %), Турция – 0,063 трлн (7,4 %), Индия – Пакистан – Бангладеш: 0,026 трлн (3,1 %), Китай – 0,190 трлн (22,4 %), ЮВА – 0,094 трлн (11 %), Африка и Латинская Америка – 0,020 трлн и 0,025 трлн (2,4 % и 2,9 %), Ближний Восток и Израиль – 0,029 или 3,4 %. Прилично растет торговля с Белоруссией – 0,50 трлн и 5,9 % и совсем неприлично с Ираном – 0,004 трлн и 0,5 %.

Если бы не санкции, то можно было бы 20 % взаимной торговли с Центральной Азией даже порадоваться, поскольку в 2018–2021 гг. цифры были на 30 % меньше. Но проблема в том, что если с Белоруссией мы имеем в основе товарооборот продукции внутреннего производства (кстати, в 2010–2018 гг. там треть составлял «реэкспорт», сейчас в основе производство), то рост в Центральной Азии связан с параллельным импортом.

С одной стороны, мы в теории просто можем выдать резидентам в Центральной Азии целевых кредитов на 45 млрд долларов, чтобы довести уровень товарооборота внутри этих стран с Россией до 50 %. Однако это будет не зона стоимости, а центрально-азиатский торговый хаб по переделке шильдиков, переклейке коробок и перебивке упаковочных листов. Собственно, и в оборотах внешней торговли мы не прирастем, поскольку будем закрывать выпадающие обороты с торговли европейской.

Второй узкий момент нашей взаимной торговли заключается в том, что весь совокупный товарооборот стран ЦА относительно общего российского составляет 5 %. У стран ЮВА относительно Китая – это выше 25 %, у Мексики и Канады относительно США – выше 23 %.

Нельзя сказать, что ситуация с созданием стоимостной евразийской зоны выглядит безнадежно. Если брать среднюю статистику, то для получения на цикле в 7 лет результата в виде выпуска (и торговли) продукции на совместных производствах, с учетом роста экономик ЦА 6 % в год, для наращивая внутреннего оборота до 50 % или +45 млрд долларов (т. е. прироста торговли собственной продукцией) требуются капитальные инвестиции 92 млрд и последующая система оборотных кредитов. Т. е. это не выглядит чем-то непосильным и неподъемным. Туда даже можно будет потом и мигрантов отправить работать обратно, некоторую часть.

Но ведь и Китай собирается там строить ровно то же самое, причем частично продавать произведенное нам на наших же рынках. Сами страны ЦА отказываться от оборотов ни с европейской зоной и Турцией, ни тем более с Китаем не будут. Да и другие бы игроки не отказывались. Европа покупает больше всех и везет больше всех (27 %), но не стремится увеличивать свою долю, Китай дает 25 % оборота и готов наращивать долю до 50 %, Россия имеет 20 % оборота, но не дает программ, аналогичных Сианьскому саммиту в мае этого года.

Потом капитальные инвестиции должны каким-то образом быть вписаны в общий рост потребления по региону и прежде всего у нас. Более того, такая опосредованная, а где-то и прямая конкуренция с Китаем неизбежно поставит вопрос о дополнительных вложениях в инфраструктуру, поскольку вы строите и электрифицируете маршрут все-таки больше под себя, чем для доброго, но соседа.

Сейчас Китай предлагает примерно следующее в регионе: Китай вкладывает в логистику, промпроизводство и потребление, Россия обеспечивает это дополнительным сырьем и генерацией, формируя себе дополнительный и стабильный заработок. Но импорт из региона мы в торговле будем получать по факту китайский.

Какой вариант лучше?

Создавать свою стоимостную зону, ввязавшись в конкуренцию с Китаем, или пойти на китайский вариант. На деле по нынешним переговорам и контрактам пока выглядит так, что мы на китайский вариант согласились. Если брать анализ выступлений в Пекине на форуме «Один пояс, один путь», то речь идет о варианте «прогрызания» строительства общей стоимостной зоны «Большая Евразия».

Если говорить о полюсах и стоимостных зонах, то на наши рынки просится Иран, его рынок это почти 90 млн населения. Общий товарооборот во внешней торговле 100 млрд долларов, из которых 60 % – это рынки Китая и ЮВА, 20 % – Ближний Восток, 4 % – Россия и по 2,5 % страны Центральной Азии и Индия. В планах у Ирана нарастить товарооборот с Индией до 30 млрд долларов, но это сырьевые поставки, скорее конкурентные нам, чем наоборот.

С учетом стран ЦА при нынешних скорбных 6,5 млрд долларов, общий товарооборот с Ираном придется поднимать не просто существенно, а очень даже серьезно – до 47–48 млрд долларов. Это требует соответственно плюс к капитальным инвестициям центрально-азиатским 96 млрд долларов и аналогичных резервов на оборотные кредиты. При этом следует отметить, что Иран – это уникальный продовольственный хаб на Ближний Восток. Через зерновую сделку весь его север Турция завалила мукой, а муку можно было бы молоть и в Иране, и у нас.

Выглядит ли нереалистичным создание собственной «северной» или «центральной» стоимостной зоны, которая будет работать между жерновов торговых мегасистем запада и востока?

В деньгах это 27–30 млрд долларов в год капитальных инвестиций на пять-шесть лет и по 23–25 млрд долларов оборотных кредитов ежегодно с третьего-четвертого годов программы. Нет, не выглядит, особенно, если взглянуть на те проекты, которые финансировались у нас годами и годами куда-то растворялись. Не выглядит, если финансирование будет идти хоть на минимально долевой основе. Вот коридор «в Индию» с оборотами в сотни миллиардов нереалистичным и непонятным выглядит, а своя стоимостная зона – нет.

Своя зона стоимости – это устойчивость и самостоятельность, которые по случаю можно конвертировать в геополитику. Это не синоним суверенитета в мире, который делится на крупные кластеры, но важная опора для самостоятельных решений. И очень важно то, что расчетный потенциал для этого пока есть. Это даже удивительно, что он на показателях возможен. Обычно в наше время бывает как раз наоборот.

А вот что печально, так это уходящее время. Подобные инициативы должны сопровождаться проработкой вопросов наподобие китайской декларации на Сианьском форуме, а также ценностной и концептуальной базой сродни китайским же идеям «Сообщества единой судьбы».

Автор недавно с интересом анализировал результаты форума в Пекине «Один пояс, один путь», где Москва не только не пошла в идеи «Сообщества единой судьбы», но прямо заявила, что возвращается к концепту «Большой Евразии». И с учетом того, между каких жерновов попадает этот концепт, было весьма любопытно посмотреть и на сами жернова, и на потенциал стоимостной евразийской зоны в цифрах. Как ни странно, на первый взгляд, но потенциал проекта не иллюзорен даже между жерновов такого масштаба.

Сколько у нас времени, чтобы предоставить соседям программу подобного рода, по всей видимости, определится в ближайшие дни на саммите АТЭС. Саммит будет посвящен не столько региональной проблематике, сколько обсуждению принципов сосуществования американо-европейского и китайского кластеров.

Если стороны придут к рамочному соглашению, что не является предопределенным, то Китай кратно активизируется в Центральной Азии, а мы просто встанем перед фактом, что китайский кластер стал «китайско-российским». Такой вариант прописывается в аналитических документах МВФ.

Если же подобных соглашений или прообразов соглашений заключено не будет, то ближайшие полгода можно будет пробовать потратить в том числе и на программу вроде «российского Сианя».

Если не получится, и опять все по традиции сдвинется «вправо», то о своей стоимостной зоне надо будет забыть и вместе с китайцами строить их концепт, а амбиции прагматично отложить.